24–25 февраля 1990 года. Новокузнецк. Дворец Спорта кузнецких металлургов

По возвращении из Америки в двадцатых числах февраля «Кино» начинает работу с новым менеджером группы Юрием Айзеншписом и едет с концертами в Новокузнецк. Нужно отметить, что новокузнецкие концерты были не первыми из запланированных. Согласно гастрольному графику, составленному Олегом Толмачевым, в период с 16 по 18 февраля 1990 года Виктор Цой должен был выступать в Мариуполе, где собирался дать пять концертов, однако из-за плохой погоды выступления были отменены.

Олег Толмачев:

«И вот мы тогда начали делать тур. Первый блин у нас сразу комом был. Это в Мариуполе было. Жданов… Сразу же первый концерт после Красноярска. Пять или шесть концертов. У меня сразу была забита вся Украина: Донецк, Запорожье, Днепропетровск, Киев. Ташкенты-фигенты потом. А перед ними был Мариуполь. Договаривались мы без „Кино“. Цой под гитару. В цирке. Все, договорились. И вот тут кто-то мне звонит и говорит: „Олег, цирк – шапито. Вы не боитесь туда Цоя вести?“ Я только потом понял, что я испугался. Я-то лох был, молодой такой, правильный. И до последнего Витя сидел на телефоне в Беляево, типа вылетать не вылетать. И Витя потом говорит: „А что ты испугался-то? Ну отыграли бы. Не убило бы нас там током“. А говорю: „Да как-то за тебя…“ А там на самом деле все прекрасно работали. Но мне тогда как-то вот так… Нет, говорю, Вить, не полетим. Скандал был небольшой, но мы не стали рисковать, ну его нафиг. А вообще должны были выступать в Мариуполе, и все билеты были проданы, и мы обещали, что мы туда приедем. И не приехали. А этот парень, организатор, он потом делал очень много концертов „Технологии“. Вот так вот мы и начали с Юриком работать с Цоем.

Концерт в Новокузнецке был мощный. Помню момент: на сцену один или два раза выскакивал мужик. Это был просто монстр, у него была такая шапка-ушанка, как у почтальона Печкина, одно ухо торчало вверх, другое вниз, такой здоровый сибиряк. Такой то ли бушлат на нем был, то ли телогрейка, и в кармане этого бушлата была бутылка водки, из которой все время выплескивалось содержимое. И он пляшет под Цоя, у него из бутылки плескается. Я его все время спихивал обратно, а потом я его вообще куда-то выкинул, надоел он мне. А он здоровый сибиряк, похоже, десантник бывший, вот так вот скачет в этой ушанке. Перемен… У него там перемены в жизни…»[266]