Ежовская паутина

Илья Эренбург был первым, кто попытался понять причину гибели «мудрого Бабеля», связав это с домом Ежова. В четвертой книге «Люди, годы, жизнь» он пишет о желании Бабеля «разгадать загадку». На юбилейном вечере друга в ноябре 1964 года Эренбург уточнил формулировку: «Он знал, что он не должен ходить в дом Ежова, но ему было интересно понять разгадку нашей жизни и смерти». (Архив А. Н. Пирожковой.)

Странно, однако, что Эренбург назвал Бабеля человеком осторожным. Мы знаем: жизнь истинно осторожных людей в те страшные годы не похожа на жизнь Бабеля. Известный советский философ-марксист Михаил Александрович Лифшиц, работавший до войны редактором издательства «Academia», говорил мне, что Бабель однажды приглашал его в один салон, имея в виду вечеринку у жены Ежова. «Причем он делал это с энтузиазмом, чему я был весьма удивлен. Но я отказался, потому что не люблю подобные салонные встречи. Вообще, я очень удивился такой настойчивостью приглашения». Нужен ли другой пример классической житейской мудрости?..

Бабель жил иначе, по законам, которые сам над собой поставил. Страсть к жизни, в том числе и к трагическим ее проявлениям, неизменно брала верх у него над инстинктом самосохранения. Любопытство всегда оказывалось сильнее грозящих опасностей, подстерегающих его либо среди буденновских казаков, либо в доме всесильного сталинского сатрапа. Совсем не случайно он сказал об игре знаменитого сицилианского трагика точные слова: «…в исступлении благородной страсти больше справедливости и надежды, чем в безрадостных правилах мира» («Ди Грассо»). Ни жизнь, ни творчество Бабеля не вписывались в рамки этих правил.

Общение с четой Ежовых уже поставлено писателю если не в вину, то как главный аргумент, объясняющий причину его ареста и расстрела[184]. Рассмотрим дело с помощью документов.