РАСПЛАТА

Теплым тихим вечером мы собрались около землянки командира. Ждали приказа. Ждали долго. Наконец из землянки вышел Примак и скомандовал садиться в телеги. Мы быстро разместились.

— Ну что, все? — спросил Иван Кузьмич. — Поехали.

Тронулись по направлению к селу Козин.

Темно. О хорошей наезженной дороге в лесу мечтать не приходится — мы ехали по узкой тропинке. Нас шестеро: Иван Кузьмич, Попов, Виктор, Василий Клопов, я и Миша. Все, кроме Миши, не раз совершали смелые вылазки и всегда возвращались с победой. Все мы хорошо знали друг друга. Только Миша пришел к нам сравнительно недавно и ничем еще не проявил себя. На протяжении всей дороги Миша часто озирался по сторонам и, заметно волнуясь, поглаживал свои кудрявые черные волосы. Боялся он или просто с непривычки волновался? Ведь он еще не участвовал в боевых операциях.

Я всю дорогу думал о новом коменданте села Козин. Он назначен на свою должность недавно, после того, как партизаны расправились с его предшественником, но жестокость его уже известна в округе. Жалоб на него от населения мы получали много. Нас особенно потряс случай, когда этот палач замучил выданного предателем нашего подпольщика Панаса Шафраменко.

Окруженный врагами, Панас бился до последнего патрона. Но силы были неравные, и смертельно раненный Панас в бессознательном состоянии был взят в плен. Комендант несколько дней подвергал его неслыханным пыткам. Панас умер, но не произнес ни слова. Мы очень пережили гибель нашего товарища, а меня еще до сих пор при воспоминании о мучениях Панаса бросает в жар.

Сейчас наша группа едет в село Козин.

Мы рассуждаем, где может находиться комендант. Кто-то, кажется, Иван Кузьмич, утверждает, что он большую часть времени проводит у себя в кабинете. Попов говорит, что вечером он должен быть, пожалуй, дома. Пока они спорят, я думаю о Панасе. Хороший был человек, смелый и преданный товарищ.

Неожиданно раздается насмешливый голос Примака:

— Кайсенов, что задумался, друг? Смотри, прозеваешь коменданта.

Я вздрогнул и осмотрелся. Впереди уже виднелось село. В селе, как мы и рассчитывали, никто на нас не обратил внимания, посчитав нас за полицейских. Для этого мы специально оделись.

Не задерживаясь, направились прямо к дому коменданта. Иван Кузьмич был прав: дома его не оказалось. Жена коменданта подозрительно осмотрела нас, затем, видимо, успокоившись, сообщила, что муж скоро придет.

Ждать нам было нельзя, и мы решили встретить коменданта. Едем, всматриваемся в прохожих. Хорошо, их не очень много.

— Он! — вдруг шепнул кто-то из нас, узнав палача.

Навстречу нам на велосипеде ехал немец. Я быстро спрыгнул с телеги и подбежал к нему.

— Стой! Руки вверх! — крикнул я. Комендант спрыгнул с велосипеда и схватился за кобуру.

— За Панаса! — сказал я и в упор выстрелил ему в голову.

— Вася, скорее! — крикнул Примак.

Товарищи подхватили меня, и мы помчались. Вскоре наша подвода была далеко от села.

Потом мы ехали не спеша. Ночью партизаны — хозяева леса, и остерегаться нам не приходилось. За ночь мы рассчитывали побывать и в селе Поток, где жил и работал наш товарищ партизан Устимович. Увидеться с ним лучше всего было ночью, потому что днем село усиленно охранялось. Разговаривая почти шепотом, мы въехали в село. Держались настороженно, только Иван Кузьмич изредка шутил.

— Бедняга Кайсенов, — подтрунивал он надо мной, — ему даже некогда было словом перекинуться с комендантом.

— Да, действительно, — усмехнулся я. — Не успел даже поздороваться!

Все были в приподнятом настроении. Все, кроме Миши. Он почему-то был хмурый, задумчивый. В то время мы не придали этому никакого значения.

В село Поток мы въехали по широкой дороге, на его главную улицу. Собственно, если бы не нужно было заезжать сюда, мы могли бы поехать в объезд села. Но Примак обязательно хотел навестить Устимовича, так как нам сообщили: за последнее время немцы стали его подозревать и организовали слежу. Устимович был близким другом Примака, помогал ему в организации партизанского отряда, и сейчас он нам был очень нужен. Надо все разузнать о его положении, не допустить ареста.

— Миша, — сказал Примак, — ты знаешь дом Устимовича?

— Знаю, — буркнул Миша.

— Тогда пошли вдвоем.

Примак и Миша отправились. Уходя, Иван Кузьмич предупредил:

— Мы пробудем там не больше получаса. Ждите нас быстро назад.

Однако эти полчаса растянулись без малого на три часа. Мы все очень волновались. Что случилось? О плохом не хотелось и думать. Не такой человек Иван Кузьмич, чтобы попасть впросак.

Примак возвратился поздней ночью, возвратился один.

— Миша сбежал, — коротко ответил он на наши вопросы. — Поехали. По дороге поговорим.

Иван Кузьмич долго молчал, затем тяжело вздохнул и стал рассказывать. Дом Устимовича они разыскали очень быстро. Примак увлекся разговором с товарищем и не заметил, как исчез Миша. Куда, зачем? Он-то думал, что Миша ведет внешнее наблюдение, а он как в воду канул. Искали его целый час, но так и не нашли. Сначала думали, что он попал в руки полицейских, но в селе было тихо, и полицейские спокойно расхаживали по улице.

Так ничего и не удалось узнать. Иван Кузьмич был очень взволнован. Последствия этого события могли оказаться весьма плачевными. Вдруг Миша выдаст нас немцам? И даже если нет. Местные полицейские хорошо знают, что он только десять дней назад исчез из села Поток. Если он покажется им на глаза — арестуют обязательно. Хватит ли у него мужества молчать?