Византия – наследница эллинизма

Эпоха Веры дала европейцам новые духовные ориентиры. Книги, признанные священными, превращались в незыблемые авторитеты. Богослов Дионисий Ареопагит писал: «Если возникает какой-либо новый вопрос, необходимо обращаться к мнениям отцов церкви… и это должно признаваться подлинным католиком как истина безо всяких колебаний».

В такой обстановке свободные интеллектуальные искания – необходимое условие для развития науки – были существенно ограничены. Многое зависело от социально-политической и экономической ситуации. Сказывалось резкое ослабление и распад Западной Римской империи, а также противопоставление христианского учения эллинскому «вольнодумству». Потребовалось несколько столетий для того, чтобы в Западной Европе начался подъем духовной культуры во всем ее многообразии – в искусствах, литературе, науках, философии.

Сначала великие достижения античной культуры стали достоянием Восточной Римской империи, Византии (тогда ее звали Империей Ромеев, Романией). Западные историки традиционно недооценивают значение восточного христианства для сохранения духовного наследия Античности. Считается, будто в Византии господствовали примитивные представления о природе, исходившие из библейских легенд, без учета научных достижений.

Безусловно, духовная культура восточного христианства определялась прежде всего религиозными принципами. Но то же самое относится к любой средневековой культуре. Приоритет религии еще не означает полного подавления философской и научной мысли. Просто творческие искания в этих областях познания существенно ограничиваются требованием не противоречить основам веры, догмам, которым должны подчиняться исследования «низшей» материальной природы.

Византия просуществовала тысячелетие после падения Рима. Она была теократическим государством. Как писал историк и искусствовед В. Н. Лазарев, по сути, все подданные такого государства «…являются лишь исполнителями божией воли. И царь не составляет в данном отношении исключения. Недаром по возвращении с победоносной войны он не едет сам в триумфальной колеснице, а везет на ней икону. Вряд ли можно найти больший контраст к античному индивидуализму, неизменно выдвигавшему на первый план героизированную личность».

И еще: «В Византии… вся духовная жизнь находилась под строжайшим контролем государства, которое беспощадно пресекало всякую оппозиционную мысль, всякое новшество… Максимально централизованный государственный аппарат зорко следил за тем, чтобы в господствующее мировоззрение не просочились какие-нибудь посторонние влияния».

Казалось бы, в такой духовной среде должны гаснуть любые проявления свободной мысли. Но было не совсем так. Преследовались религиозные ереси, за них карали строго. Общий культурный уровень византийского общества был достаточно высоким. Византийцы хранили культурные традиции Греции и Рима, преемниками которых они считали себя. В Константинополе стояли античные статуи, звучала утонченная греческая речь. Епископ Кремонский Лиутпранд, рассказывая о своем посещении этого города с восторгом и изумлением, упомянул, в частности, о сложных механизмах, приводивших в движение скульптуры и царский трон. Византийцы умели удивлять западных варваров.

Наиболее значительные философские сочинения Средневековья написаны по-гречески в Византии: «О божественных именах», «О мистической теологии», «О церковной иерархии», «О небесной иерархии», а также 10 писем. Они впервые были предъявлены в 532 году на Константинопольском церковном соборе и подписаны именем Дионисия Ареопагита, который, согласно преданию, был сподвижником апостола Павла и епископом Афин в I веке.

Анонимного автора этих четырех произведений (Ареопагитиков) называют Псевдо-Дионисием. Считается, что они идейно близки воззрениям неоплатоника Прокла, а созданы были в Сирии (тогда византийской провинции).

Псевдо-Дионисий

Псевдо-Дионисий (вторая половина V века) – византийский теолог. По одной из версий, автора Ареопагитиков звали Петром Ивером, был он выходцем из Грузии, обучался философии в Константинополе. К естествознанию его сочинения не имеют отношения. Псевдо-Дионисий утверждал христианский мистицизм, непостижимость сущности Бога. Тем самым религиозное озарение принципиально отделялось от научного и философского рассудочного познания.

Обращаясь к Богу, автор восклицает: «…возведи нас за пределы познания и за пределы света, на ту наивысшую вершину, где неразложимые, абсолютные и непреложные таинства богословия открывают мрак таинственного безмолвия, превышающий всякий свет». (Но можно ли познать непознаваемое? Логика подсказывает: нельзя. Хотя, согласно «принципу Тертуллиана», в религиозном озарении невозможное возможно.)

Один из важных вопросов богопознания – выбор метода: катафатический путь предполагает существование определенных характеристик Бога; апофатический – отрицает такую возможность. В первом случае исходные положения берутся из реального мира и привычных категорий (жизнь, свет, красота, любовь, разум). Но тогда Бог обретает слишком явные природные и человеческие черты, хотя Он сверхприроден.

Псевдо-Дионисий предпочитал характеристики, которые «через превосходство выражают отрицание»: Сверхжизнь, Сверхсвет, Сверхкрасота, Сверхразум. Ведь речь идет о Сверхсуществе, обладающем Сверхбытием и Всеединством. Человек бессилен постичь существование Бога. Тайна, неведомое, непостижимое – вот что в наибольшей степени соответствует богопознанию. Только мистическое озарение приближает человека к Всевышнему.

Автор выдвинул парадоксальный тезис теологической диалектики: Бог, «будучи Всем во всем и Ничем в чем-либо, всеми познается из всего и никем из чего-либо». Это можно понимать так, что Бог олицетворяет цельность и единство бытия – природного и сверхприродного.

«Сокровенное Божие никто не видел и не увидит», – утверждал Псевдо-Дионисий. Просветление совершается в душе человека, в его ощущениях, созерцании, а не в сфере рассудка, как сопричастие божественным категорям блага, добра и красоты. «Однако же наиболее божественное познание Бога мы обретаем, познавая его неведением в превосходящем разум единении, когда наш ум, отрешившись от всего существующего и затем оставив самого себя, соединяется с пресветлыми лучами и оттуда, с того света, осиявается неизведанной бездной премудрости».

Богословие не отрицало другие методы познания, кроме религиозного, но отделяло их как способы постижения «земных» явлений, в отличие от высших, доступных только озарению души, но не выводам рассудка. Тем самым признавалась возможность, а то и необходимость изучения методами науки и философии материального мира.

По Псевдо-Дионисию, существует иерархия земных и небесных существ. На нижней ступени – неживые тела, затем живые неразумные (животные) и живые разумные (люди). Между земными и небесными существами находятся члены христианской общины, монахи, церковные иерархи. На высшем уровне пребывают ангелы, архангелы, херувимы, серафимы, а завершает всю эту пирамиду Бог. Поведение человека должно соответствовать положению в иерархии: следует смиренно исполнять свой долг, довольствуясь занимаемым местом.

На такой идейной основе покоилось византийское общество. Она отвечала его социальной структуре и представлениям о строении Мироздания. Школьное преподавание базировалось на геоцентрической системе Аристотеля и Птолемея. А просвещенные византийцы многие века хранили традиции античной науки, включая составление карт и глобусов.

Несмотря на богословские умозрения о высших категориях добра, красоты, премудрости, в византийских монастырях проводились разнообразные исследования земных процессов, алхимические опыты. Во второй половине VII века это привело к изобретению грозного оружия, получившего название «греческий огонь».

Необходимость в нем была вызвана участившимися нападениями мусульман. Состав «греческого огня» держался в строгом секрете. Это была смесь серы, смолы, селитры, гашеной извести и нефти, которой пропитывали паклю. Ее зажигали и «выпаливали» из металлических труб на палубу корабля противника. Погасить водой такой огонь было невозможно.

Античные веяния в философии и науке сохранились в Армении – первом в мире христианском государстве, сохранявшем культурные связи с Византией.

Анахт Давид

Анахт Давид (V–VI века) – армянский мыслитель, прославившийся в философских дискуссиях, получив прозвище Анахт (Непобедимый). Учился в Александрии. Вернувшись на родину, основал философскую школу, стараясь совмещать традиции Античности с христианскими догмами.

Помимо толкований Аристотеля, он написал «Определение философии», где утверждал: «Научное знание есть всеобщее, безошибочное и неизменное знание… Естествознание предназначено для тех вещей, которые и предметно, и мысленно имеют материальное бытие, а математика – для тех, которые предметно имеют материальное бытие и мысленно нематериальное. Теология же предназначена для тех, которые нематериальны и предметно, и мысленно».

Он разделял опытное (практическое) знание и опытность (навыки) от искусства постижения причин и, наконец, от научного знания (теоретического). Последнее – «всеобщее, безошибочное и неизменное». Оно определяет знание сущности и природы вещей.

По его мнению, природу следует познавать через «исследование и изыскание» с непременным знанием логики, ибо наше непосредственное восприятие через ощущения обманчиво. Он привел два примера: «Солнце, будучи во множество раз больше Земли, кажется нам величиной в пядень, а руль корабля кажется в воде изломанным».

Христианский мистицизм не исключал рациональное познание мира. И хотя географические фантазии Козьмы Индикоплова пользовались популярностью у основной части населения Византии, образованные граждане отдавали предпочтение представлениям Аристотеля о шаровидной Земле, вращающейся вместе с планетами вокруг Солнца.

Ширакаци Анания

Ширакаци Анания (VII в.) – армянский астроном, математик, философ. Он был приверженцем системы Птолемея, сравнивал Землю по строению с яйцом и ставил ее в центр Мироздания, где ее положение определяется движением небесной сферы, создающим космические вихри. При всей фантастичности такой концепции, она все-таки ближе к истине, чем недвижный земной диск Индикоплова.

Пересказав идею Античности о существовании антиподов, «которые расположились вокруг земли подобно мухам, облепившим яблоко со всех сторон», Ширакаци признал, что это не согласуется со Священным Писанием и не отвечает учению церковных учителей. «Однако я признавал существование антиподов, – пишет он. – Я полагал, что это соответствует Божественному слову. И ныне не осуждайте меня, любимые. Знает Тайноведец, что не лгу я».

Судя по этим словам, какие-то влиятельные церковники осудили его представления о земном шаре и антиподах. Ученому пришлось оправдываться, но так, чтобы не отвергать свои взгляды, а представить их как один из возможных вариантов.

Ширакаци отвергал астрологию: «Велика глупость заблудших наставников плоского, невежественного и пустого искусства (звездочетов). Ибо они наделяют (людей) добром и злом не по их достоинству, а по случайному расположению звезд».

В духе европейского Возрождения звучат слова из его «Географии»: «Не найдя в Священном Писании ничего обстоятельного о землеписании, кроме редких, разбросанных и в то же время труднопостигаемых и темных сведений, мы вынуждены обратиться к языческим писателям, которые установили географическую науку, опираясь на путешествия и мореплавания, и подтвердили ее геометрией… Я описываю только то, что око человеческое видело и на что нога человеческая ступала».

В трактате «О вращении небес» он писал: «Человеческая мысль не в состоянии проникнуть в глубины божественной сущности. Что же касается постижения мира, то этому люди учатся на опыте, и делают они это трояким образом – путешествуя, обозревая и слушая, не желая оставаться в полном неведении о сущем». Увы, слишком много было и остается тех, кому познание мира, общества и самого себя представляется излишним занятием.

Византия стала оплотом православного христианства, одновременно храня традиции античной культуры. На высоком уровне находилось образование, хотя научно-технические знания оставались книжными, почерпнутыми из трудов греческих ученых, без дальнейших исследований. «Но это накопление знаний сделало в те годы колоссальный шаг вперед, – справедливо отмечал историк А. П. Каждан. – Разыскивались и переписывались старые рукописи, расширялось высшее образование, подготавливалась та сумма знаний, которую затем Византия передаст европейскому Ренессансу».

Математик Лев

Математик Лев (IX век) – византийский ученый, философ, инженер, изобретатель, просветитель. Изучал философию, математику и риторику на острове Андросе. Император Феофил назначил его профессором в школу при церкви Сорока мучеников севастийских. После возведения в сан архиепископа Фессалоники он оставил преподавание. Но через несколько лет вновь вернулся к этому занятию, ибо лишился сана в связи с победой сторонников иконопочитания (он не разделял их взглядов).

По-видимому, свое прозвище он получил в связи с тем, что кесарь Варда учредил в 856 году в Константинополе Магнаврскую высшую школу математических наук, назначив ее руководителем Льва. За приверженность светским наукам и философии эллинов Лев подвергся нападкам своего ученика Константина, обвинявшего его в отступлении от православия. Но несмотря на теократическую власть, в стране высоко ценилась эллинистическая культура, а потому Лев не подвергся гонениям.

Он много сделал для сохранения научного наследия Древней Греции. Его вклад в развитии алгебры – введение букв вместо цифр и сложной символики. Интересовала его и мистика чисел, хотя и неясно, насколько серьезно он в нее верил. А вот астрологией он увлекался, по-видимому, всерьез. «По сообщениям хронистов, – пишет З. Г. Самодурова, – с помощью своих знаний в этой области Лев Математик сумел предотвратить голод в Фессалонике, посоветовав его жителям произвести посев в определенный строго указанный им момент, что позволило вырастить обильный урожай… Предупреждал он и кесаря Варду об угрожавшей ему смерти… Стремился Лев Математик спасти от гибели и прихожан, находящихся в церкви Богородицы, называемой Сигмой, предупреждая об опасности погибнуть при землетрясении, происшедшем в столице на третьем году царствования Василия I».

Ясно, что в те времена (так же, как ныне) не могли быть обоснованы, тем более по астрологическим канонам, ни долговременный прогноз погоды, ни предсказание землетрясения. Хотя не исключено, что Лев проводил метеорологические наблюдения и как инженер отметил опасность обрушения храма при сейсмических ударах. А уже молва разнесла слухи о его астрологических чудесах.

Льву Математику в период его служения архиепископом Фессалоники приписывают изобретение светового телеграфа: заранее оговоренные сигналы от башни к башне передавались от границы с халифатом до столицы. С еще меньшей уверенностью можно предположить (как позже писал один хроникер) его авторство в создании хитроумных автоматов, поражавших воображение посетителей императорского дворца.

В Византии, как принято обычно, учеными считались люди многознающие, прошедшие курс обучения. Ценились не исследования природы и устремленность к новым открытиям, а образованность, эрудиция, умение вести ученые беседы.

Чем менее стабильным становилось общество в связи с внутренними неурядицами и усилением внешних врагов, тем большей популярностью пользовались мистические измышления астрологов, обещавших предсказывать грядущие события. В остальном просвещенные византийцы полагали, что для познания природы достаточно изучить труды античных мыслителей, прежде всего Аристотеля, а все остальные знания можно почерпнуть из Священного Писания и трактатов отцов Церкви.

Пселл Михаил

Пселл Михаил (1018–1096) – византийский энциклопедист, просветитель, философ, писатель, политический деятель. Принадлежал к высшей знати, занимал высокие посты при дворе императора. Был одним из образованнейших людей своего времени, знатоком античной культуры. Писал помимо богословских трудов работы по математике, астрономии, истории, агрономии, медицине, истории…

Он мог опровергать магию и писать трактат о магических свойствах драгоценных камней. Признавая конечной причиной землетрясений волю Бога, предлагал отыскивать естественные «ближайшие причины» данного явления природы. Возможно, подобные противоречия объясняются желанием и умением скрыть свои убеждения, не всегда совпадающие с мнением авторитетных теологов. Византийские царедворцы отличались умением лукавить, высказываться обиняками и скрывать свои мысли за витиеватыми выражениями. Вот, например, что писал он об императоре Романе:

«Этот муж был воспитан на эллинских науках и приобщен к знаниям, которые доставляются наукой латинской… Однако о знаниях своих мнил много больше, чем они заслуживали… Тем не менее он раздувал любую тлевшую под золой искру мудрости и собрал все ученое племя – я имею в виду философов, риторов и всех тех, кто занимался или, по крайней мере, считал, что занимается науками. То время произвело на свет немногих ученых, да и те дошли лишь до преддверия Аристотелевской науки, а из Платона толковали только о символах, не знали ничего сокровенного и того, о чем рассуждают люди, знакомые с диалектикой и наукой доказательств».

В сочинении «Всеобщее наставление» он изложил систему Мироздания по Птолемею, а проблемы метеорологии – по Аристотелю. «Природа, – писал он, – сила невидимая для глаз, но понимаемая разумом. Она является двигателем физических тел. Ведь все тела, если и получают движение и покой от Бога, движимы прежде всего природой… Человека и живые существа движет природа и душа. Тела же, простые и сложные, движет только природа».

Пселл не только изучал математику, но в трактатах «О числах» и «На возникновение души у Платона» изложил пифагорийскую мистику чисел. Написал он «О географической карте» – руководство по картографии, основанное на работе Страбона. В своем энциклопедизме он был не столько исследователем и творцом, сколько популяризатором античных знаний и предтечей европейского Возрождения.

Несмотря на популярность геоцентрической системы, византийцы знали и о космологической модели Аристарха Самосского, предполагавшей вращение Земли вокруг Солнца. «Доказательством тому, – пишет историк З. Г. Самодурова, – служит речь, произнесенная Михаилом Италиком в 1143 году при коронации Мануила I Комнина. В ней Михаил Италик сравнивает императора с Солнцем, расположенным… в центре Вселенной».

…Византийские мыслители не преуспели в научном творчестве. Но благодаря им, а также арабам, интеллектуальное наследие эллинов стало достоянием западноевропейцев в эпоху Возрождения.