1–2 октября 1988 года. Москва. ДК МАИ

1 и 2 октября 1988 года Цой выступает в Москве, в ДК МАИ. Сохранились воспоминания очевидцев того концерта и несколько довольно удачных фотосессий.

Олег Толмачев, один из организаторов концерта в ДК МАИ, а впоследствии гастрольный директор группы «Кино»:

«Нашу первую работу с Цоем 1–2 октября 1988 года мы делали в ДК МАИ. Это были обычные сборные концерты. Кстати, вообще наши первые с Айзеншписом после его выхода из тюрьмы, ну и мои первые в жизни – это у нас была репетиция перед фестивалем „Интершанс“.

Я тогда сказал Юрику: „Давай потренируемся, проведем где-нибудь концерты в Москве, мы же никогда не проводили“. Я вообще тогда не знал: как, что, чего. Он говорит: „Давай!“

И рождается такая идея. Поскольку мы уже начали вовсю готовиться к „Интершансу“, нам стали поступать разные звонки от разных групп, из Украины много было, „ВВ“ в том числе. И вот мы решили 1–2 октября 1988 года устроить концерты в ДК МАИ. На то время ДК МАИ был весьма известной площадкой, на ней выступали абсолютно все, это была очень раскрученная площадка. И вот, значит, мы едем в ДК МАИ. А директором там была тогда моя будущая жена Алла. И вот мы выходим к ней с таким предложением. У нас была договоренность уже с группами „Звуки Му“, „Ва-банкъ“, „Манго-манго“, „Коррозия Металла“, „ЭСТ“, и один день полностью занимали украинские группы: „ВВ“, „Коллежский асессор“ и прочие. Пустили рекламу в начале сентября, проходит недели две и вот звонит мне Алла и говорит: „Ваши билеты в ДК МАИ идут средне. Продано по ползала. Вам же это не надо?“ Конечно, говорю, не надо. „Украинцы хорошо идут, а вот 1–2 октября – слабо“. А что делать, говорю? „Свяжитесь с Цоем. Я вам дам телефон, он в Москве сейчас“. И она дает нам телефон. И вот Юрик звонит, договаривается о встрече на Маяковского, в саду Эрмитаж. Приезжает Цой с Наташей, в курточке своей, в джинсиках, в кроссовках. Все, договариваемся – 1000 рублей за 20 минут под гитару. Ударили по рукам – и все. Никто, естественно, тогда ничего не подписывал. Звоню Алле, говорю, мы договорились. Она: „Я могу в афиши дать?“ – „Да, можешь“. Она дает в афиши – после звонит и говорит: „Ну что, билетов нет. Но, Олег, у вас будут дополнительные расходы на наряд милиции…“

И что ты думаешь? Первый день выступлений, все оцеплено, какие-то толпы бегают у ДК МАИ, у меня карманы денег, а мне 24 года, и я еще деньги в „Динамо“ получаю, и тренера думают, что я буду бегать дальше. То ли Цой у нас последним играл, то ли в середине, но не первым точно. Аншлаг был полный.

Я помню, что первый Витин концерт в ДК МАИ лично для меня был связан с проблемами. Я их утрясал: фанаты грохнули витрины, стекла в ДК…

Потом у нас началась своя работа. Делали культурные встречи. Второй тур „Интершанса“. Более мощный.

А спустя год я уже забивал гастроли Цою… Первые концерты с „Кино“ были в Красноярске – 10 аншлагов во Дворце спорта. А после них я уже как директор работал дальше, можно сказать, до того августа…»[159]

Юрий Айзеншпис, продюсер:

«Наш дебютный концерт прошел при переполненном зале, и еще много желающих осталось горевать на улице. Успех и аншлаг! Прекрасный старт! Как сейчас помню, музыкант заработал полторы тысячи рублей. Исполнив последнюю композицию, Цой достаточно долго отсиживался в гримерной, надеясь, что толпа поклонников рассосется. Какое там! Выйти даже с заднего входа нам оказалось довольно затруднительно: поклонники облепили машину, на которой я собственноручно привез Цоя, и приходилось продвигаться с помощью секьюрити».[160]

Из воспоминаний поклонника «Кино»:

«Дом культуры Московского авиационного института. Виктор выходит на сцену. Один. В руках гитара. Синеватый свет прожекторов, в котором четко отражался его восточный профиль. Он стоял перед залом и смотрел на людей, приехавших из разных концов Москвы, чтобы услышать его. И вот – зал притих в ожидании… Первые аккорды – и люди вскакивают с мест, подпевают и машут шарфами и шапками. Закончилась первая, затем вторая песня. Третья, четвертая… Порвалась струна. Пятая, шестая песня – рвутся еще две струны. Зал стоял, подпевая ему. Десятки маленьких огоньков от зажигалок и спичек горели в разных концах зала. Последнюю песню Цой играл на трех струнах…»[161]

Согласно воспоминаниям Айзеншписа, после концерта Цой, принявший приглашение Юрия, проехал в небольшой ресторан, расположенный недалеко от ДК. Работники ресторана, узнавшие Виктора, тут же заменили игравшую в зале ненавязчивую музыку на музыку группы «Кино», но поморщившийся Цой попросил выключить «свой голос» и заменить музыку на «что-нибудь европейское».

Юрий Айзеншпис:

«Манера при виде Цоя заводить на полную громкость его записи была широко распространена и причиняла певцу заметный дискомфорт. Вдобавок еще срабатывал старый принцип рокерского мышления: „наши песни не под еду“…»[162]