Глава 40

Вторая попытка взрослой жизни закончилась тем, что на работу их с Розой никуда не взяли. С высшим образованием специалистов хватало. Да и не только с незаконченным высшим, а с самым настоящим высшим, с рекомендациями и опытом работы. Расстроенные девушки пришли вечером к ужину в свой новый питерский ночлег.

– А у меня для вас радостная новость, красавицы, – сказал Слава. – Я поговорил с директором завода, и он решил предоставить вам и работу, и жилье. Только одно плохо: работать вам придется в литейном цехе. Это очень тяжелая физическая работа. Но зарплата хорошая, и, главное, сразу вам дадут прописку, правда, временную. Но лимитчики тоже люди. Давайте начинайте свою новую жизнь. А потом, что – нибудь придумаем. Может, вы попробуете поработать, вам понравится, вы еще в Химико – технологический институт захотите поступить и связать всю свою оставшуюся жизнь с пластмассовыми изделиями. Это своего рода тоже шедевры, – сказал Слава, и подмигнул своим новым подругам.

На следующий день девочки получили темно – синие рабочие халаты, красивые белые хлопчатобумажные перчатки и счастливые пошли со всем содержимым на работу. Завод находился сразу через дорогу от общежития.

Он показался таким родным: красивое здание из красного кирпича, с множеством дымящих труб величаво поднималось напротив красивой черной реки Нева. Из окон завода можно было видеть не только Неву, но и знаменитый Ботанический сад. Все находилось совсем близко, метро тоже было рядом, и поэтому после работы девочки бежали в общагу переодеться, чтобы побродить по Невскому проспекту до закрытия общежития. Лучшего места проживания нельзя было и представить в таком красивом и родном городе.

Лимитчицы! Какое красивое слово! Лимит чего? Совести? Чистоты помыслов? Доброты? Душевной теплоты? Чего? «Лимит не исчерпан!» – почему – то звучало в голове у Кати. Лимитчики нужны. Они как доноры, впускающие свежую кровь в застоявшиеся затхлые души, проживающих горожан, которые с пренебрежением смотрели на лимиту, забыв, что сами были такими же лимитчиками, только, хлебнув лиха, очерствели сердцем и брезгливо стали относится к приезжим, потому что уже считали себя коренными жителями такого доброго красивого старинного города. Но одно забыли: настоящие старожилы этого города никогда не станут снобами или высокомерными выскочками, потому что они часть и единое целое этого отдельного огромного мира под названием, – Петербург!

– Здравствуйте, проходите. Вы новенькие? – спросил инженер по технике безопасности, рассматривая девушек. – Вот вам конспекты. Да, и здесь без них не обойтись, как и у вас в институте. Так что будьте любезны выучите текст, и завтра у вас занятия, они будут длиться всего неделю. Поэтому будете пока на подхвате у наших передовиков производства. Они вам все объяснят, что от вас требуется. Давайте, потихоньку начинайте работать, а там втянетесь.

Горевшая пластмасса имел специфический запах. Тошнотворный запах, как от плохо пахнувшего костра, сразу наводил ужас на девочек.

«Почему разные заводы имеют один и тот же запах мазута и солярки? – подумала Катя.

В школе она проходила трудовую практику на заводе Поршневых колец у тети Иры. Там был точно такой же запах. На бетонном полу так же разбросаны плоские картонные коробки, вернее все, что от них осталось. В огромном зале в ряд важно стояли железные немецкие станки. Они с грохотом и скрежетом медленно раздвигались, а после высыпания содержимого быстро неслись навстречу друг друга и с громким хлопаньем сталкивались и снова медленно расходились в стороны. Девочки стояли с широко раскрытыми глазами и удивленно смотрели на весь производственный ужас. Его можно даже было назвать творчеством.

Красивые, стройные девушки, бегали и колдовали над этими друзьями-махинами. Никто не обращал внимания на новеньких. Все были заняты своей работой. Здесь нельзя было отвлекаться ни на секунду, потому что можно было остаться и без руки, если зазеваешься. Работницы старались успеть перебрать готовую продукцию и сложить ее в коробки. И все это нужно было успеть сделать, пока их машины остывали.

– Роза, а мне здесь нравится, – закричала Катя, рассматривая производство. – Вот это жизнь! Я понимаю! Все гремит, движется, короче, живет!

– Да, и не говори, подруга, – ответила, задумавшись и поправляя платок, Роза. – Только я боюсь, что я не справлюсь со всем этим. Тут, мне кажется, так все сложно!

– Не бойся! Нас всему научат. Не Боги горшки обжигали, – поддержала подругу Роза.

– Девочки, пойдемте, я вас сейчас познакомлю с вашим бригадиром, – сказал инженер по техники безопасности.

Они подошли к женщине, которой на вид которой было лет сорок. Она строго посмотрела на вновь прибывших, затем увидела их испуганные лица, улыбнулась и сказала:

– Добро пожаловать в семью рабочих! Ничего не бойтесь, коллектив у нас дружный, молодой, в основном женский. Так что все у вас получится.

На следующий день девочки уже помогали складывать в коробки готовую продукцию. Они были стажерами, и это звание им очень нравилось. Коллектив действительно был молодой, все были лимитчиками, и все жили в одном общежитии. Кате и Розе очень нравился на заводе перекур. Это был настоящий перекур с сигаретой в зубах в курилке. Старожилы садились в потрепанные дерматиновые кресла, брали грациозно грязными руками сигареты и вдыхали, ко всеобщему пластмассовому смогу, еще и никотиновый дым. Рядом стояли в пластмассовых ящиках стеклянные бутылки с широким горлышком, затянутые белой фольгой, наполненные молоком.

– От вредности! – говорили девушкам профессионалы рабочие и запивали свои сигареты молоком прямо из горлышка.

– От вредности из – за курения? – спросила Катя.

Девочки засмеялись и сказали:

– Правильно! И от того, и от другого!

Стажировка длилась недолго. Через неделю девочек поставили самостоятельно к станкам. Им необходимо было делать оранжевые пластмассовые коробочки для военных целей. Им часто показывали на уроках военного дела такие коробочки, наполненными разными лекарствами. Они тогда и не догадывались, что будут принимать участие в изготовлении этих шедевров сами.

– Главное, чтобы перелив не пошел или недолив, – говорила им Валя, их наставница и новая подруга. – Иначе это будет брак. Держите всегда определенную дозировку. Не забывайте регулярно засыпать пластмассовую стружку в контейнер.

Контейнер для пластмассовой стружки был похож на огромное ведро, которое прикреплено было сверху станка. И для того, чтобы дотянуться до него и засыпать в него сырье, нужно было становится на маленькую табуретку и насыпать в бункер пластмассовую стружку из мешка. Мешки были до того тяжелые, что маленькая хрупкая Катя не могла их сдвинуть с места. А ведром тоже не натаскаешься, прыгая со скамейки на пол, потому что мог пойти перелив или недолив. Со слезами на глазах Катя боролась с этим мешком, пока Роза, как настоящая подруга, не увидела весь этот ужас и не прибежала на помощь подруге.

– Давай я помогу тебе поднять и засыпать этот мешок, а ты мне потом будешь помогать тоже, – сказала Роза.

– Ой, точно, – сказала Катя.

И они вдвоем быстро подняли мешок, высыпали из него шуршащую пластмассовую стружку и, радостные, что справились с ответственным делом, весело обнялись.

Девушки внимательно следили за работой станков, вовремя выставляли дозировку в литейной машине. Успевали нажать на красную кнопку «Стоп», если видели, что пошел перелив и начинал сыпаться брак. Каждый день их перебрасывали с объекта на объект. Знакомили с новыми станками. Ставили на разные рабочие места.

Они производили и мелкие черные шпунтики, и огромные пластмассовые ящики, и детские игрушки и мыльницы. Но больше всего им нравилось делать маленькие кофейные чашечки для аэропорта.

От усталости и непривычки девочки вечером валились с ног. Они не понимали, как Славик мог совмещать учебу и работу. Это было очень тяжело. На любимый Невский проспект ходить уже не оставалось сил. И девочки, приняв душ, мгновенно засыпали…

Комнату в общежитии они получили большую, четырехместную. Две девушки, которые уже жили в ней, были намного старше и были им как старшие сестры. Помогали Кате и Розе словом и делом. Галя работала в котельной, а Нина в библиотеке завода, поэтому советовать девушкам им не составляло никакого труда. Они свое уже отработали на заводе, и пошли на повышение.

– Девочки, сегодня в Красном уголке будет лекция о вреде курения, а после нее будут танцы, – сказали соседки по комнате и наставницы по совместительству.

– Нет, мы не пойдем. Мы так устали. Всего два выходных. Так хочется полежать, почитать. Ноги так устали за неделю, что нам не до танцев. Мы еле ногами передвигаем, а еще их мучить в такт музыки, – сказала Катя.

– А вы знаете, какие у нас в общаге классные дискотеки проходят? С живой музыкой. Ребята так красиво играют! А ребята, какие красивые у нас!

– Кать, пойдем, посмотрим на красивых ребят, посидим, послушаем, как они играют, а танцевать не будем, – попросила ее Роза.

– Хорошо! Конечно, пойдем. Раз там ребята красивые и еще красиво играют, то обязательно пойдем и послушаем лекцию о вреде курения. Хотя, если честно, мы не курим и не пьем, вот извините, такой образ жизни мы ведем! Заметьте, в двадцать один год! – сказала Катя, медленно произнося каждое слово. – Вот, я с этой работой уже стихами говорить стала. Роза, а к сессии, мы, когда готовиться будем? Ты знаешь, чем больше я на заводе работаю, тем больше хочу окончить институт. Что – то мне подсказывает, что я не хочу всю свою жизнь работать на заводе. Здесь деньги не просто так платят. Здесь мне очень тяжело работать физически. Хотя, если руки накачаем, как штангисты, то и мешки будем бросать, как пылинки: сначала на плечо, а потом в бункер! Вот так!

И она, как эксперимент, проделала все это с подушкой.

– Ой, тоже мне неженки! Студентки! Привыкли ни фига не делать на своих занятиях. А чуть хапнули настоящей жизни, так сразу и завыли, – возмущалась Галя, соседка по кровати.

– Точно! – поддержала ее Нина, которая тяжелее книги в руках ничего не держала. Ну я вот что вам скажу. Все это, конечно, замечательно. Но одно меня настораживает. Вы и правда еще девственницы?

– Да, а что здесь такого? – спросила Катя.

– Нет, это очень плохо. Потому что могут развиться многие женские болезни. Вам уже просто необходима половая жизнь. А то, самое страшное, можно сойти с ума, если у вас не будет мужчины. Женщина предназначена для того, чтобы быть матерью, а для этого ей нужен мужчина, – сказала Нина строго.

– Подумаешь, мужчина. А если никого не любишь? Тогда что? Ложится в постель с первым попавшимся мужчиной? – спросила Катя.

Вот у меня была любовь, как мне казалось. Самый красивый мальчик нашего провинциального райцентра. Он тоже за мной ухаживал. Много раз предлагал мне свою любовь опробовать в постели. Я все думала, думала.

Мне же мама сказала, что первый мужчина у меня должен быть мой муж. Я не хотела выходить замуж за тех парней, которые меня звали замуж. А сидеть и ждать, чтобы мой единственный и любимый предложил мне не любовь в постели, а любовь на всю жизнь, я не могла. И вот я купила билет в Ленинград и думаю, ну, раз я уезжаю надолго, пусть у меня будет мой первый мужчина хоть по любви.

И я настроилась и пошла к нему в гости. Иду, а у самой ноги подкашиваются, волнуюсь ужасно. Думаю, ну что я теряю. Он меня любит. Клянется мне в любви. А я все чего – то жду. А что мне нужно от него? Зачем я его мучаю! Не дети мы все – таки. А в нашем райцентре уже во всю о нас судачили.

– А я даже знаю кто, – сказала Лена Штоум, которая зашла к девочкам на чай и была свидетельницей этого разговора. – Наша классная Галина Никитична Форова всем рассказывала, что у вас скоро свадьба. Что ты от него беременная! Мне мама в письме написала. Она с нею виделась.

– Вот – вот, точно! А я иду, вернее, мы идем с Розой, помнишь?! Она как раз со мной приехала. Я одна боялась идти, говорю, придем, позовем его погулять. А дальше, видно будет. Он же не знает, что мы из института приехали домой за вещами зимними, чтобы в Питер ехать. Пришли, позвонили, а дверь открыла его младшая сестренка и так зло на меня смотрит и говорит:

– Иди отсюда! Тебе здесь делать нечего!

Я чуть там в обморок и не упала. Ничего не пойму. Потом громко говорю ей, чтобы она его позвала. И вдруг я слышу, он идет, берет куртку и говорит мне сквозь зубы:

– Пойдем, у меня к тебе вопросы накопились.

Я ничего не понимаю, иду за ним. Роза, как все это услышала, шепнула мне на ухо, что она будет ждать меня на скамеечке возле фонтана.

– Да, я смотрю, что им лучше поговорить наедине, – подхватила разговор Роза. – Такая тяжелая атмосфера была, я ее сразу почувствовала. Думаю, ну это что – то у них произошло. Может, кошка какая между ними пробежала? А еще и я тут.

– Да, я и сама не поняла, что произошло? Пошла с ним вниз по ступенькам, вернее побежала. Он меня так сильно за руку схватил и вниз потащил, как будто от пожара убегаем. А затем пошли в дендропарк, и он мне говорит: «Катя, если с моей мамой, что – либо случиться, я тебе этого никогда не прощу. Она лежит с сердечным приступом».

А я ему говорю дрожащим голосом: «А причем твоя мама и я».

Он как глянет на меня зло. А затем спрашивает.

– Ответь мне на три вопроса, пожалуйста, только честно.

Я стою, ничего не пойму, – продолжала свой рассказ Катя. – Пришла проститься с любимым мужчиной, долго настраивалась на эту встречу, и вдруг такой оборот событий. И где – то вдалеке слышу его голос, он меня спрашивает:

«Катя, ты, правда, беременная?» – это мой первый вопрос. Второй вопрос: «Ты меня на себе женить хочешь, чтобы этого ребенка на меня повесить?». Третий вопрос: – «Это правда, что ты переспала со всеми неграми в своем институте, и стоишь на учете в венерическом диспансере, поэтому меня к себе не подпускаешь?».

От этих вопросов, я стала задыхаться! Меня накрыло удушливой волной обидной злости, а главное, я не понимала, откуда взялись все эти вопросы. И вдруг он мне говорит: «Сегодня к моей маме приходила Галина Никитична Форова, твоя классная руководительница, и все это ей рассказала. Она, по – дружески пришла ее предупредить. Но она, видно, не знала, что у моей мамы больное сердце, и ей сейчас «скорую» вызвали.».

Я посмотрела на него удивленно и произнесла: «Леша, – сказала я ему. – Любимый мой человек. Я тебе сейчас отвечу на все твои вопросы: первый, второй, и третий. Я, – девственница и поэтому не беременная. У меня еще не было ни одного мужчины, а значит, вешать ребенка я не собиралась, так же как и женить тебя на себе. С черными и белыми не спала и в венерическом диспансере на учете не находилась. Я пришла попрощаться с тобой, так как уезжаю в Ленинград. Я хотела подарить тебе свою любовь, так как думала, что ты этого достоин и по– настоящему меня любишь. Если не веришь, посмотри на мой билет в Питер, – сказала я и достала из кармана билет на поезд. – А Галина Никитична Форова, пусть сама тебе и твоей маме расскажет, зачем она все это придумала и оболгала меня.».

После этих слов я развернулась и с гордо поднятой головой пошла прочь, оставив его один на один со своими вопросами и моими ответами. Вот как бывает с первой любовью. И самое главное, я его жалею до сих пор. Я все время ищу оправдание его поступку, – произнесла Катя грустно.

– Я знаю, что нужно делать. Тебя нужно спасать. Клин клином вышибают, – сказала библиотекарша Нина. – Я тебе помогу, как старшая подруга.

Она подбежала к своей тумбочке. Достала оттуда завернутую в газету книжку и протянула ее Кате. Читай, изучай и ищи мужчину, с кем ты переспишь.

– Что это? – спросила Катя.

Она открыла обложку и прочла «Камасутра». А что это такое?

– Это введение в половую жизнь для начинающих. Там все очень полезное написано и нужное. Почитай, не пожалеешь.

– «Камасутра», – прочла Катя, открывая книгу…