"ЗАГОВОР МАРГАРИТЫ"

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

"ЗАГОВОР МАРГАРИТЫ"

23 августа 1917 года крупнейшие газеты России опубликовали сенсационное известие — раскрыт монархический заговор. Накануне по распоряжению Керенского были арестованы великий князь Михаил Александрович и его супруга графиня Брасова, дядя последнего царя великий князь Павел Александрович, его морганатическая жена графиня Палей и сын от этого брака Владимир Палей. В Гатчине был взят под арест двоюродный брат Николая II великий князь Дмитрий Павлович. По сообщениям газет, заговор был тщательно подготовлен, в его орбиту были вовлечены десятки известных лиц, заговорщики имели сеть отделений в провинции. В Петрограде, Москве, Киеве, Пятигорске были проведены многочисленные аресты. Вся Россия возбужденно обсуждала детали происшедшего. Однако не прошло и недели, как, к конфузу бдительных защитников революции, вся история с заговором лопнула как мыльный пузырь.

Надо сказать, что кошмарный призрак монархической реставрации с момента победы революции регулярно являлся победителям. Заговорщики-монархисты стали излюбленным пугалом в устах левой прессы. Дежурным обвинением в адрес правительства со стороны социалистов было нежелание бороться с монархической угрозой. Со своей стороны, правительство было вынуждено проглатывать эти упреки, поскольку реальных инструментов для такой борьбы не имело.

Революция уничтожила учреждения политического сыска, но через некоторое время новая власть обзавелась собственной жандармерией, стыдливо скрывавшейся под именем контрразведки. Формировалась она из случайных людей, нередко абсолютно некомпетентных в порученной им области. Одним из таких был глава контрразведки Петроградского военного округа Н. Д. Миронов, назначенный на этот пост в конце июля после отставки прежнего начальника, известного нам капитана Никитина. Миронов имел степень доктора философии и еще за полгода до описываемых событий читал лекции по санскриту в Петербургском университете. Своим назначением он был обязан давнему знакомству с Керенским. Если читатель не забыл, то это тот самый Миронов, который вместе с Керенским играл в подполье в дни первой революции.

Керенский с иронией называл Миронова "наш Фуше". Но Миронов не мог похвастаться способностями знаменитого француза, хотя усердия у него было хоть отбавляй. В результате возникло сразу несколько дел о монархическом заговоре, на поверку оказавшихся чистой воды выдумкой. Первым стало дело генерала В. И. Гурко. Бывший главнокомандующий Западным фронтом был арестован 21 июля 1917 года на основании распоряжения, подписанного лично Керенским. Причиной ареста стало письмо, которое Гурко адресовал бывшему императору, где содержались резкие слова в адрес революции и ее вождей. Одна проблема — письмо было написано еще 2 марта, то есть до официального образования Временного правительства. Тем не менее Гурко был препровожден в Петропавловскую крепость и помещен в камеру по соседству с бывшими царскими министрами.

В двадцатых числах августа стало известно, что по решению Временного правительства ряд ранее арестованных монархистов должны быть высланы за границу. В их числе оказались генерал Гурко, Вырубова, знаменитый доктор Бадмаев, некогда вращавшийся в окружении Распутина, и некоторые другие. Генерал Гурко был отправлен через Архангельск и благополучно прибыл в Англию. Другим же повезло гораздо меньше. Их предполагалось переправить через Финляндию и Швецию. Уже дорога до Гельсингфорса превратилась в настоящий кошмар. На каждой станции вагон окружали толпы солдат, которые требовали выдать "царских приспешников". В Гельсингфорсе местный Совет распорядился вновь арестовать недавних узников Петропавловки. Два месяца они пробыли под стражей и только накануне большевистского переворота сумели вернуться в Петроград.

Между арестом и высылкой генерала Гурко произошло еще одно событие первостепенной важности. В ночь на 1 августа в обстановке строжайшей тайны Николай II, его семья и сопровождавшие их слуги и близкие лица были вывезены из Царского Села в Тобольск. В газеты сообщение об этом было передано только тогда, когда Романовы уже достигли цели своего путешествия. Всё это диктовалось опасениями, что монархисты могут по дороге предпринять попытку освободить бывшего царя.

В своих воспоминаниях Керенский объясняет решение о высылке царской семьи стремлением обеспечить ее безопасность. Но это больше похоже на попытку оправдаться задним числом. Главным же мотивом, судя по всему, был страх перед мифическими заговорщиками. Наличие такового страха подтверждают многие мелкие детали. Вплоть до последней минуты пункт конечного назначения оставался неизвестен не только высылаемым, но и сопровождавшей их охране. Отправку царской семьи на месте контролировал лично Керенский.

Николай II попросил разрешения повидаться перед отъездом с братом Михаилом. Керенский с неохотой согласился, и то лишь при условии, что он будет присутствовать при встрече. Свидание продолжалось не более десяти минут. Братья успели обменяться несколькими ничего не значащими фразами, а Керенский уже торопил, говоря, что время не ждет. Перед уходом Михаил попросил разрешить ему увидеть племянников, но Керенский ответил категорическим отказом. По словам очевидцев, Керенский находился в состоянии крайнего возбуждения. Он кричал на дворцовых слуг, потом зачем-то отправился в казармы караульной команды, среди ночи поднял солдат на ноги и произнес перед ними зажигательную речь о защите завоеваний революции.

Керенский был готов поверить в монархический заговор и, когда получил соответствующую информацию, среагировал немедленно. Роль невольного провокатора в этом случае сыграл его старый знакомый Миронов. Немногие профессионалы, остававшиеся в контрразведке после ухода Никитина, относились к новому начальнику с немалой иронией. Миронову важно было доказать, что он тоже на что-то способен, поэтому он с жадностью ухватился за первую же непроверенную информацию. В поле зрения контрразведки попала группа из четырех молодых людей, во главе которой стоял некий вольноопределяющийся Скакун. Они организовали сбор пожертвований на восстановление монархии и с этой целью выпустили воззвание, которое тайно распространялось в кругах сторонников прежнего режима. Миронову сообщили, что уже собрано 3 миллиона рублей. Тайная монархическая организация якобы имела свои отделения по всей стране и была готова освободить царя из-под ареста.

Миронов не стал проверять достоверность полученных сведений, а немедленно сообщил их Керенскому. Дело происходило в дни Государственного совещания, и потому Керенский поручил расследование прокурору Московской палаты А. Ф. Стаалю. В помощь ему из Петрограда был командирован следователь Александров, тот самый, который вел дело о связях Ленина с германской разведкой. Миронова Керенский благоразумно от дела отстранил, и тот с чистой совестью мог позднее оправдываться, что ко всей этой позорной истории он прямого касательства не имел. Все было организовано в строгой тайне, о происшедшем не был поставлен в известность даже министр юстиции Зарудный, а Стааль через его голову докладывал о своих шагах непосредственно премьеру.

В числе прочего, нити заговора привели следствие в крохотный городок Елатьма, неподалеку от которого в своем имении жила вдова свитского генерала Л. В. Хитрово. Один из ее знакомых увидел у нее воззвание с призывом жертвовать на восстановление монархии и немедленно донес об этом кому следовало. В имение Хитрово нагрянули с обыском представители уездного комиссара. Среди прочих бумаг они обнаружили письма, о которых немедленно сообщили в Москву. Дело в том, что дочь хозяйки имения Маргарита Хитрово была фрейлиной императрицы, причем из числа наиболее приближенных.

Маргариту Хитрово в царской семье называли просто Ритой. Было ей 22 года, но характер она имела не по летам решительный. Молодость и преданность царской семье толкнули ее на авантюрный поступок. Дочь придворного врача доктора Боткина Татьяна Мельник вспоминала, как через несколько дней после высылки царской семьи к ней пришла Маргарита Хитрово и объявила, что едет в Тобольск: "Я еду завтра, у меня уже билет есть, а чтобы не возбуждать подозрения, я еду как будто на поклонение мощам Иоанна Тобольского. Туда много ездят, отчего же я не могу поехать на богомолье? А вы мне дайте письмо, если хотите".[308]

Письма и пакеты, адресованные царской семье и ее домочадцам, новоявленная подпольщица спрятала под одеждой. В восторге от своей изобретательности она с дороги стала посылать родственникам открытки многозначительного содержания: "Я теперь похудела, так как переложила все в подушку". Или: "Население относится отлично, всё подготовляется с успехом" и т. д.[309]

Именно эти открытки и обнаружили при обыске в доме матери Риты. Вывод мог быть только один — налицо зашифрованные сообщения, а значит, заговор действительно существует. После этого в Тобольск была послана телеграмма за подписью Керенского: "Предписываю установить строгий надзор за всеми приезжающими на пароходе в Тобольск… Исключительное внимание обратите на приезд Маргариты Сергеевны Хитрово, молодой светской девушки, которую немедленно арестовать на пароходе, обыскать, отобрать все письма, паспорты и печатные произведения, все вещи, деньги, обратите внимание на подушки".[310]

Между тем ничего не подозревавшая путешественница 18 августа прибыла в Тобольск. Прямо с пристани она направилась в дом, где жили чины царской свиты. Здесь Маргарита встретила графиню Гендрикову. Свидание было радостным — тобольские узники впервые принимали гостя с воли. Но не прошло и часа, как на квартире графини Гендриковой появился комендант полковник Кобылинский и объявил, что вынужден арестовать Хитрово. Привезенные ею письма были отобраны, а тех, у кого она успела побывать, допросили и обыскали.

Прокурор Тобольского окружного суда Корякин отправил Керенскому телеграмму: "Доношу, что 18 текущего августа в 8 часов утра, получив и лично расшифровав телеграмму, я установил наблюдение за всеми приезжающими и уезжающими из Тобольска лицами… По прибытии Хитрово я опросил ее. После опроса был произведен личный обыск у Хитрово, она была арестована, а затем передана 19 августа Тобольскому губернскому комиссару для доставки ее под надежной охраной в Москву, в распоряжение прокурора Московской Судебной палаты… Все лица, на которых имелись указания, опрошены и обысканы, но обыски и опросы положительных результатов не дали и лишь подтвердили, что Хитрово, до обожания преданная семье бывшего императора, приезжала в Тобольск узнать и, если возможно, увидеть издали бывшую царскую семью".

По инициативе прокурора Стааля было возбуждено "Дело по обвинению Маргариты Хитрово и других по статье 101 Уголовного уложения". В газетах было объявлено о блестящем успехе контрразведки. Однако не прошло и нескольких дней, как дело стало рассыпаться на глазах. Выяснилось, что Скакун и его сообщники были аферистами, преследовавшими исключительно корыстные цели. Им удалось собрать не 3 миллиона, а всего полторы тысячи рублей, которые они благополучно прокутили в ресторанах. Обвинение было переквалифицировано по статьям о мошенничестве. Что касается дела о "заговоре Маргариты", то оно лопнуло как мыльный пузырь, к большому смущению его инициаторов.

В середине сентября следствие было официально закрыто и Маргарита Хитрово отпущена на свободу. Незадолго до этого из-под домашнего ареста были освобождены великие князья. К этому времени и власть, и широкая общественность успели забыть о монархистах. За несколько прошедших недель положение в стране изменилось коренным образом. В новой ситуации Керенскому пришлось считаться уже не с опереточными "заговорщиками", а с вполне реальной и серьезной силой.