30 декабря 1923. Воскресенье

30 декабря 1923. Воскресенье

Я все еще не могу отдать себе отчет, люблю ли я Васю или это было только минутное увлечение. Когда мы, час тому назад, сидели рядом на кровати, совсем близко, он держал мою руку и пристально смотрел на меня, мне стоило больших усилий сдерживать себя, хотелось как-то по-кошачьи обнять его, приласкать. Он был мне таким близким-близким. Мы молчали, но молчали красноречиво. Он смотрел на меня каким-то особенным пристальным взглядом, потом коснулся головой моего плеча, но вдруг, словно очнувшись, выпрямился. Меня била нервная дрожь. Так продолжалось долго, и мне не было ни страшно, ни неприятно. Как-то хорошо, по-новому хорошо. Вчера вечером я кокетничала с ним, задалась целью победить его. Он казался мне неприступной крепостью. Кокетничала с ним сегодня, когда подробно развивала ему теорию пьесы в трех действиях под двумя названиями («Любовь» и «Кокетство»). Потом не помню, о чем говорили, о чем-то хорошем, интимном. «У меня сейчас есть одно желание», — сказал он. «Какое?» — «Я не скажу». — «Почему? Нет у вас ко мне доверия?» — «Нет, не потому». — «А почему?» — «Так». — «Оно исполнимо или нет?» — «Это зависит от вас». — «Так почему же вы не хотите мне его сказать?» — «Зачем же говорить, когда все понятно!» И я понимала его. Я не хотела и не могла остановить его, освободить свою руку, как, может быть, требовалось бы; мне самой так хотелось этой ласки, этих глубоких и грустных глаз. Не знаю, во что все это выльется, что будет дальше!