2–3 июня 1990 года. Донецк. Музыкальный фестиваль «МузЭко-90»
2 июня 1990 года группа «Кино» приехала в Донецк. Вот что писала пресса о донецких концертах:
«В далеком 1990-м, со 2 по 3 июня, в Донецке проходил фестиваль „Звездный небосклон мира. Донецк. МузЭко-90“. Сейчас о нем помнят немногие, но те, кто был там, уже не смогут забыть. Кроме знаменитых в то время исполнителей на фестивале выступала легендарная группа „Кино“. Ради нее в Донецк съезжались рокеры со всего СССР. Было ярко. И это был последний в жизни Цоя концерт в Донецке».
Дмитрий Шавырин, журналист:
«25 лет назад известный режиссер-постановщик Сергей Винников провел 2–3 июня 1990 года в Донецке музыкальный фестиваль „МузЭко-90“, посвященный 50-летию Джона Леннона. Там было все: и два 10-часовых концерта-марафона с почти 400 артистами, и проливной дождь, намочивший всю аппаратуру, и подожженный стадион, и ОМОН с пробитыми головами, и водометные машины, и одно из последних концертных выступлений Виктора Цоя (самое последнее было на празднике „МК“ в Лужниках на БСА 24 июня), и такие родные и дорогие имена участников моей постановочной группы. Ну и конечно же типичный для тех лет сборный концерт, где в одной программе были и „Кино“ с Цоем, и „Ласковый Май“, и „Мастер“ с „Арией“. А также „Мираж“, Рома Жуков, „На-На“, Игорь Тальков, Крис Кельми, Слава Малежик и Анатолий Полотно, „Песняры“ и Володя Маркин, „Черный Кофе“ и Гарик Сукачев. Причем публика всех принимала совершенно одинаково. За четверть века фильм, снятый режиссером Наташей Примак на фестивале, показали на разных телеканалах уж точно не менее 100 раз! Только один канал „Ностальгия“ показывает его не менее трех раз в год. Правда, так до сих пор и осталось загадкой: а при чем тут вообще Джон Леннон?»[358]
Сергей Винников, режиссер-постановщик, организатор фестиваля:
«Джон здесь был даже совсем причем. Принцип программы был такой: либо это рок-исполнители со своим репертуаром, либо попса, многие представители которой исполняли ремейки песен The Beatles. Именно для этой программы „Песняры“ сделали Let It Be. Лариса Долина спела большое джазовое попурри на тему песен The Beatles, и многие другие тоже отметились в этом деле. Исполняли и свой репертуар, естественно. Идея фестиваля родилась по призыву Йоко Оно, которая кинула клич по всему миру отметить 50-летие Джона песенными фестивалями разных жанров, направлений и стилей, присутствовавших на тот момент на эстраде этих стран. Вот и получился такой срез музыкальной жизни конца СССР. В фестивале принимали участие артисты как минимум четырех стран (а после развала Союза – всех шести). К тому же Йоко, которая и была инициатором этого дела, всерьез собиралась посетить мероприятие. Отсюда и название „МузЭко“, так как девушка в тот момент активно увлекалась международным эко-движением. С ее приездом не срослось, так как она чего-то там себе переломала – то ли руку, то ли ногу, сейчас уже не помню».[359]
Виктор Цой с другими участниками группы приехал в Донецк на второй день фестиваля – 2 июня. Передвигались по городу они на стареньком «Икарусе», не придавая марке транспорта никакого значения. По приезде сразу же отправились в гостиницу, после чего была намечена небольшая экскурсия по Донецку.
Рафаэль Богатов, администратор по продаже рекламной продукции группы «Кино»:
«На протяжении 1988–1990 годов я работал администратором по продажам рекламной продукции в группе „Кино“, включая все концерты без исключения, проходившие в этот период в Москве, и периодически выезжал с коллективом по городам СССР. Как все началось? Все просто. Я приехал в Москву к родственнику. Кстати, мой двоюродный брат по дяде работал первым барабанщиком в группе „Любэ“ с Николаем Расторгуевым, это Ринат Бахтеев. Он был реальный на то время человек из серьезного окружения. Потом он меня представил кому нужно и сначала меня устроили продавать плакаты и пластинки во время концертов „Любэ“ в фойе. Ну как принято в то время, промоушн такой. Денег хватало, и все шло хорошо. Один из первых я узнал об освобождении из мест лишения свободы Юрия Айзеншписа, с которым я потом всегда был вместе. Когда Айзеншпис стал администратором „Кино“, я выезжал с группой „Кино“ по городам и на концертах продавал рекламную продукцию. Я был очень молодой, но хорошо помню Цоя. Виктор был очень простой человек, очень легкий на подъем».[360]
Рафаэль, коренной житель Донецка, во время прогулки по городу показывал все донецкие достопримечательности – ребята были довольны, снимали себя на камеру, смеялись. Никому и в голову тогда не могло прийти, что уже почти через три месяца одного из них, самого яркого и неординарного солиста, не будет в живых.
Олег Толмачев:
«За плакаты у нас отвечал Змей – Игорь Орешкин, друг моего шурина. Я его привел и за него отвечал потом, он с другом привел „зайчиков“: Стаса, Олега, еще одного волосатого, Игорь, по-моему, звали. Костя еще был. Вообще их лучше всех помнят Артем и Стас, потому что в те времена костяк был: Орешкин, Артем, Стас и Олег. Может, кто-то временно появлялся, я могу не помнить: многие вокруг Шписа крутились. Я все-таки сильно отвечал за Цоя и группу. Мы даже часто впятером вылетали, а Юрий и плакатчики за нами прилетали. И Гена Епейкин еще из Уфы присоединялся, я его из группы „ЧК“ привел. Звукач. До этого у „Кино“ звукача не было своего, кстати, а „киношникам“ очень комфортно было с ним, они ему доверяли».[361]
К началу выступления группы «Кино» на донецком фестивале стадион «Локомотив» был забит практически под завязку. Люди ликовали! Но никто не знал, что в это время происходило за кулисами. А там ныне покойный Юрий Айзеншпис, продюсер «Кино», пытался запретить видеосъемку, которую проводили местные журналисты. Грозил отменой концерта. Ситуацию спас сам Виктор Цой: его решение было законом. Был большой скандал, но Цой настоял на своем – концерт снимали. И не зря.
Георгий Гурьянов:
«Я прекрасно помню этот концерт. Это была такая вакханалия. Как мы там оказались. Это был какой-то фестиваль памяти Джона Леннона. Выступали всякие советские знаменитости, артисты. Он продолжался два или три дня. Что там было особенно запоминающегося? Огромный отель, футбольное поле, стадион, на котором с утра до вечера выступали все эти знаменитости, и даже моя мыльница в моем номере не могла меня уберечь от поноса на уши, который лился через окно. Мощный звук был очень. Но был такой момент ненависти, зависти, непонимания. Я ощущал его на себе со всех сторон. Такая мрачная энергия. Конечно, страшное было мероприятие, чудовищное. Вытрепало нервы. Зависть была очень крутая. Мне даже кто-то там шляпу сорвал с головы. Кто – непонятно, он сразу исчез, но было неприятно. Не хотелось ловить просто. Там были все яркие представители поп-сцены того времени. Две городские гостиницы забиты. Несколько дней выступлений, разумеется, под фанеру. Что нас сподвигло там выступить? Мы были единственные, кто играл там живьем и кому заплатили за всю эту вакханалию. Так что все сборы с двух дней этого фестиваля Джона Леннона – все были в нашем кармане. Это было очень цинично и весело. Мы согласились даже на Джона Леннона. Могу это сказать с уверенностью. Даже не было компромисса. Мы же получали удовольствие. А Джон Леннон – я его терпеть не могу. И тогда его тоже не любил. И Витя им тоже никогда не увлекался».[362]
Олег Толмачев:
«Мы в Донецк прилетели из Братска практически на перекладных: то есть Братск, Красноярск, Свердловск, по-моему, потом Краснодар – и оттуда автобусом на этот фестиваль в Донецке. И сразу на сцену в первый день, причем, как сейчас помню, артистов много было, но все нас ждали, не давали им выступать, кричали: „Кино!“ – и на второй день нас уже впереди поставили. Концерт снимался на видео, и потом эту съемку ошибочно выдавали за последний концерт Цоя.
Между прочим, вот эти вот концерты, нашумевшие в Донецке и Лужниках потом, – это же не концерты, это участие в фестивалях. И в Донецк мы вообще могли не приехать. Говорю же, был фантастический перелет из Братска с переездом автобусом из Краснодара. Мы же хотели вообще туда уже не ехать. Это нам военные помогли чудом просто, нашли нам военно-траспортный самолет. Если бы его не было, то мы бы физически просто не смогли попасть. Просто повезло ребятам в Донецке».[363]
Сергей Винников:
«На фестиваль „Кино“ мы доставляли самолетом из Сибири. Сейчас не вспомню точно откуда. Знаю точно, что прямого рейса не было. Поэтому платили военным. Прибытие было в Мариуполь. Донецк в это время был закрыт. Что касается „арендовали частный Икарус“, – по-моему, это не про Юрия Шмильевича. Во время проведения фестиваля по причине того, что местные донецкие организаторы не смогли обеспечить трансферы Мариуполь – Донецк – Мариуполь, мне пришлось пойти на беспрецедентный шаг: я приказал своим администраторам выкупить все билеты на рейсы регулярных автобусов по этому направлению на все дни проведения, парализовав таким образом практически весь регион. Но все артисты доставлялись вовремя и с комфортом.
Когда Цой погиб, я находился в Киеве. Позвонивший мне Айзеншпис целый час по телефону категорически требовал, чтобы ему немедленно отдали все исходники съемки в Донецке, именно под предлогом того, что это была последняя съемка Цоя. По этому поводу он устроил даже публичный скандал, что я, такой подлец, зажал бесценный исторический видематериал „последнего концерта Цоя“. А в это время Н. Примак в Москве монтировала фильм о фестивале. Ему бы отдали записи позже, хотя в этом тоже была большая загвоздка. Дело в том, что именно под право эксклюзивной съемки (т. е. полного отказа от прав на ее использование) Юра запросил гонорар в два раза больше того, что получал за концерт „Кино“ обычно. И, естественно, получил его сполна. При этом нам пришлось обеспечить еще и индивидуальный перелет военным спецрейсом группы из Сибири в Мариуполь, так как Донецкий аэропорт в момент проведения фестиваля был закрыт. Именно по этой причине до урегулирования имущественного спора (до моего возвращения в Москву) материал ему и не передавался. Кстати, потом он получил его совершенно безвозмездно, то есть даром. Именно этот материал сейчас и гуляет по просторам Интернета в неограниченном количестве.
Но вот насчет Краснодара я удивлен. Какой смысл было лететь в Краснодар? Где он и где Донецк? Тем более что рейс заказывали специально! Рассказов о „героических“ перелетах и переправах „Кино“ было очень много, как и всего прочего „героического“. В большинстве случаев это было далеко от реальной правды, не предназначенной для фанатов и поклонников. Однако же, если это правда, то вот так через четверть века ты узнаешь, что тебя развели как лоха. Потому как ты заранее заказывал и оплачивал частный перелет и комфортный проезд артистов. А они, дабы сэкономить средства, добирались на попутках. Правда, потом объясняли это не собственным желанием заработать все сразу и везде, а тем, что „организаторы, как всегда, оказались не на должном уровне“. Повторю: иногда в легенды, сочиненные для прессы, со временем верят и сами сочинители. Все административно-правовые и художественные вопросы по этому выступлению группы „Кино“ решались только между мною и Айзеншписом лично. И уж, поверьте, я-то точно знаю, за что я платил и сколько».[364]
Олег Толмачев:
«Точно говорю: был перелет из Братска в Красноярск на военном самолете, потом мы добрались до Свердловска, где уже смогли купить билет на рейсовый самолет до Краснодара. А оттуда уже в Донецк автобусом. Я почему хорошо Краснодар запомнил: я оттуда часто ездил на сборы».[365]
Ирина Епифанова, певица, актриса, участница группы «Браво»:
«Когда группу „Браво“ пригласили в Донецк на фестиваль „МузЭко-90“, там одновременно справлялся день рождения Джона Леннона, и туда съехались все немыслимые популярные наши рок-группы. Концерт был очень долгий, вел его композитор Сергей Шустицкий. Московские уехали сразу после окончания мероприятия, а вот Питер остался пить, и группа „Браво“ тоже. Нас поселили в гостиницу „Донецк“, а окна выходили прямо на стадион, где стояла сцена. Еще перед концертом, часов в десять утра, как только приехали, мы с саксофонистом и барабанщиком из „Браво“ подошли к сцене и только стали выставлять инструменты на сцену, как увидели человека в светлой куртке, это был Георгий Гурьянов, ударник из группы „Кино“. Он подошел и задал вопрос Федору (нашему саксофонисту): „У вас, говорят, девочка появилась, солистка, „Жамайку“ поет?“ А Федя показывает на меня: „А, так вот же она!“ Гурьянов спрашивает: „А какие девушка цветы любит?“. Отвечаю: „Любые. Белые!“ – „Розы подойдут?“ – „Подойдут!“ Спрашиваю Федора: „А мне что, Цой розы подарит, что ли?“ Он засмеялся в ответ. Стала пытать, и он признался: „Песню исполнят в твою честь три раза – „Белые розы“ в ресторане, ты же на банкет останешься!“ В ресторане играла местная донецкая группа, и Гурьянов в темных очках, когда появился Цой, подошел к музыкантам и что-то сказал. И они три раза подряд играли „Белые розы“. Доконали всех. За столами с белыми, как розы из песни, скатертями и оливье, сидели рядами ребята-рокеры, все в черных-пречерных кожаных косухах.
После „Роз“ вышел Цой, встал на выступающий край сцены и сказал в микрофон своим фирменным дребезжащим голосом: „В нашем полку прибыло, надо поздравить группу „Браво“ с новой солисткой!“ Все были пьяные абсолютно, даже Шустицкий, я одна была трезвая».[366]