ЧЕТЫРЕ НА СЕМНАДЦАТЬ

Вскоре после удачной операции на разъезде партизанам стало известно, что для строительства большого моста через Днепр и дома отдыха для немецких офицеров в район Большого Букрина прибыли крупные немецкие силы.

Командир вызвал Болатова и сказал:

— Поручаю тебе лично не позднее завтрашнего дня внести ясность в эти сообщения, так как они противоречивы.

— Будет исполнено, товарищ командир! — ответил Болатов.

И ровно в девять утра, через три дня после операции на разъезде, Болатов и его неизменный помощник Илько, начальник штаба Григорий Давыдович Алексеенко и партизан Василий Клопов верхом на лошадях направились к Большому Букрину.

Илько был счастлив: в награду за боевые заслуги он получил от товарища Примака автомат. А боевых заслуг у Илька было уже немало. Он точно выполнял любое задание, и после его донесений дополнительных вопросов не возникало. Казалось, не было положения, из которого Илько не нашел бы выхода.

Он стал постоянным участником всех разведок и операций отряда.

Михаил был все время рядом с другом.

До Большого Букрина партизаны доехали быстро. В глубокой балке у села спешились. Оставив с лошадьми одного, Болатов, Илько и Григорий Давыдович пошли в село. Хотя было уже десять часов утра, на улицах пусто и мертво. Огородами и переулками добрались до хаты одного подпольщика. Он рассказал, что на днях приезжала в село комиссия из десяти немецких офицеров, осматривала место как будто для постройки дома отдыха, а про постройку моста он ничего не знал.

Задерживаться не было надобности, и разведчики перелесками направились в обратный путь на Трахтемиров.

По дороге, в полукилометре от села, разведчикам встретился связной Семен Григорьевич Власенко, старик, житель Трахтемирова.

— Здравствуйте! — старик поднял руку и приветливо улыбнулся.

— Здравствуй, дедусь! — за всех ответил Илько, и партизаны остановились.

— А что, старина, рад встрече или не рад? — лукаво прищурив глаза, спросил Григорий Давыдович.

— Как же не рад! — воскликнул старик. — Я сам торопился к вам, сказать, что в село наше опять приехала из района полиция, требуют хлеб, забирают скот.

— А сколько их? — спросил Болатов.

— Я пятерых видел. Сидят сейчас в школе, списки какие-то составляют, — ответил старик.

Болатов взглянул на товарищей, и они без слов поняли друг друга: надо обезоружить этих пятерых.

— Хорошо, дедусь. Будем действовать, — ответил Болатов.

— Оце добре! — с благодарностью сказал старик. — Спасибо, родные сыночки, — и он нагнул убеленную сединами голову.

Партизаны спешились, отдали старику поводья и вчетвером направились в село, к школе. Было двенадцать часов дня. Неподвижно высоко в небе стояло солнце.

Шли быстро. По лицам катился пот градом. На улицах по-прежнему никого. В центре большой пустынной площади — одинокое здание школы.

Четверка действовала быстро. Илько был оставлен у наружных дверей следить, чтобы никто не вошел, Клопов — у левого угла здания для наблюдения за переправой через Днепр. Болатов со своим начальником штаба направились в здание школы.

Перед ними открылся длинный коридор с дверьми по обеим сторонам. В первых двух классах не было никого. Когда Болатов открыл третью дверь, они увидели полный класс полицаев. Взяла оторопь, но надо было действовать. В одну секунду окинув взглядом комнату, Болатов увидел в правом углу пирамиду винтовок.

Резко, будто не своим голосом, он крикнул:

— Встать! Руки вверх! Вы окружены партизанами.

Грозный крик и неожиданность появления партизан парализовали полицаев. Они медленно вставали со своих мест и поднимали трясущиеся руки. Растерянный вид предателей предал партизанам смелости.

— Выше руки! — командовал Болатов, водя автоматом. — Стройся к стене, живо! — приказал он полицаям.

Все, как один, с высоко поднятыми руками стали в один ряд под стенкой. Колени у них дрожали, выстукивали дробь зубы. Каждый боялся смерти.

— Обыскать! — приказал командир.

При обыске Григорий Давыдович извлек из карманов пленников пять пистолетов и сотни полторы винтовочных патронов.

— Жду дальнейших распоряжений, товарищ командир! — озорно улыбнулся Григорий Давыдович и вытянулся перед Болатовым.

— Все оружие немедленно сдать командиру первого взвода! Второму взводу соединиться с третьим и здесь, на площади, ждать дальнейших моих распоряжений!

— Есть, сдать оружие первому взводу! — отчеканил Григорий Давыдович и бросился к винтовочной пирамиде.

Командир первого взвода Илько Витряк принимал оружие от начальника штаба, а Болатов тем временем разговаривал с полицаями.

— Мы, партизаны, знаем, что многие из вас не по своей воле служат немцам. Сейчас мы отпустим вас, расскажите всем о гуманности партизан, помогайте нам в борьбе с оккупантами! Красная Армия по всему фронту перешла в наступление и теснит фашистов. Немцы обманывают вас, говорят, что взяли Москву и Ленинград. Это ложь.

Затем, сурово сдвинув брови, Болатов приказал Григорию Давыдовичу, который стоял по стойке смирно перед ним:

— Вывести этих граждан на площадь и построить перед зданием школы!

Жалкие полицаи гуськом, покорно нагнув головы, направились к выходу.

Болатов остановился в стороне, держа автомат наготове, стал считать полицаев. Семнадцать!

Когда после проверки всех комнат он вышел последним из здания школы, то увидел занимательную картину. На площади, где уже толпился народ, построенные в одну шеренгу, с опущенными головами стояли полицаи. Вдоль шеренги, с автоматом, важно, с достоинством вышагивал Илько.

— Как дела, товарищ командир первого взвода? — весело обратился Болатов к юному партизану.

— Принимаю парад полицаев, товарищ командир отряда! — задорно ответил Илько.

Дружный смех раскатился по площади.

Одураченные полицаи только теперь поняли, что их обезоружили всего четверо смельчаков!

Болатов подошел к шеренге врагов.

— Там, в здании школы, я обещал вам сохранить жизнь, отпустить всех на свободу. В школе вас было много, а нас — четверо. Теперь перед вами народ. Я не имею права решать сам вашу судьбу. Народ мне скажет, что делать с вами. Это его право.

И люди вынесли смертный приговор шестерым из них, сынкам бывших кулаков, которые замучили много невинных за время оккупации.

— Смерть злодеям! — кричала толпа.

И здесь же, на площади, перед лицом народа Болатов оформил протокол. От имени полевого партизанского суда был вынесен смертный приговор шести изменникам Родины.

Остальных отпустили на свободу. Они, все одиннадцать, стали настойчиво проситься в партизанский отряд. Их не взяли.

Илько громко сказал им, что таких в партизаны не берут, но кто захочет искренне и честно бороться с врагами, тот со временем сумеет найти и партизан.

Трахтемировцы дали партизанам две подводы, и они с неожиданно большими трофеями двинулись в лагерь.

По прибытии в лагерь Болатов подробно доложил командиру соединения о проведенной операции. Командир пригласил всех четверых к себе и, крепко пожимая руки, сказал:

— Спасибо, ребята, еще раз!

— Служим трудовому народу! — ответил за всех Илько.