Читайте также
Понедельник, 20 августа
Когда мы начали заходить на посадку в Исламабаде, из громкоговорителей раздалось: «Примите антималярийные таблетки. Фотографировать Пакистан с воздуха не разрешается. Провозить алкоголь запрещено».В 4.32 утра я прибыла в Пакистан, в Исламабад.Около
Мэри Хатчинсон (Вордсворт) – Уильяму Вордсворту
(понедельник 1 августа – утро среды 3 августа, ок. 1810 года, отправлено из Грасмира)
О мой Уильям!Не могу высказать, как меня потрясло это милейшее из всех писем. Оно оказалось таким неожиданным, так ново было видеть биение
12 (по нов. ст. 25. — И.Н.) августа 1919. Понедельник
Долго, очень долго я не писала дневника, у меня не было той страсти, которая была на Лермонтовской, когда я лунными ночами долго просиживала над дневником. Хоть теперь у меня больше впечатлений, больше новых мыслей, чем было
20 июля / 2 августа 1920. Понедельник
Папа-Коля сейчас был на собрании в столовой. Туда пришел тот бедный судейский, о котором я как-то упоминала. Пришел выпить чаю (ему дома не дают даже кипятку) и попал на собрание. Он уже два дня не ходил в столовую. После холерной прививки у
7 августа 1922. Понедельник
Два слова с дедушкой Куфтиным, и я опять свободна. Этот шаг только указал мне, что я не способна к правильной, систематической жизни. Как бы разумны и хороши ни были эти правила, как бы живительно они ни влияли, я не могу подчиниться им: меня всегда
21 августа 1922. Понедельник
Решила взяться за ум, т. е. пошла в библиотеку, пересмотрела каталоги и выписала те книги, которые или понаслышке, или по имени автора меня заинтересовали. Решила, что «пора», надо много читать и много заниматься, вообще, много делать. Не знаю,
28 августа 1922. Понедельник
Сегодня нечего писать. Как-то грустно прошел день. С самого утра впала в какое-то нервно-подавленное состояние, когда хочется плакать и нет причины, когда каждый пустяк действует глубоко и больно. Так было в церкви, потом дома — длинное
18 августа 1924. Понедельник
Днем, после экзамена, заходил Вася. Я гладила, он взял утюг, шапки и брюки Папы-Коли, затем починил chaise longue и разножку, одним словом — был в добродетельном состоянии. Вечером была служба (завтра Преображение), он хотел прийти после, а почему-то так и
3 августа 1926. Вторник
Что было вчера.Занесла работу Гофман, пошаталась по rue de Rivoli и, как уговаривались, пошла к Леве за тетрадкой. Туда должна была прийти вся «банда».[502] На двери висит записочка, что он занят, быть не может, просит войти и быть как дома. Нашла ключ, вошла. От
11 августа 1926. Среда
Как-то сложно писать о том, что было, о внешних фактах, еще труднее — о фактах внутренних, кот<орые> почти и не заметны. Из внешних фактов что же? Банкет, разговор с Мамочкой, гости, и суббота, и воскресенье, а там опять новая серая страница.Банкет
20 августа 1926. Пятница
То воскресенье было замечательно. Весь день у меня была веселая компания, гуляли в парке, вечером валялись на траве у нас в саду, а ночью бродили по городу из одного бистро в другое. Вытащить меня стоило нескольких усилий и даже слез… Вообще, было
23 августа 1926. Понедельник
То, что было вчера.Все, что надо: парк, луна, вечер, поцелуи. Иногда мне кажется, что все это гадко, что я его не люблю, но тогда зачем бы все это. Он искренен, и я несколько раз повторяла ему, что верю ему. Больше, чем самой себе. Вероятно — люблю, во
31 августа 1926. Вторник
Вчера ездила в Тургеневскую библиотеку[510] на avenue l’Observatoire, видела accident: автомобиль раздавил велосипедиста. Я видела только, как велосипед был уже под колесами, а человек летел. Вероятно, смертный случай. Совсем в нескольких шагах от меня. Я отвернулась
13 Aout. <Понедельник> (13 августа) <1828>
В субботу были мои рожденья. Мне минуло 21 год!34 Боже, как я стара, но что же делать. У нас было много гостей, мы играли в барры35, разбегались и после много пели. Пушкин или Red Rover36, как я прозвала его, был по обыкновению у нас. Он