Глава 31

Глава 31

Об американской армии и городе святых; храм, Книга мормонов и девушка из Дорсета; восточная точка зрения на многоженство

Дурак и многословен по-дурацки.

Никто не знает, кого что ждет.

Вот о чем я подумал, дорогие читатели: какое удовлетворение ни доставляли бы мне собственные статьи, их длина, ширина и глубина могут показаться вам в вашем далеком мирке слишком утомительными. Постараюсь держать себя в рамках, но все же хотелось бы предложить вашему вниманию доклад об американской армии и возможностях ее расширения.

Американская армия — это превосходная маленькая армия. В один прекрасный день, когда все индейцы почиют вечным сном, либо сопьются, в этой армии, вероятно, будут организованы невиданные доселе научно-топографические службы. Даже в наши дни она проделывает великолепную исследовательскую работу, но в самой ее основе заложен существенный недостаток. Беда в том, что офицерские кадры поставляет Вест-Пойнт, и складывается впечатление, что это учебное заведение создано для того, чтобы распространять военные знания среди гражданского населения. Ведь туда может поступить любой мальчишка. Затем он заканчивает курс обучения и может вернуться на «гражданку». При определенных обстоятельствах такой выпускник Вест-Пойнта причинит много зла, потому что, скажем для начала, он, как всякий американец, отвратительно энергичен, самоуверен, как петух, не ставит ни во что чужую человеческую жизнь, а эти качества и служат основой его полупрофессиональной военной карьеры. Как видно из газет, в этой стране немало людей, которые то и дело встревают в конфликты с полицией и с тюрьмой; подобные личности любят создавать собственные, чуть ли не военные организации и, вместо того чтобы разбегаться при виде регулярных войск, предпочитают вступать с ними в перестрелку, что напоминает любительские военные действия. И такое положение нельзя признать нормальным, тем более что узы, которые связывают штаты, удивительно непрочны. Правда, подобные люди еще не вошли маршем в округ Колумбия, не оседлали статуй в Вашингтоне и не придумали собственного флага, зато им дозволено заниматься законодательством, линчевать, охотиться за нефами по болотам, расторгать браки, сфоить железные дороги и буйствовать по собственному усмофе-нию. Впрочем, им совершенно необязательно сознавать свою силу, чтобы с легким сердцем творить беззаконие.

Что касается регулярной армии (этой милой крохотной армии), то она предоставлена самой себе. Ее удел — истекать кровью в отдельных экспедициях, преуспевать на поприще науки и время от времени собираться на масонские празднества и так далее в этом роде. Регулярная армия слишком немногочисленна, для того чтобы ифать видную политическую роль. А вот бессмертные остатки Великой армии Республики — иное дело. Это действительно крупная беспринципная политическая сила…

И значит, вряд ли будет выходом из положения создание любительской военной машины, которая слепа и безответственна…

Благодарите меня за то, что я умеряю «размахи маятника», то есть диапазон этой лекции, и приглушаю звуки той какофонии, которую мне пришлось выслушать в Ливингстон-Сити, и, кроме того, умалчиваю о некоем редакторе и его заместителе (последний обладал нравом ручного кугуара или горного льва), который, как мне рассказали, весьма умело «редактировал» спорщиков в офисе ливингстонской дневной газеты.

Опуская тысячи других важнейших подробностей, я подхвачу нить своих рассуждений с рассказа об узкоколейке, которая тянулась к Соленому озеру. Поездка из Дели в Ахмадабад майским днем показалась бы блаженством в сравнении с этим путешествием, которое было настоящей пыткой. Вокруг расстилались только выжженная солнцем пустыня и пыльные солончаки. Помещение для курящих не было предусмотрено, и я сидел в уборной вместе с кондуктором и старателем, который голосом сонного младенца рассказывал о жестокостях индейцев. Ругательства одно за другим лились из его рта так же свободно, как простокваша — через кувшинное горлышко. Не думаю, чтобы он сознавал, что произносит нечто неподобающее, но девять или десять выражений были для меня в диковинку, а одно заставило приподнять брови даже кондуктора.

— Когда человек один и ведет лошадь за поводок через холмы, он начинает говорить вслух с самим собой, потому что ничего другого не остается, — сказал высушенный всеми ветрами вещатель ужасов.

Передо мной возникло видение — человек, при свете звезд бредущий по тропе Баннак-Сити и изрыгающий проклятие за проклятием.

Время от времени на поезд садились какие-то кучи тряпья, которые оказывались индейцами. Привилегия их расы — бесплатный транзитный проезд на площадке вагона. Конечно, вход в купе для них запрещен, и ради них не делают остановку. Я видел, как скво присоединилась к нам на ходу и точно так же покинула поезд, когда тот притормозил на повороте. Подобно пенджабцам, краснокожие сходят с поезда там, где им вздумается, на какой-нибудь безбрежной равнине, и с бесстрастным видом идут к горизонту, никому не сообщая, куда уходят. Солт-Лейк-Сити. Я озабочен состоянием души мистера Фила Робинсона. Как вы, наверно, помните, он написал книгу «Святые и грешники», в которой весьма убедительно доказал, что мормон[356] — личность, вполне достойная уважения. Прибыв в этот город, я не переставая думал о том, что же заставило автора создать эту книгу. После более зрелого размышления и долгой прогулки по городу я пришел к выводу, что во всем виновато слишком жаркое солнце.

По счастливой случайности злонамеренный поезд, который опоздал на двенадцать часов из-за пожара на мосту, доставил меня на место в субботу, проследовав долиной, которая, как утверждают мормоны, расцвела, как роза, благодаря их усилиям. Но уже за несколько часов до моего прибытия я очутился в странном мире, в мирке, где, судя по разговорам в вагоне, каждый был либо мормоном, либо немормоном.

Свободному и независимому гражданину не подобает открыто заявлять, что он немормон, однако мэр города Огдена (город немормонов в этой долине) высказал мнение, что то и другое стадо все же должны как-то отличаться друг от друга. Задолго до того, как мы достигли фруктовых садов Логана и сверкающей глади Соленого озера, этот мэр (сам не мормон, но человек, известный своими торговыми связями с ними) сказал мне, что наболевший вопрос существования государства в государстве постепенно разрешается с помощью образования и системы голосования.

— Вокруг нас горы, богатые золотом, серебром и свинцом, — сказал он, — и даже силы ада, что стоят на страже мормонской церкви, не помешают немормонам стекаться в эту долину. В Огдене — это в тридцати милях от Солт-Лейк-Сити — мы провалили мормонов на муниципальных выборах, а на будущий год надеемся повторить успех в самом Солт-Лейк-Сити.

Вы спрашивали о многоженстве? Согласно недавно принятому биллю, это уголовное преступление. Мормону приходится выбирать одну жену и держаться ее. Если его поймают у другой женщины… Видите то мирное коричневое здание из кирпича на склоне горы? Это исправительный дом. Мормона отправляют туда поразмыслить о своих грехах, и, кроме того, приходится заплатить штраф. Однако большинство полицейских в Солт-Лейк-Сити — мормоны, и я не думаю, чтобы они были слишком строги со своими друзьями. Полагаю, что тайное многоженство распространено достаточно широко.

Труднее всего заставить мормона понять, что мы не трижды проклятое зверье, как доказывают их старейшины. Позвольте нам закрепиться в штате, и тогда все мормонское предприятие полетит к черту.

Желание — отец мысли, и я сказал: «Ну что ж, пожалуй» — и начал разглядывать долину Дезерета — прибежище поздних святых и средоточие, по всей видимости, стольких страданий, сколько можно втиснуть в сорокалетие.

Людям добрым в Англии многое невдомек, но вы-?? поймете, отчего все это получается. Вы же наслышаны о многоженстве в Бенгалии и знаете, как ненавидит свою будущую соперницу молодая бенгалка (сама почти ребенок), которая готовится впервые переступить порог дома своего мужа. А ведь бенгальскую женщину, можно сказать, приучали к многоженству столетиями. Вы, наверно, слышали также об ужасной, прикрытой паранджой ревности жены, которая стала матерью, к бесплодной жене-сопернице, ревности, которая взрывается порой отравлением любимого ребенка?

Время от времени англичанки на Востоке нанимают кормилицму-сульманок высокой касты, и тогда им приходится невольно выслушивать странные, страшные рассказы о многоженстве. Ведь все женщины несут Евино проклятие, и они способны совершенно свободно общаться между собой, невзирая на разницу в цвете кожи. Да, женщина Востока привычна к многоженству (мормоны считают это благом для женщины) и тем не менее проклинает свою судьбу. Вы же знаете, как обращаются с ней в доме мужа и призывают все кары небесные на ее голову («проклятая из проклятых», «дочь навозной кучи», «паршивка и скотина»). К подобной же участи, к участи бенгальской женщины, некое вероучение (одно из многочисленных учений белого человека) готовит и белую женщину, несмотря на то что из столетия в столетие она привыкла считать, что имеет право безраздельно владеть сердцем одного мужчины.

Для того чтобы подавить естественное сопротивление женщины, мормонизм, это фантастическое вероучение (изумительное смешение магометанства, законов Моисея и неверно истолкованных фрагментов масонства), прибегает к поистине дьявольским ухищрениям, которые тщательно продуманы бездушными канавокопателями и строителями оград. Недурное обозрение, не правда ли?

Даже красота долины не могла заставить меня забыть об этом. Долина действительно чудесна. Плоские, как стол, террасы, которые прилепились к склонам окружающих гор, отмечали уровни Соленого озера по мере того, как оно постепенно понижалось, превращаясь из внутреннего моря в озеро длиной пятьдесят миль и тридцать шириной. Пройдет немного времени, и террасы будут застроены домами. В настоящее время постройки прячутся под кронами деревьев в низине. Вы, должно быть, не раз читали о широких улицах Солт-Лейк-Си-ти. Они обсажены тенистыми деревьями, и вдоль проложены желоба с проточной пресной водой. Это правда, но я попал в город, когда началась засуха, та самая засуха, во время которой редеют стада в Монтане. Листва на деревьях завяла, а сверкающие ручейки, о которых столько писали, превратились в пыльные каменные канавки.

Главная улица города, по всей видимости, заселена немормонами из торгового сословия, и они превратили ее в широкую шумную магистраль, где на глазах у солнца неблагочестиво потягивают пиво и день-деньской непристойно курят сигары. Этим они мне и нравятся.

В самом начале улицы находятся достопримечательности города: храм, молельный дом, Доходный дом (биржа) и дома Бригама Янга, чьи портреты продаются почти во всех книжных лавках. Между прочим, следует упомянуть, что покойный эмир штата Юта отдаленно напоминает Его Высочество эмира Афганистана, которого я удостоился чести видеть.

Прежде всего стоило осмотреть храм, так сказать фасад вероучения. Вооружившись экземпляром Книги мормонов (чтобы все было ясно), я отправился составлять скороспелые суждения. Когда-нибудь строительство храма завершится. Оно было начато всего тридцать лет назад, и до сего времени в эту гранитную глыбу вложили более трех с половиной миллионов долларов. Толщина стен храма — десять футов, высота самого здания — более ста, а башен — двести. Вот и все, что можно сказать о храме. Если у вас есть желание изучить это сооружение более тщательно, тогда загляните в Книгу мормонов, и все станет ясно до конца. Тогда удивительное ребячество проекта становится очевидным. Эти люди, вдохновляемые прямо свыше, громоздят камень на камень, колонну на колОнну, не достигая ни величия, ни изящества, ни пользы. Вон там, например, над главным порталом, жалкие царапины на камне изображают всевидящее око, масонское рукопожатие, солнце, луну, звезды и, кажется, много прочего вздора. Банальность и бессмысленность этого заставляют едва ли не плакать. Когда видишь нагромождение великолепных гранитных плит, вспоминаешь о настоящем искусстве, которое с помощью трех миллионов долларов можно было бы призвать в помощь Церкви. Только ребенок может заявить: «Давайте нарисуем большущий, красивый дом» — и, старательно высовывая язык в такт движению своей нетвердой руки, начать вычерчивать бессмысленные линии и круги.

Потом я присел на тачку и, углубившись в Книгу, понял, что дух ее соответствует духу камней, которые вздымались передо мной. Достопочтенные Хирум и Джозеф Смиты, которые бились над тем, чтобы сочинить заново Библию (не зная ничего об истории Ветхого и Нового Заветов), и архитектор, который вдохновенно громоздил друг на друга кирпич и камень, были братьями. Однако Книга была интересней здания. В ней написано (и весь мир прочитал это), как к Джозефу Смиту явился небесный ангел, доставив ему «небесные очки», с помощью которых Джозеф сумел расшифровать откопанные им же в земле золотые таблицы, испещренные точечками и черточками. Эти таблицы Джозеф Смит перевел (правда, он пишет почему-то с ошибками) и из этих царапин и точек состряпал том в шестьсот страниц, набранных убористым шрифтом. Эта мормонская библия содержит книги Нефи (первую и вторую), Якова, Еноха, Джарома, Омни, Мормона, Моисея, а также Житие Зенифа, Книгу Элмы Хелмана, Третью книгу Нефи, книгу Эфира (кстати сказать, это сильно действующее анестезирующее средство) и заключительную книгу Морони. Трое людей, из которых один здравствует и по сей день, торжественно поклялись, что ангел с очками спускался к ним, восемь других не менее торжественно заявляют, что видели таблицы откровения своими глазами. На этих свидетельствах зиждется достоверность мормонской библии.

Мормонская библия начинается со времен Зедекии — царя Иудеи, а заканчивается сумбурным описанием вражды каких-то племен, обрывками откровений и объемистыми списками из настоящей Библии. Пробираясь по страницам совместной продукции братьев, я искренне сочувствовал им. Будучи их скромным собратом по перу на поприще беллетристики, я понимаю, насколько трудно подобрать подходящие имена персонажам. Но Джозефу и Хируму пришлось намного труднее, и все же они оказались смелее меня, создав Тинкума, Кориантуми, Пахорана, Кишкумена, Гадиантона и другие бессмертные имена, которые не в силах удержать моя память. Что касается географии, так братья постарались держаться от нее подальше, довольно хитро избегая ссылок на местонахождение некоторых пунктов, потому что, как сами видите, были не совсем уверены в том, какие земли находятся по соседству с их собственным графством. На страницах этой Книги кровожадные военачальники совершали марши и контрмарши, а авторы добавили к Новому Завету новые и удивительные главы, переделывая небеса и землю, что в писательском ремесле считается делом вполне законным. Однако они не смогли выработать единства стиля, и было неумно с их стороны вставлять в эту сверхъестественную мозаику куски из настоящей Библии. К тому же трудолюбивое перо нет-нет, да и вставляло в утомительную пародию парочку предложений на отвратительном английском, вроде подобного кошмара: «И сказал Моисей народу Израиля: Какого черта вы делаете?» Буквально такой фразы в Книге мормонов нет, но тон воспроизводится верно.

Я прошелся по улицам, заглядывая в окна, и заметил, что комнаты были обставлены по моде тысяча восемьсот пятидесятых годов. Главная улица кишела окрестным сельским людом, приехавшим поторговать с Сионским торгово-кооперативным обществом. По-моему, церковь контролирует финансы этого предприятия, и оно соответственно приносит неплохие дивиденды.

Женские лица не отличались привлекательностью. По существу, если бы не тот факт, что люди, некрасивые внешне, так же иррациональны в неразделенной любви, как и красавцы, складывалось впечатление, что многоженство — благословенный институт для женщин, и только духовное убеждение могло загнать в его рамки неуклюжих широколицых мужчин. Женщины одевались ужасно, а мужчины, казалось, были связаны веревками. Сегодня весь день они будут торговать на рынке, а завтра, в воскресенье, отправятся в молельню. Я пытался поговорить кое с кем, но люди бормотали в ответ нечто нечленораздельное на непонятном мне языке и вообще вели себя как коровы. И все же одна женщина (вовсе не безобразная) призналась, что ей ненавистна мысль, что Солт-Лейк-Сити превращается в балаган для забавы немормонов. Ее манера говорить выдала ее происхождение.

— Когда вы уехали из Англии? — спросил я.

— Летом тысяча восемьсот восемьдесят четвертого. Я из Дорсета, — ответила она. — Агент мормонов обошелся с нами приветливо, а мы были бедняками. Сейчас нам намного лучше — матери, мне и отцу.

— Значит, вам нравится?..

Сначала она не поняла.

— О, многоженство меня не касается. По крайней мере еще нет. Я не замужем. Мне нравится жить самой по себе. У меня появились собственные вещи и есть немного земли.

— Но я полагаю, что вы…

— Только не я. Мне не по душе эти датчане и шведы. Мне нечего сказать ни за, ни против многоженства. Это дело старейшин, но, только между нами, я не думаю, что это продержится долго. Завтра вы услышите, как они рассуждают в церкви, будто бы это распространяется по всей Америке. Шведы верят всему, а я знаю, что это не так.

— Тем не менее вы получили землю.

— О да, мы ее получили. Но конечно же, мы никогда не говорим ничего против многоженства — ни отец, ни мать, ни я.

Поразительно, но где-то все же скрывается обман. Вы что-нибудь слышали о рисовых христианах?

Мне очень хотелось продолжить разговор с девицей, но та нырнула в Сионский кооператив, а меня поймал какой-то мужчина и сказал, что мой долг — осмотреть достопримечательности города. Они включали: молитвенный дом в форме яйца, городские владения Бригама Янга, надгробие на могиле этого великого бандита с полным ассортиментом его жен, спящих вокруг (точно так же одиннадцать верных жен почили вокруг пепла Рунджита Сингха за стенами форта в Лахоре), и парочку других диковин. Но все они были уже описаны более даровитыми перьями. Зверинцы Бригама, где он держал своих жен, — обыкновенные запущенные виллы. Молельный дом — обман, крытый гонтом. Дом, куда сносят церковную десятину, — похож на хлев. Мормоны печатают свои бумажные деньги — церковные банкноты, которые затем обмениваются на продукты местного производства. Однако молодежь предпочитает золотого тельца немормонов. Не очень-то приятно ходить по городу, когда гид останавливается перед каждым третьим зданием: «Вот здесь старейшина такой-то содержал Амелию Безершинс, свою пятую жену… простите, третью. Амелию он взял после Кезии. Та была его любимицей, и он не позволял Амелии встречаться с Кезией, опасаясь, как бы та не испортила ее красоту».

Мусульмане совершенно правы: с той самой минуты, когда домашние тайны гарема оказываются у всех на устах, этот институт готов рухнуть.

Я отделался от гида, когда тот рассказал мне очередную сомнительную историю, и дальше пошел сам. Особенность города — порядок, тишина и спокойствие, в которых пребывает роскошь. Дома стоят посреди обширных ухоженных газонов, и каждое владение почти не отличается от соседнего. Фасады домов увиты растениями, и в ветвях деревьев слышится благозвучная музыка ветра, которая разносится по улицам вместе с запахом сена и летних цветов.

На плоскогорье, с которого просматривается весь город, стоит гарнизон войск Соединенных Штатов — пехота и артиллерия. Штат Юта волен делать все, что ему вздумается, но лишь до того желанного часа, когда голоса мормонов будут заглушены голосами немормонов. Гарнизон держат на всякий случай. Крупные, с акульими ртами и свиными ушами ширококостные фермеры нередко отличаются диким фанатизмом и за последние годы сильно испортили жизнь немормонам, когда те составляли незначительное меньшинство. Однако сейчас, когда миновали дни открытых и тайных убийств, поджогов ферм немормонов, ревнители мормонизма осмеливаются лишь осторожно бойкотировать тех, кто вмешивается в их дела.

Я посетил гарнизон (один из тех, куда жаждут попасть армейские офицеры) и оттуда разглядывал панораму Города Святых, лежавшего передо мной в окружении непривлекательных гор.

Как же это было? Иммигранты со стертыми в кровь ногами прорывались в этот круг, а потом вдруг понимали, что отныне они навсегда отрезаны от друзей и нет надежды на возвращение, а сами они попали в лапы других «друзей», которые называли себя священниками Всевышнего. «Но, слава Богу, вот идет Ричард Бэкстер», как выразился однажды некий знаменитый богослов. Я очень рад, что судьбой мне не уготована участь быть кирпичом в здании мормонского храма, который так ловко пристроился к берегу озера горького, соленого и безнадежного.