ПАЛЕЦ ЧЕТВЕРТЫЙ – ФЕРНАНДО ДЕ НОРОНЬЯ

24 Марта, 2014, Южный Атлантический Океан, 125 миль к западу от архипелага Фернандо Де Норонья.

Если вы посмотрите на карту, южно-американский континент, немного к югу от экватора выступает таким солидным «треугольником»  далеко в Атлантику. Вот здесь, в двухстах милях от берегов северо-восточной бразильской территории Пернамбуко и находится маленький архипелаг Фернандо Де Норонья. Я как-то ничего раньше про это место не знал. Рассказал нам про него Итай - один из наших израильских кандидатов в команду на эту ногу. Сам Итай в итоге не смог пойти, но от него мы узнали, что Фернандо Де Норонья знаменито красотами подводной жизни и вообще там хорошо. Ирочка, не знаю уж из каких исчточников, подтвердила, что Фернандо известно, как ныряльное место тоже.

Моим первым островом в океане был Моннерон (бывший японский остров Тодо). Есть такая скала в Татарском проливе Японского моря, и это там героические советские летчики сбили ракетой пассажирский самолет южно-корейской компании «Кореан Эар» со всеми тремястами пассажирами на борту. Назвать Моннерон островом в океане можно только с натяжкой, поскольку он находится всего в 27 милях от берега Южного Сахалина. Но в стране, где в пять утра нас выгоняли с крымского пляжа (государственная граница для советских граждан проходила по берегу моря и всякий купающийся мог рассматриваться как потенциальный беглец в Турцию) - 27 миль была полная и законченная заграница – такая же, как, скажем, Австралия.  На Моннерон, конечно, никого не пускали. Три года, уговоров и прямых угроз, что все бетонные причалы советского Дальнего Востока развалятся, если я не открою секрет долговечности старых японских волноломов на Моннероне, увенчались непредвиденным успехом. В сентябре 1971 года я получил разрешение выйти на Моннерон на маленьком портовом буксире из Холмска. Сбылась мечта всей предидущей жизни – я оказался на необитаемом острове в море. Где красное солнце садится прямо в океан, непуганые птицы, тысячи рыб под водой и видимость больше двадцати метров.

С тех пор у меня осталось никогда не проходящее желание попасть еще на один остров в океане. И еще на один. И еще. А тут мы как раз выкроили целую неделю на переходе вокруг Мыса Доброй Надежды, да и Фернандо нам прямо по дороге на Форталезу в Бразилию. Более того – архипелаг является официальным портом захода в Бразилию, а мы уже давно знаем, что заниматься всей этой бумажной глупостью на маленьком острове много проще, чем в большом порту на континенте.

От Св. Елены до Фернандо Де Норонья 1,750 миль – две недели хода. В две недели мы и уложились. Первые несколько дней ветра не было и мы шли не больше ста миль в день. Но потом все-таки задуло и мы постепенно вышли на свою «пассатную» норму в 150 миль.

За день до прихода на Фернандо, Рони наконец поймал приличную по размерам (килограмм на семь) рыбу макрелево-пеламидного вида. Приличной, однако, она оказалась только по размерам. Я этих рыб не ем – сухая и беспредельно скучная морская рыба, как и все тунцовые. Одна надежда была, что Марик сотворит чудо. Но чуда не произошло. Сколько бы Марик ее не тушил во всех имеющихся на борту маслах и соусах, есть эту рыбу было невозможно.

ДЕЛЬФИНЬЕ КОРОЛЕВСТВО

Порта, как такового, на Фернандо нет. Есть неглубокий залив на северо-западной стороне, закрытой от преобладающих юго-восточных ветров. С приходом мы все рассчитали правильно, но ветер нас обманул и задул ночью с такой силой, что «Тишу» без парусов несло на Фернандо (плюс узел западного течения) намного быстрее,чем хотелось. Пришлось заложить большой круг, чтобы остаться на безопасном расстоянии от рифов архипелага, и в итоге все кончилось хорошо: мы пришли на якорную стоянку Фернандо с первым светом.

И стали искать глазами лес мачт. Но леса не оказалось. На рейде стояла одинокая яхта под польским флагом. Назавтра эта лодка ушла и мы остались на Фернандо в единственном яхтенном числе. За то что творилось вокруг! Вся бухта кипела от дельфинов. Тут они не просто носились стаями по воде, а еще и вылетали  «свечкой» высоко вверх, молниеносно поворачиваясь «винтом» в воздухе, как на представлениях в открытых аквариумах. Какие-то крупные рыбы, которых эти дельфины гоняли, тоже вылетали из волн и громко шлепались назад в воду. Мы даже на якорь встали несразу, такое это было зрелище.

В заливе на якорях много небольших сейнеров и целая флотилия прогулочно-рыболовно-развлекательных судов, включая «Акваскоп» с прозрачным дном разработки какого-то из бывших петербургских «ящиков» (так говорит Марик). Несколько больших ныряльных катамаранов не рейде не оставляли сомнений, что дело со спусками под воду тут и вправду поставлено на широкую ногу.

Еще в Намибии окончательно выяснилось, что наш подвесной мотор в Ричардс Бэй действительно починили.  Бросили якорь, надули «Зодиак» и пошли на берег.  

25 Марта, 100 миль от Форталезы, Бразилия.

Мне кажется я уже говорил, что все пересечение Южной Атлантики (если другим берегом считать Бразилию – до Кариббов-то еще полторы тысячи миль) происходит в исключительно комфортабельных условиях. Ветер есть все время. Такой какой надо. И туда куда надо. То же и на этом куске от Фернандо до Форталезы. Вчера сделали 175 миль. Разве что сейчас несколько многовато этого ветра. Идем с крошечными треугольничками обоих парусов, но не потому что штормит, а просто тормозим из последних сил, чтобы не прийти в Форталезу ночью. 

ДЕНЬ ПРИЕЗДА, ДЕНЬ ОТЪЕЗДА.

Первой неожиданностью на берегу оказалось, что на Фернандо нельзя поменять деньги в банке. Почему? Ответа получить не удалось. Но не потому, что местные жители этого не знают, а потому что никто на острове Фернандо Де Норонья не говорит по-английски. Это была вторая неожиданность. Стандартный ответ при попытке заговорить по-английски : «Нон Компрендо». И в банке, и в порту, и в иммиграционной службе, и, что самое смешное, в туристическом центре тоже.  Выручил итальянский. По крайней мере в одну сторону: местные понимали все, что я говорил им по-итальянски. Это было очевидно по их реакции. Проблема была в том, что я мало понимал из того, что они мне отвечали по-португальски. Тем не менее языковую проблему, с помощью итальянского, как-то решили.

С оформлением бумаг нам сильно помог молодой и очень симпатичный портовый инспектор по имени Жулио. Иммиграционное действо в Бразилии происходит, как я понял, в двух ипостасях: есть «Полисия Милитар» и есть «Полисия Федерал». И как-то эти две «Полисии» нас куда-то записали. Настала очередь Жулио по части портовых сборов.

Помните составленние советских командировочных отчетов? «День приезда, день отъезда – один день». Не то на Фернандо Де Норонья. Здесь это два разных дня. И понятно почему. А сейчас слабонервным предлагается подержаться за спинку стула. Один день «Тиши» на Фернандо Де Норонья стоил 150 долларов: 86 долларов за якорную стоянку лодки и 64 доллара за пребывание команды в этом благословенном географическом месте (16 долларов с человека в день). Понятно почему день прихода и день отхода – два разных дня: еще 150 долларов в казну бразильского штата Пернамбуко. Ну, про 86 долларов за стоянку на якоре, которая нигде ничего не стоит, даже и сказать ничего нельзя. Прямой и ничем не прикрытый побор. Хуже с платой «за пребывание». То-есть деньги с вас берут не за какие-то услуги, а только за то, что вы находитесь в данном месте. Дышите воздухом так-сказать. Не хотите платить – не дышите.

 И эта зараза расползается сейчас по всему миру. Из того, что я знаю, началось с Мальдивов, которые впервые ввели поденно – подушную плату за пребывание на архипелаге. Рони рассказал, что сейчас такой-же побор для яхт (и большой!) объявила Греция. Логичное решение проблемы очевидно: прилетел житель Фернандо в Париж – плати 16 долларов в день за то, что дышишь парижским воздухом. Приехал грек туристом в Нью Иорк – плати за загрязненный автомобильными выхлопами и выбросами из кондиционеров нью-иоркский воздух. Дышишь – плати.

КТО ЖЕ ЭТИ ЛЮДИ?

Туристов на острове немного, но они есть. Катаются на взятых в аренду открытых четырехколесных «багги», пьют холодное пиво в барах, на катамаране для ныряния был полный комплект аквалангистов. Мы хотели снять «багги», но это оказалось невозможно и нам предложили маленькую машину за 120 долларов в день. Мы не взяли. Все – абсолютно все здесь стоит в два раза больше чем в Нью Иорке или Тель Авиве. Нам было особенно трудно приспособиться к этой ситуации, поскольку мы провели достаточно много времени в Южной Африке, где все стоит половину того, что в Нью Иорке или Тель Авиве. Прыжок цен в четыре раза. Иностранных туристов мы не видели ни одного. Что вполне естественно на острове, где нельзя поменять деньги. Нам поменял водитель такси, а Жулио свой грабительский побор взял зелеными долларами. Мы так поняли, что Фернандо – это такой туристический рай для бразильцев, материальное благополучие которых позволяет им провести пару дней на острове. Наверное такой средний или выше среднего класс. Мы-же ездили охотиться на кефаль в Крым на свои советские инженерные зарплаты. Вот и они ездят на Фернандо на свои бразильские.

Ни одного современного здания на Фернандо нет – и понятно почему. Его сюда нужно привезти, а даже такого маленького причала, как на Св. Елене, тут нет. Приезжие бразильские туристы живут в местных старых домах, превращенных в микро-отели. Микро-отели называются «посада» или «позада» - от романского корня «поза» - отдыхать, так сказать «позировать». Мы научились этому португальскому слову на Тимор Лестэ в Индонезии.

Бразильцы - жизнерадостные, вежливые и приятные во всех отношениях люди. Удивили меня только здешние женщины. После тридцати – все толстые, как одна. Я в Бразилии второй раз. В первый раз я был по работе в центральной Амазонии и ничего такого не видел. Стройные такие вышагивали создания, как девушка из Ипанимы.

ЗОЛОТОЙ РОГ

А приезжать сюда есть за чем – наредкость красивое и располагающее к расслаблению духа место. Остров совсем небольшой, десять километров длиной и три шириной – по площади чуть меньше Св. Елены. Но там – это массивная и высокая неприступная скала. Фернандо – тоже скалистый, но в основном низкий остров, с большими пляжными заливами со всех сторон. Пляжи эти, со светло- коричневого цвета чистым морским песком, тянутся вдоль берега океана, как кружево в обрамлении скал и высоких зеленых пальм. С берега текут ручьи чистой и прохладной воды. Накат есть все время и пляжная публика ( которой совсем немного – пляжи практически безлюдны ) купается у самого берега, в зоне уже разбитого наката.

В пейзаже Фернандо Де Норонья доминирует одна высокая и невероятно живописная скала. Больше всего она напоминает острый рог, выросший из островной земли. Плавный, зеленый лесной воротник и потом крутой, высокий и острый скалистый клык, вздыбленный в голубое небо. Скалу эту видно из любой точки острова и она присутствует в самых разных ракурсах на всех снятых здесь фотографиях. Похожие высокие остроконечные скалы мы видели в Полинезии на Маркизах. Они, видимо, характерны для молодых вулканических островов. Так застывала выброшенная древним вулканом магма. Скала-рог на Фернандо – его самое заметное и запоминающееся лицо, так что если когда-нибудь сюда будет и вправду проложена широкая туристская тропа – этот рог станет для острова золотым.

ГУГЛ – ШМУГЛ.

На Фернандо мы пришли в пятницу, то-есть попали на конец недели и все было закрыто, хотя, судя по объявленным часам работы, не должно было быть. Нам вообще показалось, что к рабочему времени на острове относятся в режиме бразильского карнавала. Я собрался понырять на катамаране и поскольку планировалось сделать два спуска, полагал, что на это уйдет полный день или почти. Нырять мы однако начали в восемь утра и кончили уже к одиннадцати. Я знал, что Эли и Рони гуляют на берегу. Марик оставался на «Тише» и мы все быстро обсудили ситуацию по ручным радио-говорилкам между собой и с Мариком. Решили, что я сойду с ныряльного катамарана на берег и присоединюсь к Эли и Рони, которые к этому времени уже добрались на попутных «багги» до главной островной деревни Ремедио. Тяжелую сумку с подводным снаряжением я пристоил у Жулио в его комнатке в порту. Спросил когда он закрывается. Жулио показал пальцем на табличку с часами работы. Получалось, что в шесть. Но когда мы в четыре вернулись из деревни в порт, у Жулио было закрыто. Сели ждать в тенистом дворике в попытках изловить здешний неуловимый Интернет. Жулио пришел веселый и довольный через час со связкой рыбы в руках. Он с женой и маленьким сыном ездил ловить рыбу на одном из пароходиков...

Эли тоже пишет на своем лаптопе какие-то записки на иврите и нам было абсолютно необходимо хоть что-нибудь узнать про остров. Проблема была в том, что мы на Фернандо не собирались и никакой информации, как мы это всегда делаем, про это место не подготовили. Ну хотя бы почему оно так называется. Музей должен был работать по крайней мере в субботу - но не работал. Пошли к Жулио. Жулио немного понимает по-английски, но даже с помощью моего итальянского про историю острова узнать от него что-либо оказалось трудно. Тогда они с Эли стали играть на компьютере Жулио в Гугл. Эли писал вопрос по-английски, а Гугл переводил этот вопрос на португальский. Жулио отвечал по-португальски а Гугл переводил его ответ на английский. Дело пошло лучше и быстрее, но все равно плохо. Пока не было найдено поистине гениальное и радикальное решение: Эли нашел в Википедии одностраничную статью про Фернандо, а Жулио ее распечатал на своем принтере ( у Жулио был стационарный Интернет).

Официально открытие острова произошло в 1503 году и приписано Америго Веспуччи. Случилось это через три года после открытия Бразилии. Это была вторая португальская экспедиция в Бразилию и Веспуччи был главным навигатором. Финансировал эту экспедицию некий португальский аристократ по имени Фернао Де Лоронья. Де Лоронья был новокрещеный еврей и после необходимой в таких случаях несущественной корректировки имени стал Фернандо де Норонья. Ну а дальше, как говорит ресторанная мудрость: «Кэ-то дэвушку куша-эт, тот ее и танцу-эт». Называть открытый остров именем того, кто дал деньги на экспедицию, было в те времена нормой. Да и теперь не лучше. Возьмите те же скамейки в Хайфском Технионе или галлерею Гуггенхэйм в Нью Иорке.

После португальцев тут были голландцы, а потом еще и французы, но в итоге закрепились законные географические владельцы – бразильцы. Закрепились, построив на острове форты с пушками. Сегодня, несколько из  этих фортов еще хорошо сохранились и они много добавляют к здешним экзотическим красотам.

В главной деревне Ремедио (нас. 5,000) есть прелестная старая португальская церковь на холме с наивными барельефами: «Христос умирает на кресте», «Христос погребен в землю», «Христос воскрес». Внизу, у подножия длинной и широкой каменной лестницы, которая поднимается по склону зеленого холма к порогу желтой церкви, стоят красные «багги» с бразильскими парнями и девушками. В «багги» сидят верхом на стенке кузова, поставив ноги на заднее сидение. Молодежь пьет пиво и весело шумит.

Но больше, чем что-нибудь еще в своей истории, Фернандо Де Норонья был политической тюрьмой. Такие вот Соловки на экваторе.

МНОГО, МНОГО РЫБЫ

Мы видели что привозят с моря здешние рыбаки. Очень впечатляет. Большинство этих рыб я не знаю. Самые большие, как всегда, тунцы. Ну просто авиабомбы времен второй мировой войны. Интересно, что долфин-дорад я в этих уловах не видел. Может быть сейчас на них не сезон и они пасутся где-то в океане, далеко от берегов.

В деревне записался на катамаран нырять с аквалангом. Выдали анкету, такую-же как в Кэйрнсе на Большом Барьерном Рифе. Но такое могло произойти только один раз. Нет,уж, батеньки, нас теперь не проведешь – поумнели. «Операции» - Ноу, «Сердечно-сосудистые заболевания» - Ноу. «Диабет» - Ноу. «Принимаемые лекарства» - Ноу. А на «Ноу», как известно, и суда «Ноу».

Несмотря на безусловно коралловую географическую широту, кораллов на Фернандо нет. Но есть другое. Диковатый береговой скальный рельеф на этом  острове уходит под воду, не переставая быть таким же диким. Под водой здесь нагромождение больших камней в самых невероятных композициях и много длинных и извилистых проходов и гротов. А в этих проходах и гротах висят в полумраке большие рыбы, гнездятся стаи малых, сидят под камнями лобстеры. Один раз прошла небольшая манта, потом приплыла акулка-полутораметровка. Все: «Ах. Ах – акула!». Видели-бы они акул на Рас Мухаммеде в 1978 году. Но они не видели. В 1978 году их еще никого не было на свете. И даже их родители еще не познакомились.

Гвоздем представления стала большая (метра два с половиной) акула-нянька, которая мирно лежала на песке и никому не мешала. Мешали жить ей. Крутились хороводом вокруг и совали фотоаппараты прямо в морду. В конце концов «няньке» это надоело и она очень неохотно уплыла в соседний грот. Мне больше всего понравилось фотографировать здешних серебристых горбылей. Такие крупные красавцы с черной головой и совершенно непуганые. Поучились хорошие снимки. Меня «пас» молодой бразильский инструктор по имени Оттавио. К тому же он был единственным человеком на этом острове, который говорил по-английски. Оттавио меня очень деликатно подгонял и все время спрашивал ( по сигнальному коду) про ситуацию с воздухом. А поскольку занятия фотографией требуют много энергии, воздуха у меня в итоге оказалось меньше, чем надо, и я «не досидел» положенную декомпрессионную площадку. Еще десять-пятнадцать лет назад я мог «сьесть» работая под причалами и три акваланга тоже и все ничего. А тут вечером на лодке были все явные признаки. «Не тот я стал теперь» - как сказал бы герой оперы композитора Глинки.

Хорошее и интересное было ныряние. Но не то, чтобы из-за него нужно было  специально лететь на Фернандо. Пришли на лодке по дороге в материковую Бразилию. Посмотрели интересный и красивый остров в океане. Тоже хорошо.

Завтра утром мы приходим в Форталезу. Оттуда 28го марта возвращается домой Рони. Марик с нами до Сан Мартена. Дальше – через Атлантику на восток до Азор - пока только Эли и я. На Азорах к нам похоже всерьез собирается примкнуть Кирилл. Ну а после Гибралтара – это уже наше море.

26 Марта, Форталеза, Бразилия.

Впервые после Кэйптауна мы с береговым электричеством и водой на причале. Марина тут – хуже некуда, но она при многозвездном отеле с бассейном. Итернет тоже вроде бы хороший. На лодке большая стирка и она вся в спальных мешках. На «Тише» еще двадцать лет назад придумали как это называется: «Будем делать итальянскую лодку».