Англичанин в Лаосе

Во Вьентьяне, приехав туда на автобусе из Таиланда через Меконг, я быстро нашел недорогой хостел, бросил рюкзак и, пройдя немного по куцей, но уютной улице, присел за столик солидной гостиницы в колониальном французском стиле. Без колонизаторов здесь, похоже, было бы смотреть почти нечего. Разве что сразу ехать в душном автобусе через джунгли на самый север страны, в глубинку, в Луангпхабанг, к пагодам.

Но сначала, где бы то ни было, надо оглядеться и решить куда идти. Когда можешь идти на все четыре стороны — это труднее, чем направиться куда-то по команде сверху. Быть ответственным за себя, за свою жизнь и ее время — это и есть свобода. Но зато она не оплачивается, поскольку ничего не стоит. Одно слово — бесценная. Для тех, кто знает ее цену.

Пока я так сидел и раздумывал, рядом за столик присела пара из отеля. Молодая ухоженная таиландка, сдержанная и женственная, как многие на Востоке женщины. И большой шумный англичанин, с четким раздельным произношением образованного человека, седой и размашистый. В белой расстегнутой рубашке и в соломенной шляпе, под шорты и кожаные сандалии. Такой же «колониальный», как и отель, откуда они вышли то ли позавтракать, то ли уже пообедать.

Мне симпатичны такие мужчины — раскованные, но не развязные, мощные, слегка небрежно одетые, из сибаритов, любящие жизнь, еду, смех и женщин.

Он размашисто сделал заказ, вытащил трубку, набил ее табаком и замешкался. — Не дадите зажигалку? — повернулся ко мне, тискающему сигаретку, даже не двигая стул. Мы сидели рядом, дыша друг на друга спинами — Совсем расслабился, забыл…

— Нет необходимости быть напряженным, — подыграл я, чувствуя пришедший отходняк от ночного переезда из Бангкока в Лаос. Голова была тяжелая от недосыпа и предвкушения новой страны.

— Боб, — представился он и добавил, поймав мой взгляд на женщину — А это подруга, можно сказать жена, из Таиланда. Я там живу.

— А сюда какими судьбами, посмотреть?

— Да нет. Каждый полгода, когда истекает туристическая виза, приезжаю на пару дней, пока не получу новую. Законы надо соблюдать — хмыкнул он, — А сами откуда? — он мне все больше нравился. Открытые люди, как правило, умны и интересны. Им всерьез некого бояться. Кроме себя.

— Из Бирмингема, — пыхнул душистым табаком Боб и добавил — Англия. — Хорошая страна, — польстил я, искренний — Жил там, в Лондоне, четыре года. Люди хорошие. — Пожалуй, — поддержал он. И вдруг добавил — Только бабы — стервы… — А где не стервы? — я подстроился под волну и окончательно расслабился. Официант, в полупоклоне, принес им салаты и пиво. А мне кофе с молоком в большой чашке.

Кофе был хорошим, густым и сладким. Как оказалсь позже, Лаос — единственная страна, где его подают не с сахаром, на выбор, а с русской «сгущенкой», тягучим сладким концентрированным молоком, налитым в кувшинчик. Воздух после недавнего тропического дождя раздувал легкие и вокруг пахло пряным и густым воздухом. Хотелось дышать.

— На Востоке, в том же Таиланде, — серьезно ответил Боб и повернулся ко мне еще больше. — Так это не жена? — я показал на таиландку, которая аккуратно, как на дипломатическом приеме, но глаза в тарелку, а не по сторонам, ровная на стуле, как под линейку, уже цепляла салат. — Нет. Подруга. Мы с ней уже несколько лет. Она смотрит за домом, который я снимаю. И за мной. На пенсии в Англии оставаться глупо. Те же и там же. А здесь и тепло, и ласково. — хмыкнул он — И недорого. Та же жена, только без особых претензий и главное благодарная. — А в Англии оказалась неблагодарная? — я снова подал ему зажигалку, раскурить погасшую трубку — Оставьте себе, у меня еще есть.

Таиландка, кажется, впервые ревниво глянула на меня.

— Конечно, нет — затянулся Боб — Первая жена была «по молодости». Гормоны играли, вот нас и затянуло. А потом и втянуло глубоко. Я в ней души не чаял. Но был настроен на карьеру, хотел заработать и состояться во всем. Служил в армии и когда началась война с Аргентиной за Фолклендские острова, оказался там. Мы высадились и сразу попали под артиллерийский обстрел. Получил ранение, долго лежал в госпитале. А, когда вернулся домой, то оказалось, что мой друг, сосед, подсуетился с заботой о жене. Поддержал ее в трудную одинокую минуту. Они как-то здорово выпили за мое здоровье и она перепутала меня с ним. Я ушел, оставив ей половину нажитого к тому времени. — Но ведь она не ушла к нему? — Не ушла. Он и не брал. Ему и своей хватало, под завязку.

Боб прихватил со стола стакан с соком и глотнув, сломал соломинку и выбросил.

— Не простили?

— Не смог. Им это трудно понять, но мне стало казаться, что от нее пахнет чужой спермой. И этот запах преследовал меня каждый раз, когда я ее видел. И что значит простить? Прощают те, кто не любил. Поменял, как носки, и ходи в новых. Стер, как не было. А у меня она была. И серьезно. Сам не ожидал…

Таиландка нежно тронула его за плечо и показала на тарелку с салатом. — А, потом… — отмахнулся Боб. И я вдруг понял, что он давно ни с кем не говорил о себе. Очень давно. С подругами живут, но не разговаривают. — Была еще одна жена? — Да, но из Восточной Европы, из Украины. Я занялся бизнесом, дела пошли удачно. Наследство привалило. Встретил женщину, дал возможность учиться, но с работой у нее не заладилось. Да и необходимости особой не было. Я зарабатывал прилично. А просто работать она не захотела. Мне это было понятно и все устраивало. Родился сын и она была с ним. Возилась с цветами у дома, магазины, покупки, гости, в отпуск ездили то в Гамбию зимой, там хороший курорт, то в Италию, Испанию или еще куда в Европу, летом. Все было хорошо. Но она заскучала, особенно когда парень пошел в школу. И я опять это понял. Дал ей денег, дурак, под собственный бизнес, цветочный. Думал, будет при деле. Всем же хочется уважать себя и что-то делать. Это нормально. Не учел только типичную мужскую ошибку тех, кто хорошо стоит в жизни — своей женщине нельзя отдавать полную финансовую независимость. Подкинул ей, как просила, еще — на развитие бизнеса. Появился другой новый магазинчик. Служащие, бухгалтерия, контакты, поездки, переговоры, тюльпаны. Я в ее дела даже и не совался. Сколько и чего не знал. Дом финансово оставался на мне. Только проблемы ей разруливать помогал. Она изменилась. Появился свой круг интересов и знакомых, куда ехать утром и где задерживаться вечером. Мы почти перестали разговаривать. Не ссорясь. Сначала, до своего бизнеса и денег, она всегда встречала меня вопросом «как дела?» и готовила ужин, что нибудь новенькое. Я делился что и как. Она слушала. Потом вопросов как-то не стало вообще и говорить оказалось не о чем. В один не прекрасный день, когда уже сын уехал учиться в университет, оказалось, что я совсем не нужен. И без меня ей хорошо. Я в своем мире. И вне дома, и в доме. Она — в своем. Я же сам дал ей его построить. Ни благодарности, ни поддержки. Жизнь стала бессмысленной, как домашние сериалы для домохозяек. Продал бизнес ближе к пенсии. Вложил деньги в акции. Оставил все и переехал в Таиланд. Теперь вот живу и радуюсь.

— Чему? — ляпнул я, совсем расслабившись на солнце, всплывшем из ушедших дождевых облаков.

— Как чему? — переспросил Боб — Теплу, массажи каждый день, вот этой женщине, которая благодарит за подарки. Денег я уже не даю, только на хозяйство — много не украдет, не жена, — хохотнул он — Вкусной еде, поездкам на море, в Камбоджу или Малайзию, проветриться и визу переоформить. Если задержались дома, то Лаос под боком. Здесь можно это сделать.

Таиландка опять легко тронула его за плечо, подвинула салат и укоризненно посмотрела на меня.

— Да, сейчас, — словно проснулся Боб — Давай вместе погуляем, поужинаем. Мы в девятом номере, в этом отеле. Приглашаю. Ей надо шопинг сделать — он показал на женщину — Чтоб успокоилась. Молодая, подарки любит. Я у нас нормальных русских не встречал. В Лондоне их полно, но какие-то искусственные. А в Бирмингеме хватает пакистанцев, литовцев встречал и еще кого-то «из ваших».. Расскажешь о себе? И что у вас там делается? Мужики русские, говорят, жесткие, крутые. А женщины заботливые и бескорыстные. Как в «Докторе Живаго».

— Конечно, — впервые соврал я и подумал — Пора гулять, пока погода не изменилась и не ушла. «Погода», она же женского рода.

Что в Англии, что в России, что везде.

Вскоре, выскочив на рынок Вьентьяна, столицы этой страны, меня поразило, что то там, то тут сидели солдаты-охранники с «калашами» на коленях. Я увидел у одного из них, над сердцем, лакированный, на винте, значок в виде красного знамени с серпом и молотом посередине. Вспомнил молодость. С Верой без Бога, но в людей. Мужчин и женщин.

Показал: «Продай». — «Нет», — жестом ответил он, смущенный.

— 3 доллара.

— Нет.

— 5 долларов.

— Нет.

— 10 долларов?

Он бросил автомат и схватился за значок двумя руками.

— Нет, это не продается.

— Нерусский ты… — сказал я ему и пошел дальше. В Лаос.