Научная революция или вспышка творчества?

В фундаментальной работе Джона Бернала «Наука в истории общества» у главы «Научная революция» подзаголовок: «Первая фаза – Возрождение (1440–1540)». Книга американского историка науки Томаса Куна «Структура научных революций» (1970) способствовала укоренению представлений о том, что в области знаний происходит нечто подобное социально-политическим переворотам, сотрясающим общественные устои.

Такая аналогия сомнительна. Когда власть переходит к новым классам, партиям, социальным группам, происходят революции, чреватые гражданскими войнами (дворцовые перевороты – нечто иное). Этим событиям предшествуют смуты, экономические кризисы, анархические выступления масс. В результате складывается новая система правления, новый общественный строй.

Происходит ли нечто подобное в науке?

Дж. Бернал и Т. Кун отмечают как важнейшую веху «Коперниковскую революцию». Да, на первый взгляд переход к гелиоцентрической системе – колоссальный удар по средневековому мировоззрению. Но так ли это? И что революционного в идее, существовавшей со времен Античности? Ее не отвергали некоторые образованные христиане и мусульмане. До Коперника Николай Кузанский справедливо писал: центр мира везде.

Если бы не было церковных гонений на противников геоцентрической системы, то ее без лишнего шума заменила бы идея о множестве Солнц и обитаемых миров. Так и произошло со временем без каких-либо переворотов.

К тому же наука в эпоху ее становления не имела большого значения в общественной жизни. Понятие «ученый» предполагало человека широкообразованного, мыслителя. Им мог быть философ, литератор, художник, архитектор. Предшественником вспышки научного творчества эпохи Возрождения можно считать поэта Данте.

Данте Алигьери

Данте Алигьери (1265–1321) – итальянский мыслитель, поэт. Уроженец Флоренции, он принадлежал к знатному роду и участвовал в городском самоуправлении. В 1295 г. отказался от дворянства, войдя в цех аптекарей. Занимая высокую должность, препятствовал сторонникам папы захватить Флоренцию. После победы своих противников вынужден был покинуть родной город, скитался по чужбине.

Он написал несколько философско-поэтических трактатов. Вторую часть одного из них – «Пир» (имеется в виду пиршество мысли) – посвятил астрономии, а в четвертой, рассуждая о политике, превыше всего ставил разум. В конце жизни написал поэму о своих хождениях по кругам ада, пребывании в чистилище и в раю. Назвал ее «Комедией», имея в виду счастливый финал: встречу с возлюбленной (с детства) Беатриче или, как ее обычно звали, – Биче Портинари. Ее смерть в 1290 г. потрясла его. Помогла преодолеть кризис книга Боэция «Утешение философией», а также изучение наследия Античности.

Данте Алигьери. Неизвестный художник

Его «Комедию» называют поэтической энциклопедией Средневековья. Но она и предвещала европейское Возрождение. Необычно уже то, что его сопровождала тень «язычника» Вергилия, а в раю находились великие люди Античности, которые не были христианами. Но эту «вольность» превзошла другая: когда перед ним является Беатриче, святые приветствуют ее – «Гряди, невеста с Ливана!», – словно она Богородица. Оправданием для него могло служить лишь то, что душа возлюбленной олицетворяет Софию, мудрость.

В поэме, затрагивая разные области научных знаний, Данте не углубляется в них, следуя своей рекомендации, данной в трактате «Вопрос о воде и земле»: исследовать лишь доступные для понимания вопросы. Тем не менее он предсказал открытие Америки. Чтобы оценить это, сделаем некоторые пояснения.

Геркулесовы Столбы (межи) – два скалистых мыса по сторонам Гибралтарского пролива. Сетта (Сеута) – гавань у мыса Абила на африканском берегу Гибралтара. «Мир безлюдный» – открытый океан. «Влево уклоняя ход» – на юго-запад. «Светила другого остья» – Южного полушария. Значит, мореходы пересекли экватор. «Пять раз внизу луны блеснул и погас свет» – прошло пять месяцев.

Обратимся к тексту:

Уже мы были древние мужи,

Войдя в пролив,

в том дальнем месте света,

Где Геркулес воздвиг свои межи,

Чтобы пловец не преступал запрета;

Севилья справа отошла назад,

Осталась слева, перед этим, Сетта.

«О братья, – так сказал я, – на закат

Пришедшие дорогой многотрудной!

Тот малый срок, пока еще не спят

Земные чувства, их остаток скудный

Отдайте постиженью новизны,

Чтоб, солнцу вслед, увидеть мир безлюдный!

Подумайте о том, чьи вы сыны:

Вы созданы не для животной доли,

Но к доблести и к знанью рождены».

Товарищей так живо укололи

Мои слова и ринули вперед,

Что я и сам бы не сдержал их воли.

Кормой к рассвету, свой шальной полет

На крыльях весел судно устремило,

Все время влево уклоняя ход.

Уже в ночи я видел все светила

Другого остья, и морская грудь

Склонившееся наше заслонила.

Пять раз успел внизу луны блеснуть

И столько ж раз погаснуть свет

заемный,

С тех пор как мы пустились в дерзкий путь,

Когда гора, далекой грудой темной,

Открылась нам; от века своего

Я не видал еще такой огромной…

Поэт открыл Новый Свет почти за два столетия до Колумба, Америго! Чудесное пророчество? Научное предвидение? Случайное совпадение?

Последний вариант сомнителен: слишком точно описан маршрут, даже срок его правдоподобен. По-видимому, Данте верил в шарообразность Земли. Но если бы до него дошли отголоски преданий викингов о «Винланде», путь мореходов был бы направлен на северо-запад, а не через экватор.

Скорее всего, в его рассказе соединились старинные предания, научные знания и христианские представления о существовании на краю света горы, за которой находится Рай. Такие ориентиры имел в виду и Колумб. Гений поэта предвосхитил его подвиг.

Итак, что следует понимать под революцией в науке, кроме отдаленной аналогии с социально-политическими переворотами? Смену, как писал Т. Кун, парадигмы, господствующей теории? Но ведь наук много. Физика и астрономия (на них он ссылался) – не всегда и не во всем могут считаться «передовыми». Великие географические открытия имели такие идеологические, политические, экономические последствия, с которыми не может соперничать победа гелиоцентрической системы в астрономии.

Область реального, а не идеального обитания людей – земная природа, биосфера. Человека можно называть микрокосмом в философском, отчасти даже абстрактном смысле. Мы принадлежим биосфере. Отправляясь в космические полеты, люди окружают себя техногенными ее подобиями.

То, что в сообществе астрономов и вообще ученых станет преобладать система Коперника, а не Птолемея, можно считать идейным переворотом с оговорками. Многие из тех, кто неплохо знал теорию Птолемея, были убеждены в шаровидности Земли. Упрощение расчетов траекторий планет в теории Коперника вряд ли сопоставимо с научной революцией.

Со временем отказ от геоцентрической системы получил некоторый отзвук в общественном сознании. Но значение и этого события не следует преувеличивать. Смена модели Мироздания для большинства людей не имеет большого значения. Не такими интересами живет человек. На него несравненно сильней действуют природные аномалии, экономические и социальные потрясения.

Как бы ни менялись научные парадигмы, для жителя нашей планеты остается недвижная земная твердь, купол небес; для него Солнце всходит и заходит, а звезды разбросаны по медленно вращающемуся небосводу. Такова реальная картина мира для каждого из нас и для наших предков. Поколебать ее не могут никакие теории, доступные только специалистам. Но и они живут преимущественно другими интересами.

Разве Джордано Бруно пошел на костер во имя торжества теории Коперника? Нет. Он и коперникианцем-то не был. Только безумец станет утверждать научную теорию ценой собственной жизни. Тут нужны не жертвы, а доказательства. Если к ним не прислушиваются, надо запастись терпением. Так и поступил, например, Галилей.

На людей наиболее сильно воздействуют конкретные изменения в окружающей природной, социальной, техногенной среде. Резкие перемены в экономике и политике действительно революционны.

В науке происходит иначе. Меняется ли принципиально мировоззрение от появления научной теории? Нет. Оно включает религиозную веру и суеверия, философские умозрения, идеалы, личный опыт, образование, воспитание, общественное мнение… В этом комплексе научные теории даже не занимают первого места.

Можно возразить: а разве на закате Средневековья не произошли радикальные изменения в целом ряде наук? Разве не настало время новых философских учений? Разве не была свергнута гегемония религиозных догм над научно-философской мыслью?

Да, было так. Но изменились не только науки. Появились великие литераторы, художники, скульпторы. Менялись техника и технологии, возникали новые производства, не оставалась неизменной и религиозно-философская мысль.