Таганка и Цирк

Девочка, хорошенькая, тоненькая, очень рыжая жила на Цветном бульваре возле цирка, глубоко во дворе. Дружили, гуляли, курили, она была очень гибкая. Роман на бульварах и во дворах. Она была опытнее, ничего не боялась и была склонна к тому, что теперь принято называть экстримом. В ней что-то было очень своё, очень необычное. Она была совсем свободна, тогда в начале 70-х. Свободна так, как те, кто родился в начале 90-х. Секс был и до неё, но до неё он всегда был с оглядкой, с опаской, с осторожнностью и настороженностью. С ней впервые он стал свободным, отвязанным. Вероятно, это был именно секс, не любовь и не влюбленность даже, а секс без обязательств, без страдания и при этом без памяти и с потерей сознания. И без постели. Секс был там, где его быть не могло, не должно было быть.

Театр на Таганке, спектакль по коммунистическому американцу, по Джону Риду – «10 дней, которые потрясли мир». Удивительно что ни Сталин, ни его последователи не запретили эту книгу в СССР, хотя надо быть полным дураком, чтобы не сделать из этой книги очевидный вывод. Петроградское вооруженное восстание, которое впоследствии называлось Великой Октябрьской Социалистической Революцией, а сейчас именуется Октябрьским переворотом, было подготовлено и осуществление Львом Давидовичем Бронштейном, более известным под политическим псевдонимом Троцкий.

Мы заходим с «Рыжей» в театр на Таганке, и контроль на билетах мне отрывает Владимир Высоцкий, а ей Вениамин Смехов. Высоцкий и Смехов молоды, а мы с «Рыжей» просто дети, я в синих джинсах «Super Rifle», «Рыжая» в белых трузерах в обтяжку «Lee». Штаны обтягивают её весьма аппетитный бексайт, и я замечаю, что взгляд Высоцкого задерживается на «Рыжей». В спектакле он играет Керенского, мы сидим недалеко от сцены и «Рыжая», когда аплодирует ему, кричит с места так, что нас скоро выведут из зала. Впрочем, буйствует не только она, и есть надежда что всех не переловят и в участок не сведут. Я пытаюсь её утихомирить – «да пошел ты на х. й», – говорит «Рыжая» так громко, что я готов провалиться сквозь землю, когда к нам подходит тетка в униформе. Она обращается к «Рыжей»: «Вас лично Володя просил в антракте не уходить из зала, он будет петь для вас».

«Рыжая» становится вся пунцовая, лицо, кожа под белой рубашкой расстегнутой до пупка. «Слышал», – обращается она ко мне с презрением. – «А ты не ори, не ори. Если только он поманит меня, ты меня больше никогда не увидишь, понял?» Отвечаю: «Понял, а я тебя и так вряд ли еще увижу много раз». Она молчит, в глазах огонь и абсолютная решимость.

Спектакль окончен, мы выходим на улицу. «Рыжая» закуривает. У неё кубинские сигареты «Портагас» из сигарного табака. Этот горлодер не под силу даже видавшим виды алкашам. Она его курит как мемфиски, играючи. Мы идем по Садовому. Оба так молоды и под таким впечатлением от спектакля, что пешком доходим от Таганки до Цветного бульвара. «Рыжая» говорит мне, что сегодня ничего не будет, что больше вообще ничего не будет, что всё кончено между нами. Я не в трансе, любви не было. Мы расходимся легко, и я выхожу из двора к цирку.

Около входа в цирк стоит 21-я Волга универсал, в багажнике которой копошится хозяин. Он одет в кожанную летную куртку. Я подхожу и прошу прикурить. У меня кончились спички.

Человек поворачивается ко мне лицом, зажигает спичку и дает мне прикурить. В огне зажженой спички я вижу улыбающееся улыбкой Фернанделя лицо Юрия Владимировича Никулина. У меня от волнения перехватывает дыхание и слова благодарности я выжимаю из себя сдавленным голосом повешенного. Никулин смеется: «Да ладно тебе, что ты так завелся-??, давай с тобой по рюмке выпьем, у меня все готово и закуска есть. Будешь ребятам завтра хвастаться что распивал с Никулиным прямо около цирка». «Буду, Юрий Владимирович, обязательно буду, а еще я сегодня на Таганке был и мне контроль на билете сам Высоцкий оторвал, и меня девушка бросила сегодня, «Рыжая», она тут рядом с цирком живет на Цветном». «Ну видишь, у тебя день какой сегодня удачный выдался, и девушка тебя бросила, за других замуж хотят, а с тобой расстались, везучий ты какой парень-то. Давай еще по рюмке и я домой поеду, меня жена ждет, пора ужинать».

Больше я никогда не виделся с «Рыжей».