ПАЛЕЦ ПЯТЫЙ – ФОРТАЛЕЗА
01 Апреля, 2014, Южная Атлантика, 250 миль к северо-западу от Форталезы, Бразилия.
ЧТО ПРОИСХОДИТ.
Мы ушли из Форталезы 30 марта и вот уже второй день идем на северо-запад в Кариббское море. Сначала мы собирались на Барбадос. Но передумали. Это раньше все заканчивали пересечение Атлантики на Барбадосе. А теперь нет – все идут на Антилльскую гряду ( Санта Лючия, Мартиника, Гваделупа, Антигуа, Сан Мартен). Во первых, на Барбадосе нужно сражаться с пассатами, а во-вторых ( а может быть и во-первых) там нет марин. Мы прекрасно обходимся без марин, но на коротких переходах. После длительного перехода марина становится необходимостью. Нужно горячий душ, воду, зарядить батареи до упора от береговой сети, взять дизель, закупить продукты на дорогу. Решили идти прямо на Тринидад (или Тобаго). Это 1,600 миль. Не то чтобы так уж много, но и не мало - дней 12 нормальным ходом.
Нормальный он и есть. Вдоль длинного северного берега Бразилии дуют восточные ветра и есть западное течение (по морской терминологии ветра называют по стороне света, откуда они дуют, а течения – куда они направлены, так что восточный ветер и западное течение «работают» в одну сторону). Мы теперь, после Мыса Доброй Надежды, образовались по поводу течений и вместо того, чтобы идти прямо на запад, сразу из Форталезы взяли на север и шли сорок миль до 200-метровой изобаты. На этой глубине континентальный шельф обрывается резко вниз на большие глубины и поэтому именно здесь, у кромки шельфа, океанское течение набирает максимальную скорость. В результате – получили еще целый узел «за здорово живешь». Мало этого: конечно ветры с кормы – это замечательно и мы, с нашим «пассатным» графиком перемещения, идем на них уже четвертый год подряд. Но и надоели нам эти задние ветра тоже, особенно когда они слабые и мы скорбим по треплющимся парусам. А тут вдруг вместо юго-восточных получили в подарок устойчивый северо-восточный ветер, и впервые после не знаю уж каких времен, идем, как люди, на боковом ветру.
Сегодня, на моей вечерней вахте, мы должны пересечь экватор. Это уже второй раз. В первый раз мы пересекали экватор в Тихом океане около Галапагосов, почти два года назад. В «зачете» по поводу кругосветки двойное пересечение экватора считается обязательным, поскольку только маршрут с переходом из одного полушария в другое и назад означает что вы обогнули земной шар по «максимальной» образующей, длина которой превышает длину экватора. Иначе можно было бы совершить кругосветное путешествие, например на северном или южном полюсе, за две минуты, обойдя ножками вокруг этого самого полюса.
Из Форталезы, как это и было задумано, улетел Рони и нас осталось трое: Эли, Марик и я.
02 Апреля, 2014, Северная Атлантика, 400 миль к северо-западу от Форталезы, Бразилия.
Боковым этот бразильский ветер был только один день. Это был такой агитпункт: На поверку здешний ветер оказался как минимум 60 градусов к курсу спереди. Во-первых, никто этого не ожидал. Во-вторых, «Тиша 2» этого очень не любит, а значит и мы тоже.
Начиналось все довольно мирно. Вчера в 09.47 вечера, точно в расчетное время, мы перешли экватор. На экране монитора теперь написано «Северный Атлантический Океан». Ну раз написано, значит так оно и есть. В прошлый раз на Галапагосе мы переходили наоборот - из северного полушария в южное и это было в середине солнечного дня. Публика купалась на ходу за кормой на веревках. Потом все захотели иметь персональные фото с экрана навигационного монитора с одними нулями в строчке «широта», так что разворачивались и пересекали экватор по меньшей мере раза три.
В этот раз все было по-другому. На моей вахте поднялся сильный ветер. Ночь была абсолютно черная. Все небо заволокло такими-же черными тучами и зарницы молний сверкали со всех сторон непрерывно. Кроме того, у нас есть такой фонарь, который если кто случайно ночью упал в море, бросают в воду и он там мигает яркими вспышками. Нормально, фонарь этот тихо висит на корме « и не беспокоится о якобы лучшей жизни». Но на большом волнении, от резких толчков, в нем замыкаются какие-то контакты и он загорается самопроизвольно, в совершенно непредсказуемой и спонтанной манере. Черная ночь, черные тучи, сильный ветер, большие волны, молнии со всех сторон, и еще фонарь этот неожиданно и ярко полыхает на корме. Театр Станиславского.
Утром я сменил Эли при свинцовом небе, которое не предвещало абсолютно ничего хорошего. Вышел в кокпит Марик посмотреть что происходит и мы вдвоем скрутили грот, на всякий случай. Начался дождь при сильном ветре (покупайте штормовую одежду «МUSTO» - дорого, но стоит того). А потом начался настоящий тропический ливень - стена воды, которая полностью «убила» и ветер и волны. Только грохот от ударов струй дождя по поверхности моря. Потом это все вроде бы кончилось, но как бы не так. На выходе из «глаза» ливневой зоны налетел полномасштабный шквал. Грот был предусмотрительно убран при пересменке, и Марик выскочил в кокпит, чтобы помочь мне скрутить геную. Вдвоем это получается быстрее – один отдает парусную веревку, а другой работает с закруткой генуи на второй лебедке в кокпите. Скрутили чисто и моментально.
Я никаких «морских» традиций не соблюдаю. Я - морской «анти-истеблишмент». Флаги с костями и черепами не выношу, капитанских фуражек не покупаю, «морскими» терминами не пользуюсь, и для всех этих «фордевиндов» и «бакштагов» стараюсь найти простое русское слово. Но некоторые ритуалы вполне симпатичны. Например, выкупаться в море при пересечении экватора в первый раз. Для Марика это и был его первый раз, но предложить ему искупаться среди ночи и молний на восьми-узловом ходу было бы слишком. Марик потом сказал, что он на своей вахте промок достаточно хорошо, чтобы это можно было засчитать как купание.
03 Апреля, 2014, 550 миль к северо-западу от Форталезы
Наконец-то кончился этот вселенский потоп и сегодня с утра появилось солнце. Но есть и существенные потери. Во-первых, мы потеряли течение. Северный берег Бразилии в этом месте уходит широким заливом далеко на юг и мы на нашем курсе слишком далеко от края шельфа. Во-вторых, ветер зашел еще дальше на север и нам пришлось поменять курс – впервые за очень долгое время.
СТРАНА БОССАНОВЫ
А я, как все тот же шелудивый, про баню. Называется «были в Бразилии». Несколько дней погуляли по центру одного из больших ( но далеко не самых больших) бразильских городов. А страна-то тут какая! Про «длиннохвостых попугаев» и «броненосных черепах» лучше и не вспоминать...
Я уже упоминал, что раньше бывал по работе в центральной Амазонии – в другом «миллионном» бразильском городе Манаусе. Потом я летал на маленьком самолете в глубинные джунгли этой самой Амазонии, где из окна самолета не видно ничего, кроме бескрайнего водного царства – тысячи рек и протоков все той-же Амазонки. И речные причалы высотой 13 метров – такие «паводки» бывают на речке Амазонка. И морские торговые корабли, которые заходят в речку Амазонка на 1,500 миль вверх по течению.
Манаус – интересный город, но больше всего меня удивило, что там на всех углах (не говоря уже о магазинах) продают гамаки. Настоящий предмет народного промысла – вязаные, разноцветные и, главное, всюду и везде. Ну, там корзины, платки, шляпы. А гамаки –то почему? Потом спустился к Амазонке на берег и увидел еще одно необычное зрелище: десятки небольших речных барж, и на всех этих баржах на палубе торчат какие-то деревянные столбы совершенно непонятного назначения. А еще потом присмотрелся и увидел, что к некоторым столбам привязаны вот эти самые гамаки, которые повсюду продают на берегу. Бразильский инженер из Рио, которого мне прислали наподмогу, окончательно подтвердил мои догадки : так путешествуют по Амазонке и ее притокам местные жители. Покупают гамак, приносят на баржу, цепляют на крюки на столбах и плывут куда плывется – тысячи миль от самых снежных Анд до берегов Атлантики.
Бразилия, кроме детских стихов про «Дона и Магдалену», которые «ходят по морю туда», долгие годы оставалась для меня большим светло-зеленым пятном на все той-же карте над кроватью в Сызрани. Ну конечно еще и Рио- Де-Жанейро, где все, как известно, «в белых штанах». И только через много лет, уже в шестидесятых, она появилась в новой инкарнации: бразильская боссанова. В Таллине, в 1967м году, боссановы пели и играли во всех кафэ и ресторанах. Со скандально знаменитого (с попыткой властей закрыть его) Таллинского джаз-фестриваля мы возвращались в Петербург на старом сереньком «Москвиче» - Опель-Кадете и по очереди и все вместе распевали эти боссановы.
Проводы Рони мы решили отметить культ-походом в настоящий бразильский ресторан. Навели справки в отеле куда пойти. Дали записочку с адресом водителю такси и он показал большой палец вверх. Одобрение водителем такси – это существенно. Меню у меня уже было наготове стараниями Кирилла. Он бывал в этих краях и прислал мне свои рекоммендации. Ресторан действительно оказался «народным», и в то же время вполне респектабельным. Это было видно и по публике и по обстановке. Столы расставлены на пересечении двух улиц в центре города, под кронами громадных здешних вязов или похожих на них экваториальных эквивалентов. Все блюда подавали на двоих – такие большие суповницы – горшки, из которых надо было себе накладывать. Я без труда уговорил Марика взять креветок в соусе из кокосового молока. Справились мы со своим горшком, к сожалению, очень быстро, и я пошел в дальний угол ресторана посмотреть на музыкантов.
Музыканты, как и пол-века тому назад в Таллине, играли и пели боссанову. Две девушки и парень. Одна девушка играла на саксофоне. Другая девушка пела. Парень играл на гитаре и пел. Когда он играл и пел – та другая девушка ему подпевала. Боссанову поют «из-за такта», с очень небольшой но четко синкопированной ритмической «задержкой». Парень этот пел так легко, и так свободно, как-будто он перебирал португальские слова на струнах своей гитары.
И я почему-то подумал, что если бы и хотел по-настоящему что-то делать в своей жизни, то вот так и напевать боссанову, подыгрывая себе на гитаре из-за такта, как этот парень. Но когда я был в его возрасте, «в Бразилии моей» была совсем другая «боссанова».
04 Апреля, 2014. Северная Атлантика. 700 миль к северо-западу от Форталезы, Бразилия.
Мы проходим устье Амазонки. Дальше по берегу Французская Гвиана, Суринам (бывшая Нидерландская Гвиана) и Гайана ( бывшая Британская Гвиана), потом Венесуэла. С погодой все опять поменялось – значительно к лучшему. Мы, видимо, прошли Межтропическую Конвергенционную Зону. Эта погодная «прелесть» со своими дождями, грозами и шквалами оседлала экватор и качается то к югу от него, то к северу, в зависимости от времени года, и каждый год по-разному в разных океанах – угадать заранее невозможно. Сегодня с утра появился чистый восточный ветер нам в корму. Вот я его вам ругал, и совершенно напрасно. Лодка идет ровно и можно стучать на компьютере.
Мы с надеждой подозреваем, что это начало настоящих восточных пассатов главной Атлантической карусели. В 2010м, когда мы искали эти пассаты по дороге с Канарских островов на юг, нам пришлось спуститься на 300 миль южнее Островов Зеленого Мыса (Кабо Верде), и только тогда мы смогли повернуть на Запад и пойти на Каррибы. Это случилось на одиннадцатом градусе северной широты, а пассатная полоса – широкая, так что ее южная граница вполне может быть там, где мы сейчас – на втором-третьем градусе. Пока что поставили геную на выносной гик и радуемся жизни.
ГОРОД ЦВЕТНЫХ НЕБОСКРЕБОВ
Форталеза мне понравилась. Не с первого взгляда. Нужно было походить. Но точно, что понравилась. Первое впечатление – типичный пляжный город. С высокими современными домами вдоль этого пляжа. Как Тель-Авив или Панама-Сити. Но и в Тель Авиве и в Панама-Сити у этих домов нет общего лица, того, что архитекторы называют «ансамблем». Отдельные современные здания могут быть очень хороши. Но для того, чтобы получился профиль Манхаттена со стороны Ист-Ривер или Гудзона – нужно или много времени, или чтобы кто-то этот профиль «задумал» и осуществил. Построил. Больше всего похоже, что в Форталезе реализовался последний вариант.
Во-первых, все эти дома здесь почти одинаковой и очень «человеческой» ( в смысле масштаба) высоты: двадцать- тридцать этажей. Тут точно была какая-то «запрещающая» рука, изначальный дизайн. Иначе, кто-нибудь обязательно полез бы вверх. Я бы на вашем месте спросил: «А не скучно-ли выглядит такая гребенка?». Отвечаю: наоборот – даже очень весело. Потому что все эти дома разные, все хорошей и интересной архитектуры – и все цветные. А поскольку они друг на друга не «давят», оставаясь при этом архитектурными индивидуальностями, общее впечатление остается перманентно «с плюсом».
Но наверное ничего интересного из этого не получилось бы, если бы, как обычно в современной архитектуре, все свелось к бетону со стеклом, или в лучшем случае к стеклу с облицовочным камнем. В Форталезе, современные здания покрыты цветной керамической плиткой – то, что раньше называлось «изразцом». И с неба эти изразцы не упали. Старый португальско-бразильский город присутствует здесь-же, между современными двадцати-этажками. Его осталось очень мало, буквально отдельные вкрапления, но все эти старые здания тоже отделаны глазурованой керамической плиткой. Большие молодцы здешние архитекторы – хранят и берегут традицию.
Плитка может очень долго стоять на фасаде, даже в тяжелых условиях, скажем русской зимы. На Советской улице в Сызрани стоял ( я надеюсь еще и стоит) детский сад в стиле «модерн», построенный в начале прошлого века и на нем все изразцы были на месте и сияли белизной как минимум пятьдесят лет после постройки. Я не так давно видел фотографии этого здания в архитектурной книжке про русский «модерн». А уж в Форталезе-то на экваторе какие морозы. Так что наверное все будет хорошо. С возможностями цветной облицовочной плитки легко можно было-бы увлечься и переиграть. Но нет – все с хорошим тоном – ровно столько, сколько надо чтобы было весело и непохоже на соседа. Бродить между этими домами мне было интересно и я много наснимал в Форталезе.
Широкий и чистый пляж тянется непрерывно вдоль берега и везде открыт для городской публики. Между набережной с высокими домами и пляжем есть нечто вроде парковой зоны с кафэ и ресторанами. В конце, у самого торгового порта – большой рыбный рынок: длинная вереница деревянных ларьков с открытой передней стенкой и горами рыб и прочей морской снеди на прилавках. Можно купить все, что хочешь, и отнести в рыбные кухни, которые дымятся тут-же около ларьков на пляже. Приготовят и принесут на столик, где вы решили присесть отдохнуть. Я так и хотел сделать, но обнаружил, что у меня нехватает бразильской наличности. К тому же, по ручной радио-говорилке выяснилось, что Марик и Эли уже едут на такси в супермаркет, который мы присмотрели для большой закупки продуктов на дорогу в Кариббское море.
05 Апреля, 2014. Атлантика у северного берега Бразилии. 750 миль к юго-западу от Тринидада.
Счастье с якобы пассатами было недолгим. Вернулся сильный северо-восточный ветер. Он нам тоже вполне хорош – идем быстро и просто, в основном на генуе. Но до пассатов наверняка еще не дошли.
ЖЕНЩИНЫ И ДЮНЫ
Один из читателей попросил меня зайти в Форталезе в картинную галлерею в центре города и передать привет ее хозяйке. Вот я, гуляя по Форталезе, и зашел.
Хозяйки в галлерее не оказалось, а юная девушка, которая ее заменяла, почему-то отнеслась ко мне с очевидным недоверием, если не сказать больше. Впрочем, ее наверное можно было понять. Пришел без звонка какой-то старый, обгорелый на тропическом морском ветру дядька и требует хозяйку, которую никогда до этого не видел. К тому же, именно в этот день, в Форталезе, по дороге в галлерею, передняя «перепонка» на моей правой сандалии окончательно оторвалась от подошвы и болталась сбоку.
По-английски милая девушка не понимала ни слова. Ну это мы уже в Бразилии проходили. Впереди ждал хорошо знакомый коммуникационный тупик. Однако, через пару минут, юная девушка что-то быстро напечатала на компьютере и повернула экран ко мне. Текст был по-немецки, и я, со своим весьма ограниченным запасом немецких слов, посчитал эту попытку объясниться безрезультатной. Потом посмотрел на экран еще раз, и потом еще. «Вундербар!». На экране было написано, что хозяйка сейчас на рабочем совещании. Сегодня, для интереса, сел на своей утренней вахте в кокпите и написал все немецкие слова, которые пришли на ум. Оказалось больше ста! Я думаю, что в напечатанном тексте узнал бы больше. Очень удивительно.
Пока ждал хозяйку походил по галлерее. Современное бразильское искусство не произвело на меня большого впечатления. Может быть потому, что по моему мнению, все современное искусство сейчас все-таки в тупике. А потом, в углу на втором этаже, я увидел эти две черно-белые, большие, почти одинаковые фотографии. На заднем освещенном плане – уходящая вдаль большая песчаная дюна с нежно и в то же время непредсказуемо изогнутым контуром вершины – вольно отсыпанные морским ветром выпуклости и вогнутости склонов– белые на черно-белом снимке. А на переднем, затемненном плане – лежащая на спине обнаженная женщина. Контур ее тела остается в глубокой тени и только угадывается. Но все «выпуклости» и «вогнутости» повторяют контур вершины дюны и ее белых склонов. Полного геометрического подобия естественно нет – но визуально-эстетическое, почти чувственное восприятие, совершенно идентично. На парной фотографии (она висит рядом, тот-же формат и та же черно-белая гамма) это-же женское тело в другой позе и дюна на заднем плане другая, но эффект точно такой-же. Вам говорят, что это все не случайно. Так задумано природой или еще кем-то там. Попросил разрешение сфотографировать экспозицию, но получилось неважно: фотографии за стеклом и это стекло отражает интерьер галлерейного зала.
Поскольку роскошные дюны мы видели всего пять недель назад в Намибии, я долго нажимал кнопки «дигиталки», чтобы показать хозяйке галлереи свои фотографии. «Ню» на них не было. Были только очень красивые песчаные дюны, поразительно напоминающие контуры обнаженного женского тела.
ФУТБОЛ – ЭТО ЕЩЕ НЕ ВСЕ
В Интернете есть сайт, куда яхтенные мореходы пишут о своих впечатлениях от посещения разных стран и марин. И это не путевые заметки, вроде моих пальцев, а практические советы и рекоммендации. Про марину в Форталезе пишут, что она худшая из всех, которые бывают, и советуют не заходить, за исключением крайней необходимости. Присоединяюсь руками и ногами. Теми самыми, которые постоянно находятся в опасности быть переломаными в этой марине.
Марину в Форталезе строили люди, которые не имели никакого представления не только о морском строительстве, но и ни о чем вообще. Причал состоит из группы тяжелых стальных ящиков-понтонов, каждый из которых имеет одну (!) опорную сваю прикрепленную с одной (!!!) стороны ящика. И это на полу-открытой акватории с приливами в три с половиной метра, при том, что причал установлен вдоль подпорной стенки отеля, которая отражает подходящую волну с двойной амплитудой. Естественно, все «скользящие» манжеты на сваях давно сломаны, сваи безнадежно повреждены, а перевязанные толстыми канатами понтоны грохочут друг об друга и разъезжаются во все стороны. О том, чтобы выйти на этот причал с лодки не может быть и речи. Все пользуются для этой цели динги, которые привязывают к лодке и к понтонам на перетягиваемой веревке. Особенно страшно ходить по этому сооружению после захода солнца. Никогда нет уверенности, что ты приземлишся на соседний понтон, оставшись целым.
Бразилию сегодня представляют как одну из самых перспективных «новых» стран будущего экономического процветания. И какие-то признаки этого действительно есть – те же изразцовые мини-небоскребы в Форталезе. Но все худшие признаки стран «третьего» мира тоже налицо. Только в странах третьего мира работу могут получать люди, которые не должны быть к ней допущены ни под каким предлогом. В современном мире мало уметь хорошо играть в футбол. Хорошо бы еще, чтобы в маринах были причалы, к которым можно привязать лодку. И чтобы хотя бы в туристских центрах, портах, иммиграционных службах и ресторанах работали люди, которые могут говорить на каком-нибудь языке, кроме португальского.
Мне нравится португальский язык. На нем поют Жоао Жильберто и Чезария Эвора. Но так ведь тоже нельзя. Приезжаем мы в морскую таможню в Форталезе – на такси, потому что у нас мало времени: таможня в другом конце города, а нам еще нужно в иммиграционную службу и к капитану порта. Чиновник берет мои лодочные документы, куда-то с ними уходит и долго не появляется. Иду искать.
Сидит у компьютера и радостно машет мне рукой, показывая на стул рядом. И мы начинаем (что он делал все это время?!) заполнять на экране компьютера длиннющую таможенную анкету, составленную для грузовых торговых судов ( две трети вопросов не имеют к «Тише» никакого отношения). И вся эта анкета – по-португальски! Перевести вопросы на английский чиновник не может. Его единственная надежда, что я пойму их по-португальски. И выхода у меня нет. Я должен понять эту анкету по-португальски – команда сидит в экваториальной жаре без кондиционера и такси ждет на улице.
И я ее, эту бразильскую портовую анкету,понимаю. Потому что знаю один европейский язык, много лет читаю книги и смотрю телепередачи на другом, знаю сто слов («Хэндэ Хох!») на третьем и такие же сто («Шерше Ля Фам!») на четвертом. К тому же, за последние четверть века я заполнил сотни таких анкет. Больных на лодке – Ноу. Домашних животных – Ноу. Оружия – Ноу. И всего остального (ликеров, сигарет, наркотиков, нелегальных иммигрантов и бриллиантов) – тоже Ноу. А еще, за время своих морских переходов я узнал пару десятоков португальских слов, в том числе самое важное из них: «Абригадо» - Спасибо.
06 Апреля, 2014, 560 миль до Тринидада.
Крепкий боковой норд-норд-ист. Всю ночь шли восемь узлов, а на моей вечерней вахте – больше девяти. Мы аккуратно идем по краю шельфа и продолжаем вытягивать все возможное из экваториального течения. Плюс – этот сильный (18-23 узла) ветер. Вчера сделали 200 миль ровно. Это для «Тиши» не предел, но близко.
ВАРЯГИ, ВАРЯГИ, КРУГОМ ОДНИ ВАРЯГИ
Я уже несколько раз говорил, что одно из главных удовольствий в долгих морских переходах – это встречи с другими лодочниками, которых вы видели раньше, на разных широтах или материках. Сотни или тысячи морских миль, которые пролегли между такими встречами, парадоксальным образом не разделяют, а наоборот объединяют вас. «Вот и мы тоже стояли на якоре в той бухте, куда, помните, пришли поляки под канадским флагом без мачты...». «Нет, мы шли прямо на север вдоль Африки на Кабо Верде, а потом на запад до Мадэйры»...
Первыми, кого я увидел на подходе к причалу в Форталезе, были Ларс и Эрья со шведской лодки «Амбика» из Стокгольма. С ними мы ездили целый день по горам на Святой Елене. Эта пара после Панамского канала прошла Тихий и Индийский океан почти той же дорогой, что и мы, но им торопиться было некуда и они остались на год в юго-восточной Азии. И у нас сначала тоже был такой план, но когда мы поняли, что из-за муссонов, это еще один год, мы в Таиланд не пошли.
«Амбика» - Бенето-46, и всякий раз, когда я начинал им жаловаться на новую «Тишу» (Бенето-43), Ларс и Эрья говорили мне , что у них с «Бенето» никаких проблем нет. Наконец мне это надоело и я их «Срезал» ( так или похоже назывался хороший рассказ кого-то из писателей – «деревенщиков»). « А как вы на своей лодке передвигаетесь по салону в плохую погоду?» - спросил я, предвещая сокрушительную победу. «Что значит как?» - ответили они вопросом на вопрос. «Держимся за поручни на потолке». То-есть на 46й «Бенето» французские, с позволения сказать, дизайнеры догадались это сделать, и только на нашей, 43й модели, при волне нужно летать по салону, расправив руки и ноги во все стороны вместо крыльев. «Срезать» не получилось.
Тем не менее, первое, что я узнал от Ларса, когда сошел на берег, было то, что «Амбика» пришла в Форталезу с острова Вознесения без передней ванты. Закрутка была в полном порядке. Разлетелась на куски деталь ее крепления на мачте. Как всегда ночью. На их счастье, с Вознесения дул тот же кормовой ветер, который пригнал нас в Форталезу со Св. Елены, и они дошли на одном гроте, привязав мачту спереди, чем могли. Я не стал говорить Ларсу «Ага, и вы туда же !». Все и без того было ясно.
Интересная получается статистика. У одного на «Хальберг Расси» летит задняя ванта (это у норвежца на Св. Елене, который нас видел на Маркизах), у другого на «Бенето-46» – передняя. Хорошо бы нам не дополнить этот список.
Кроме «Амбики», в Форталезе стояло еще две яхты – «Бавария» с двумя мужественного вида норвежскими девушками и одинокий, симпатичный датчанин в возрасте, с Фарерских островов, на большой (настоящей) морской лодке скандинавской постройки. Варяги ходили друг к другу в гости и разговаривали на своем обще-варяжском языке. Чтобы привязать лодку к причалу, обычно хватает одного человека. Привязывать нас к кошмарным форталезским понтонам вышли в полном составе команды всех трех скандинавских лодок. Был сильный ветер, а они уже успели насмотреться на эти понтоны.
30 марта, с разницей в несколько часов, уходили сразу три лодки: норвежские девушки, датчанин и мы. Ларс и Эрья остались в Форталезе ждать от Бенето замену крепежной детали на мачте. Когда мы через четыре дня придем на Тринидад – это будет ровно пол-дороги (в нынешней последней ноге) до Ашдода. Я хочу слазить на мачту и посмотреть в каком состоянии крепление нашей передней ванты.
После большого ливня, мы слышали, как норвежские девушки пытались связаться по радио с датчанином, но он не отвечал. Назавтра я их вызвал по нашему УКВ. Девушки были близко и тут-же ответили. Датчанина они так и не нашли. И они и мы, на наших легких пластмассовых мыльницах, повидимому просто ушли далеко вперед. Хочешь настоящую старую морскую лодку – привыкай к мысли, что все эти новые «припортовые царевны» тебя обгонят.
ГДЕ МЫ ТЕПЕРЬ, КТО ТАМ ЧИТАЕТ ПАЛЬЦЫ....
07 Апреля, 2014. Северная Атлантика.
Мы в 350 милях от Тринидада. Должны быть там через два дня.
Несколько читателей прислали недостающие строфы замечательного перевода «Из Ливерпулльской гавани...» ( см. 4й палец). А один читатель – даже вместе с английским оригиналом. Всем Спасибо.
В одном из посланий по поводу забытой мной строки есть приписка: « В век Интернета...». Приписку эту можно понимать по разному. Можно в том смысле, что мол, извини, автор, я тут посмотрела в Интернете, и вот они тебе эти строчки. А можно в смысле, что же ты, дескать, балда, не можешь в Интернете посмотреть, если забыл?
Ну, во-первых, пальцы я пишу «на ходу» и Интернета у меня нет. Но и не в этом даже дело. Просто, в мое время, люди, которые любили и знали хорошие стихи, цитировали их по памяти. Так было принято. Хорошим стихам «идет», когда их читают по памяти, даже если какую-то строчку не удается вспомнить. Много лет назад я был на концерте постаревшего Окуджавы на Манхаттене и в какой-то из песен Булат забыл свои слова. И зал ему хором подсказывал...
У Алессандро Барикко (это тот, который «Шелк») есть эссэ с очень точным названием «Варвары». Это про будущее (а на самом деле уже вполне настоящее) поколение людей, которым не нужно читать книги – все есть в Интернете. А также ходить в театры и музеи, а также ездить в другие страны, учить иностранные языки и вообще разговаривать с другими людьми о литературе, истории, религии, искусстве, философии, политике и прочих «отвлеченных» предметах. Не до стихов по памяти. У Барикко получается, что от Интернета до варварства – один шаг. Перегибает он палку, этот Барикко? Не знаю, но интернетных варваров вижу вокруг с каждым годом все больше и больше.
Другая «въедливая» читательница поправила автора насчет того, у какого композитора поют «Не тот я стал теперь». Выясняется, что это происходит вовсе не у Глинки, а у Римского Корсакова – в опере «Царская Невеста»: « Не тот я стал теперь. Не узнаю Григория Грязнова». Вот и я тоже не узнал. А ведь мог-же узнать, посмотрев в Интернете... Автор приносит извинения читателям пальцев и просит их продолжать ему верить. В основном.
Та же читательница, однако, прислала несколько замечательных строф из Валерия Брюсова про Наполеона и Святую Елену:
«...где на раздолье одичалом
От века этих дней ждала
Тебя достойным пьедесталом
Со дна встающая скала ».
Вот так всегда. Сослать-то сослали, а получилось, что вознесли на пъедестал. И на какой!