Блютуз

Она выгуливала на аллейке у дома комнатную собаку. Лучшего друга и советчика, умеющего слушать, ничего не говорить, преданно смотреть в глаза и благодарно есть, что дают. Мужчины так не умеют. Потому женщины и заводят себе собак. Хоть одна живая душа в доме. И потом, два раза в день здоровые прогулки на свежем воздухе. Руки свободны, мобильник на бедре, блютуз за ухом. Разговор с подругой о ее проблеме. То есть о муже. О чем еще могут говорить женщины на выгуле?

Навстречу, мимо нее, по своей прямой из подъезда выполз немолодой мужчина, слегка потертый, довольный и одинокий. Мужчины с утра всегда одиноки. Но этим и довольны.

Они видели друг друга раньше, соседи все-таки, но большего не знали. Видели, но не виделись. Даже не принюхивались. Виртуальные знакомые в этом мире стали гораздо интересней — от них легко уходить. К тому же у нее все-таки был свой муж и собака, а у него «бывшая». И им, каждому, этого было достаточно.

Он выгуливал сам себя, а она всё говорила и говорила. Уже остановившись и поворачиваясь, делала несколько шагов, но недалеко от себя: вправо-влево, вперед, назад. Наклоняясь и помогая себе жестами, то убежденно сгибая, то протягивая просящие руки.

Временами она поглядывала на собачку, помечающую свою территорию вне дома. Инстинктивно, но бессмысленно. Как у всех. Но без последствий. Разговор не прекращался — подруге нужна была помощь в борьбе с ее мужем, где бои шли по всем фронтам. А ей, наконец знАчимой, повод выговориться и почувствовать себя кому-то нужной. Временами, увлекшись, она поправляла короткий, как большой палец микрофон блютуза, идущий из-под шапочки к виску. Со стороны — прядь волос, если не сильно вглядываться. Никто и не вглядывался. Для охоты и охотников тоже есть свои проходящие, как люди, временные сезоны.

Между тем, мужчина, уже почти обойдя ее, с удивлением поднял голову и прислушался. Стоит себе на аллейке женщина и что-то говорит сама с собой. И всё о кобелях, бегающих на работу и по хатам. Его «бывшая» тоже когда-то завела аж трех собак, но он не вмешивался и только иногда, пропустив стакан водки, отчаянно говорил друзьям в сауне или на рыбалке — Живу среди сук…

Но как-то выжил.

Он даже притормозил, споткнувшись о ее фразу «эти мужики совсем одурели». Оглянулся осторожно и быстро. Чего это она там, ходит и орет, сама по себе. Еще неизвестно, кто одурел.

Идти просто так расхотелось. Появился смысл жизни. Не своей, но, тем более, осмысленной. Он неловко остановился поодаль, там же, на аллейке, глядя якобы куда-то вдаль и видя, непонятно что, нечто очень важное. Он научился этому еще на работе, когда впервые получил повышение. А потом, уже заматерев, не раз применял дома. Но сейчас, замерев в полоборота, он слушал, словно подглядывал в щелочку. И завидовал. О, как они, женщины, могут говорить вслух, сами с собой, да еще и на улице… Это тебе не дома в телевизор фиги крутить или в интернете, в чате: тыр-пыр, прыг-скок…

А она все говорила, дымя горячим, изнутри, в прохладный утренний воздух. Громко, в тиши аллеи и в никуда.

— Копить надо свою заначку. Сколько ни отложишь, всё будет мало. Терпение и еще раз терпение, потом с ним рассчитаешься. Сполна. А сейчас надо брать, просить, если надо, но все равно брать… Даст. Никуда не денется. Даже если займет где-то — только для того, чтобы ты отцепилась… Бизнес свой замутить не мешало бы. Пусть кредит возьмет, если сразу не потянет. К тому же, когда денег в кармане у него будет меньше, не набегается. Той, куда он ходит, тоже надо. И даже больше: и в ресторан, и в клуб, на поездку, на продукты, не считая подарков…. Непредвиденные расходы опять же всегда пригодятся, как аргументы. Куда он денется? Работу потеряла, косметическая операция нужна, цены растут, мама заболела. Это когда-то, при коммунистах, их, мужиков, встречали, как приехавшего начальника из центра — стол накрывали, бутылку ставили, слушали — кивали, точечный массаж и все такое. Только приходи. И ласку ему, и никакой головной боли, и за повара крутись, и за психотерапевта. Теперь все проще и понятнее: мужик — это грузилово, месяц за месяцем. За то и платит. Пусть ценит, что его хотя бы дома терпят. Пока дамба не прорвет. Времена-то изменились… На два или три фронта сразу он не наработает, не хватит. Отлуп получит по полной. Или шею, дурак, под новый ошейник подставит. Потом все равно прибежит обратно. Думает, они так все думают — где пометил, значит его, навсегда. Осчастливил. Фигушки! Навсегда только фото остаются. И еще посмотрим, кто в дураках окажется. Если конечно не дура и заначка постепенно набежит… Они тоже не торопятся осесть с другой. Кто поумнее. Что, случайно вокруг рекламки квартир и телефоны на заказ по вызову повсюду наброшены? Почасовые. Тоже выход для него. Не хочет мужик проблем и лишних затрат вне дома, пусть, как все нормальные ходоки звонит-вызывает. Час-два и никаких никому забот. Ни отлучек на ночь, ни выяснений. Не понимает по-человечески, пусть выкручивается. Главное, не психовать — свое сначала вырвать, по частям, а потом уже беречь. В первую очередь себя конечно. И любить себя. Так психологи сегодня советуют, а их от юристов уже почти не отличишь. Знают, что подсказать…

Как ни крути, а приличная заначка от мужа — это свобода. И что с ней делать? Покупать, что хочешь. Гулять, где захочешь. И делать, чего не позволяла себе раньше. Битый час уже под нос втолковываю: «Покупать, ездить, знакомиться. Всё еще будет. И не раз. Он не один по миру бегает — таких много. Да, не совсем таких. Есть и похуже, и получше. Но есть. В конце концов, сама будешь выбирать пиджак с телом, но приходить туда, куда надо тебе. Зато, как и они, сама будешь уходить. Когда поешь, свое возьмешь и, главное, захочешь. А не захочешь, то скажешь…»

— Да иди ты… — вдруг тоже громко, вслух, но под ноги, остервенело выплеснул все еще стоявший неподалеку мужчина. Вроде, как бы сам по себе. Сказал и, резко сорвавшись, зашуршал назад. Недалеко, правда. К подъезду. Общему, как и то, что прячется там, в туннеле лестницы, за каждой дверью. Бытообразное, день за днем, шепотное или крикливое. Все равно: чем лучше живут, тем легче друг от друга огородиться. Места больше. Чтоб наконец потом залечь в темноте, не видя. Вместе, но о своём.

Он шел и что-то возмущенно говорил себе под нос. Без блютуза. И даже сплюнул, едва не попав на ботинки. У воспитанных мужчин так обычно и получается. Нет, чтобы подальше, не глядя куда и на кого. Собачка кинулась было ему под ноги, требуя внимания. Сначала повизгивая, но потом, тявкнув от обиды, что на нее даже не смотрят, засеменила обратно к хозяйке.

Она же, почти по солдатски вышагивая по кругу, этого не видела. И ничего не услышала со стороны. Подумаешь, где-то ворона каркнула. Она его даже и не заметила. И все говорила, говорила.

Вечером вернется муж и говорить будет не с кем. Там все уже проговорено, пока еще денег в доме не было. Да и самого дома. Когда ничего нет, всегда есть о чем поговорить. А сейчас, на сытый желудок — что в кастрюлю, что в затылок, что в блютуз…

Да и кому какое дело до того, о чем кто-то говорит на улице.

Проходящие женщина или мужчина.

Тем более, сами с собой.