Глава 14

В кабинете Федеральной службы безопасности в городе Пятигорске посредине находился стол буквой «Т», за ним сидел седовласый мужчина в форме генерала. В дверь осторожно постучались, и в кабинет, освященный ярким солнечным светом, вошел Яков Саммуилович Гельштейн, – в форме подполковника. Тот самый мужчина, который познакомился с Катей возле районо и которого почему-то звали в тот момент, – Юрием Саммуиловичем. Возможно это был другой человек, но очень похожий на него. Да, это был его брат близнец.

– Здравствуй, дорогой, проходи, – произнес генерал, протягивая ему руку. – Ну что ж одна надежда на тебя, Яков.

– Здравствуйте, что на этот раз? – улыбнулся Яков Саммуилович.

Генерал взял со стола пачку фотографий и протянул их Якову.

– Вот, полюбуйся, нарушка шла за ним попятам.

Яков посмотрел на снимки, – на фотографиях красовался мужчина с журналом «Огонек» в руках. Яков Саммуилович побледнел, бровь дернулась. Он внимательно рассматривал фотографии, перелистывая одну за другой.

– Я тебя понимаю, второй раз потерять брата, – это нелегко. Как видишь, твой брат– близнец, не погиб в Афганистане, а был смотрящим города Москва. Лег на дно в Мурманске, долго мы его искали, а он спокойно работал инструктором райкома партии у нас под носом. И вот, когда он был на крючке и мы почти вышли на след Дядюшки, у нас на глазах его сбила машина. И эти отморозки, чтобы скрыть следы преступления, сожгли его тело в лесу. Видишь, фото, даже следов не оставили, все подмели, в прямом смысле, – подчистую. У наших ребят был приказ не высовываться ни при каких обстоятельствах, чтобы не спугнуть более крупного зверя.

– Получается Дядюшка не он, как мы предполагали?

– Да, кто-то другой. Через него мы должны были выйти на Дядюшку. Но не успели. Сегодня ночью переправляем тебя в Мурманск. Сутки на ознакомление дела. С завтрашнего дня, ты не Яков Саммуилович, а Юрий Саммуилович Гельштейн.

Генерал подошел, обнял Якова по-дружески.

– Яша, я тебя очень прошу, – найди Дядюшку! Ребят жалко, столько времени потеряно. Одна надежда не тебя. Наберешь группу из местных. Работать будешь на Севрюка Игоря Сергеевича. Присмотрись к нему повнимательней. Опыт у тебя большой, справишься.

– Служу Советскому Союзу, – отрапортовал Яков Саммуилович, взял папку и вышел из кабинета.

А в это время счастливая Катя, попрощавшись с новым работодателем, забегала в квартиру к Людмиле и спешила сообщить радостную новость, что у нее все получилось.

– Люда, я нашла работу и прописку! – с восторгом делилась впечатлениями Катя о своей удачной поездке, когда вошла в квартиру.

Но Люда была такой разъяренной. Она ничего не хотела слушать. Она кричала так, что дрожали стены всего девятиэтажного дома:

– Ты че, сволочь, себе позволяешь?! Шалава! Дома не ночевала! Я твоей матери уже телеграмму отправила, что ты здесь проституцией занимаешься!

– Люда, ты что такое говоришь? Я попала в снежную бурю и ночевала у Веры. Она же тебе звонила, а утром я опять пошла искать прописку и нашла. А зачем ты мне соврала насчет квартиры? Ты же давно знала, что Вера ее больше не продает. Я потеряла столько времени! Я бы давно уже работала. А ты меня убеждала каждый день, что Вера мне продаст квартиру, что она документы собирает, а сама прекрасно знала, что нет никакой квартиры, – говорила Катя, глядя в лицо обманщице.

Но в глазах Людмилы была одна черная темная наглая пустота. Катя будто летела в пропасть, глядя в них и ей стало очень страшно.

– Закройся, шалава! Ты бы работала на панели, если бы я тебя не подобрала. А стоило чуть поводок отпустить, ты побежала трахаться, проститутка. Я твоей матери так и сказала: «Ей башку оторвут, я за нее отвечать не собираюс!ь», – продолжала раздраженно кричать Люда.

– Господи, как ты можешь так говорить? – спросила Катя чуть не плача и вдруг заметила, что из комнаты выходит муж Людмилы, – Илья.

«Вот для чего ей нужен такой концерт!» – подумала Катя.

– Илюша, посмотри на эту дуру, – произнесла Люда, смеясь. – Какой – то лопух ей навесил на уши, что она будет бешеные деньги получать. Представляешь, она сказала, что будет получать больше, чем ты в море. Вот идиотка! А еще с образованием, шалава подзаборная. Вот увидишь, мать сейчас приедет и увезет тебя с позором в твою деревню. Надо же, стерва, и Верку нашла. Посмотри на нее, я ее специально держала на привязи, чтоб не скурвилась. А она первый день на улицу вышла и уже мужика подцепила, – зло закричала Люда.

– Я тебя очень прошу, Люда, прекрати, пожалуйста. – Я сейчас же уйду, я все понимаю, у тебя муж с моря пришел, я помню наш разговор, – сказала Катя, собирая вещи.

– Еще чего?! Уходить она собралась. Мать приедет, тогда и вали, куда хочешь. Муж мой «по зеленке» пришел, заправятся соляркой, а завтра обратно в море уйдут. А в данный момент, я за тебя ответственность несу перед твоими родителями, поняла?!

– Да что мне два года что – ли? Мне уже двадцать пять лет, – сказала Катя обижено. – Меня так в молодости никогда не опекали. А ты маму мою до инфаркта решила довести, телеграмму послала, зачем? Тебе от этого легче, Люда? Расстроила человека и радуешься, – произнесла Катя, смотря в пустые глазницы живого мертвеца.

– Ладно, не злись, – сказала Люда смягчившись. – Деньги у тебя все равно кончились. Возьми денег у меня в долг, иди на переговорный пункт. С домашнего телефона дороже звонить. Иди, позвони, успокой свою мамочку, а то, правда, стукнет ее инсульт, а я же потом переживать буду. Илюша, ты же знаешь, я такая мнительная, просто ужас, – обратилась она к мужчине ласково.

Илья был очень высокий, крепкий мужчина. Но, несмотря на рост, он был очень незаметным человеком, – с выцветшими бровями и ресницами. С такой внешностью ему нужно было работать в разведке. Следы прошлой разгульной жизни отложили свой отпечаток. Серые бесцветные глаза смотрели не наружу, а как бы в себя. Илья был человек-тень. Выглядел он очень несчастным, – стоял отрешенный от всего происходящего и только кивал головой, отвечая Людмиле. На вид ему было лет шестьдесят. Хотя ему было всего сорок пять лет.

Катя выскочила из дома, ей показалась, что она вся испачкалась в этой кристально чистой душной квартире. Она готова была бежать куда угодно. Катя поняла, что последние деньги Люда у нее забрала и у нее действительно не осталось ни копейки. Выйдя на улицу, девушка не могла сдержаться от слез.

«Ну, за что, за что мне такое испытание? Это же все вранье, все не правда, что она наговорила про меня моей маме, – думала Катя, – моя мама очень умная женщина, она все поймет. Нужно испытать и этот незаслуженный позор».

Подойдя к междугородной телефонной будке, которая находилась на улице возле телеграфа, Катя купила карточку и набирала код родного городка Михайловск. Когда она услышала голос мамы, она ничего не смогла сказать, только громко заплакала и мама стала ее успокаивать: «Не переживай так сильно, доченька, я тебе верю. Все не так, как сказала Люда, я знаю тебя больше и дольше, чем она. А тетя Галя, подруга Людмилы, сказала, что знает, какая она сплетница, еще с тех пор, когда они вместе ходили в море, поэтому обещала приехать и оторвать ей голову за тебя. Ты не переживай, мы с тобой. Лучше расскажи, как у тебя дела? – спросила мама ласково, – если тебе совсем там плохо, возвращайся домой, Катюша, нам тебя очень не хватает, – добавила она, – Ах, вот еще что, – Никита приезжал, очень тебя любит, брал твой адрес, он должен был тебе написать», – рассказывала мама Кате последние новости.

Катя, услышав родной голос мамы, успокоилась и рассказала ей, что нашла работу и прописку и что у нее все хорошо и что ей очень понравился север.

Когда Катя закончила переговоры с мамой и уже собралась выходить из телефонной будки, то вдруг заметила на полочке огромный коричневый кошелек. Она вышла и посмотрела на улице человека, который мог забыть его на полочке. Хозяина кошелька нигде не было видно. Никто кошелек не искал. Катя немного подумала и зашла обратно в телефонную кабину. Она взяла кошелек, открыла его, посмотрела и увидела, что там было очень много валюты, он был просто набит долларами. Катя закрыла кошелек, спрятала его под пальто и вышла из кабинки.

«Нужно отдать его хозяину, – подумала Катя, – я постою и подожду, когда за ним вернутся.»

На улице становилось все холоднее и холоднее. Мороз усиливался. Фонари пытались освещать и одновременно подогревать улицу искусственным дневным светом. Крупные снежинки, как мотыльки, вились возле фонаря, кружась и танцуя вечный вальс чистоты. Вечер был тихим и морозным и очень, очень спокойным.

Катя простояла двадцать минут. Люди проходили мимо телефонной будки. Катя внимательно всматривалась в их лица и думала, если бы она что – то потеряла, она обязательно вернулась бы и искала потерянную вещь здесь. Она точно знала, что вычислит человека, который потерял такие огромные деньги. И первому встречному она их, конечно же, не отдаст, она вернет этот кошелек только хозяину.

В это время мимо Кати опять медленно проехала черная иномарка с номером три семерки. Из окна на нее с интересом смотрел все тот же незнакомый мужчина.

Катя не заметила машину, потому что стояла к ней спиной и внимательно наблюдала за прохожими. Мимо пробегали, смеясь, молодые люди, проходили степенно, выгуливая собачек две пенсионерки. Прошло еще двадцать минут. Ветер стал усиливаться, мороз крепчать. Катя уже подпрыгивала с ноги на ногу, пытаясь согреться. Тревога окутывала Катю с каждой новой минутой все больше. Она начинала вспоминать перекосившееся от злобы лицо Людмилы и очередные ее проклятья. Страх накрыл Катю новой удушающей волной воспоминаний. Катя понимала, что Люда опять начнет на нее кричать и оскорблять ее, как всегда.

«Но нужно обязательно дождаться хозяина кошелька. Ему сейчас намного хуже, чем мне, – думала Катя. – Бегает человек, переживает, а вдруг он моряк и это его полугодовая зарплата. Нет, я обязательно должна его дождаться», – сказала Катя сама себе.

Человек десять заходили и выходили из телефонной будки и очень странно смотрели на девушку, которая вытанцовывала возле телеграфа то на одной, то на другой ноге.

Прошло еще минут пятнадцать, Катя вообще от мороза уже не могла даже пошевелить губами. Руки не слушались, и казалось, что правая рука прилипла от холода к кошельку, который она держала за пазухой.

Наконец, подъехал «Мерседес», из него вышел хорошо одетый мужчина. Он медленно что-то высматривал у себя под ногами, потом также медленно стал подходить к телефонной будке.

Катя обрадовалась, когда увидела, что мужчина явно что – то ищет. Про себя девушка подумала: «Неужели я его дождалась?!»

– Вы что – то потеряли? – спросила Катя, еле шевеля губами от холода.

– Что нужно? – спросил грубо мужчина, приняв Катю за алкашку, которая с трудом говорит.

– Вы ничего не потеряли? – повторила свой вопрос Катя.

– Да, потерял, а вам что до этого? – зло переспросил мужчина.

– Так это же хорошо, ой, вернее плохо, – пыталась начать разговор Катя снова. – Дело в том, что я кое – что нашла, – сказала девушка. – А теперь вы расскажите, что вы потеряли, – недоверчиво спросила она.

– Ну, портмоне я потерял, а вы что нашли? – грубо ответил пострадавший.

– Опишите его, пожалуйста, – не унималась Катя. – Какого он цвета и что в нем лежит?

Мужчина рассказал в подробностях, какой кошелек он потерял, какого он цвета и что там лежат доллары и рубли.

– Ну, слава Богу! – сказала Катя обрадовавшись. – А то я замерзла вас ждать. – Вот возьмите, пожалуйста, – сказала Катя и протянула находку молодому человеку.

Мужчина взял портмоне, открыл его, посмотрел, что все на месте и, не сказав Кате даже спасибо, повернулся и пошел к своей машине, оглядываясь все время назад.

Самое смешное было то, что он смотрел на Катю удивленно. Так обычно смотрят на сумасшедших, – взгляд был испуганно – пренебрежительный. Ни сказав ни слова, он быстро сел в машину и уехал.

«Наверное, от радости, что кошелек нашел, потерял дар речи», – подумала Катя.

Она заулыбалась, глядя на ошарашенного мужчину и довольная, с чувством выполненного долга, счастливая побежала домой.

В то время люди не знали слова – «вознаграждение». Они только знали слово – «совесть».

Катя смеялась, вспоминая лицо этого несчастного потерпевшего. Она понимала, что он много пережил за этот вечер и поэтому даже не успел сообразить, что с ним произошло.

А Катя знала точно, что этим своим поступком, она прошла еще одно испытание своей судьбы и совести. Совесть – это что такое? Совесть – это, – «никто не увидит, никто ничего не скажет, а я все – равно этого не сделаю».

«Наша совесть – это и есть наша судьба, которая все видит и наказывает нас за совершенные проступки. А мы потом плачем и задаем себе вопрос, – «За что нам все это?!», – думала Катя, возвращаясь к Людмиле домой в этот кристально чистый дом, в котором она, почему – то задыхается.

– Катя, ты, что в Москву ходила звонить? Тебе бы все пошалаться! Одно слово – «шалава»! – возмущалась Люда.

– Представляешь, мужчина один, – начала рассказывать Катя, – потерял кошелек с долларами. Видно, звонил, да и забыл в телефонной будке, а я его нашла, ну и ждала хозяина кошелька, чтобы отдать его деньги, – гордо произнесла Катя.

– Илюха, ты видел когда – нибудь, такую идиотку?! – стала звать мужа Люда. – Иди, посмотри. У нее денег ни копейки в кармане, а она доллары раздает, точно сумасшедшая. Кто же тебя умной назовет?! – не переставала орать на Катю Людмила.

– Какие доллары? – спросил удивленно Илья, выходя из комнаты с газетой в руках. – Может мне в море не ходить, а ходить по телефонным будкам кошельки собирать, ха, ха, ха, – засмеялся Илья, довольный собой и тем, как он пошутил над племянницей.

– Представляешь, Илюха, в каком – то кооперативе, она будет больше тебя получать, в будках кошельки подбирать, так она быстрее нас богатой станет. А врет все так складно, будто «Целка с Марса» и налево совсем не ходит. Ой, умора, да и только. Клоуна нам с юга прислала твоя родня. Представляешь, и деньги она направо и налево раскидывает, кошельки с долларами раздает. Говорит, что они ей не нужны, а у самой ни копейки денег. Да, кто ж тебя умной назовет, дебилка?! – не переставая смеялась Люда.

Катя посмотрела на них серьезно и говорит:

– Бог! Создатель наш меня умной назовет!

– Бог говоришь?! Вот посмотреть бы как ты без копейки денег останешься в незнакомом городе и как тебе, твой Бог, поможет, – хохоча, произнесла Людмила.

И они с Ильей стали смеяться еще громче.

Катя посмотрела на этих двух таких похожих людей и вздохнула.

«Почему мне их очень жаль? – подумала она. – Наверное, потому что они ущербные. Но такие люди тоже имеют право на существование. И действительно, – удивлялась про себя Катя, – они не живут, а существуют. Но такие люди должны присутствовать в нашей жизни, потому что, если таких экземпляров не будет, не с кем будет сравнивать. А ведь все познается в сравнении. И это их голая правда…».

– Хорошо, я ухожу, – сказала Катя и потянулась за своими оставшимися деньгами, которые лежали на полочке.

– Куда тянешься?!

Люда вырвала деньги из рук Кати и произнесла, смеясь: «Ты мне за квартиру должна осталась. Иди с Богом! Тебе же деньги не нужны. А ты куда собралась, к своему хахалю?»

– Нет, я пойду, поищу квартиру, – сказала Катя.

– Иди, найди квартиру без денег, попробуй Бога свое попросить, чтоб помог! – зло прошипела Людмила.

– А вот и попробую! – крикнула Катя и выбежала, задыхаясь от слез и обиды, на чистый, свежий воздух.

В кармане у нее было всего девять копеек. Именно столько стоила городская булочка в хлебном магазине.

Катя очень хотела есть. За весь день у нее не было ни крошки во рту. Забежав в ближайший магазин, она купила на последние деньги свою любимую булочку и побежала к шестнадцатиэтажному дому.

Нажав на кнопку лифта, Катя стала подниматься на последний этаж. Зачем она это сделала, она не знала, наверное, просто хотела съесть эту булочку, чтобы никто не видел. Голодная девушка пыталась дышать запахом свежей, пахнущей ванилином, булочки и у нее закружилась голова. Она скатилась по стенке лифта вниз, – и плачущая, и жалеющая себя, давилась этим кусочком хлеба, – единственным богатством, которое у нее осталось. Плача навзрыд, она пыталась проглотить ванильную мякоть. Хлеб застревал в горле, нечем было дышать, слезы душили. Кате хотелось кричать от обиды и никогда больше не видеть этих жадных и злых людей.

Лифт опустился на первый этаж, Катя выбежала из дома, схватила белый пушистый снег и пыталась протолкнуть застрявший кусочек булочки, глотая его и одновременно вытирая катившиеся по щекам слезы.

Она остановилась, посмотрела на низкое звездное небо и замерла. Сквозь череду неприятностей, свалившихся на ее голову, она восхищенно заметила, – Северное сияние, – которое плавно растекалось зелеными разводами фиолетовых полос по черной бархатной поверхности неба. Северное сияние окутывало девушку и успокаивало. Катя еще раз посмотрела на неописуемую красоту севера, вздохнула и побрела куда глаза глядят.

«Лучше работу найди поприличнее, чем этот кооператив! – вспоминала она слова Люды. – Иди в море посудомойкой, там хоть больше заработаешь! Туда всех берут и с высшим образованием и замужем. Там и кормят, и спать есть где, и мужика найдешь себе богатого!».

«Хорошо я так и сделаю, – сказала сама себе Катя. – Может и правда попробовать пойти устроиться в море. Что – то мне подсказывает, что ждать больше не нужно помощи ни от кого. Я и так много времени потеряла. Вдруг Игорь Сергеевич меня тоже подведет с пропиской? – думала Катя, шагая уверенной походкой по любимому ею городу.

Размышляя о будущем, она незаметно оказалась возле администрации Северного Флота. Робко зашла в отдел кадров и очень удивилась, когда увидела того самого мужчину, который забыл портмоне в будке телефона.

– Вы что за мной следите? – настороженно спросил он.

– Нет, это чистое совпадение. Я проходила мимо, увидела вывеску. А мне нужна работа, только у меня украли документы, я не знаю, что делать, – выпалила Катя.

Мужчина рассматривал Катю с интересом. Затем, улыбнулся и сказал:

– Конечно, я вам помогу. Я же теперь ваш должник. Это моя новая должность теперь, – начальник отдела кадров. А так я в море ходил, это моя рейсовая зарплата была, я так испугался, что потерял все деньги. Вы меня, извините, что даже спасибо не сказал, думал, честно сказать, что здесь какой-то подвох? Очень удивился, знаете ли, что есть нормальные люди на земле.

Катя улыбнулась и, замахала руками:

– Что вы, хороших людей больше, просто плохие лучше организованы. Они в кучки собираются, поэтому их видно.

Мужчина согласился с Катей и попросил рассказать, что у нее случилось. Катя рассказала, что все дело в прописке. Она объяснила начальнику отдела кадров, что она не может устроиться на работу по специальности из – за того, что ее никто не прописывает. А не прописывают, потому что у нее муж в паспорте записан. А теперь еще у нее и документы украли. Катя не стала говорить, что выбежала из дома в чем была и не собирается туда больше возвращаться.

Он ее внимательно выслушал и сказал:

– Мы вас возьмем, у нас как раз есть вакансия, заболела камбузная рабочая. Камбузная, значит работник кухни, – пояснил ей начальник отдела кадров. – И если вы себе быстро сделаете медицинскую книжку, то уже на этой неделе уйдете в море. Только сразу предупреждаю, зарплата мизерная. Другого выхода у вас нет, поэтому пока не разведетесь, вас никто не пропишет.

Идите в наш медпункт и пройдите медкомиссию побыстрее. Я позвоню и предупрежу, что вы подойдете, – сказал мужчина в полковничьих погонах.

«Такой молодой, а уже полковник! – подумала Катя, – насмотрелся видно за свою жизнь на таких, как я. Вот, сразу понятно, что он очень хороший человек, – светлый и добрый. Наверное, пожалел меня, а может дочь у него моя ровесница? Скорее всего, дочь свою вспомнил, но главное, что понял мою ситуацию. И все – таки хороших людей больше!» – подумала Катя, выходя из кабинета начальника отдела кадров.

Катя быстро прошла медкомиссию, осталось дождаться результатов анализов и сфотографироваться на медкнижку.

«После всего этого, можно сразу идти жить и работать на корабль», – вспомнила она слова начальника отдела кадров.

Сделав все очень оперативно и, главное, – бесплатно, Катя пошла по городу в поисках фотоателье, где можно было сделать фотографии на документы.

За фотографии деньги отдавать нужно было не сразу, только после получения снимков. Катя решила сразу сфотографироваться.

«А завтра заработаю денег в кооперативе и отдам за фото, – подумала она. – Игорь Сергеевич говорил, что зарплата будет выплачиваться каждый день. Сколько сделаю кистей, столько и получу», – размышляла Катя, пока искала фотоателье.

Девушка не заметила, что уже довольно поздно. На улице не было ни души. На севере все время темно и очень трудно ориентироваться по времени. С утра чуть забрезжит рассвет и уже темно.

В слабом освещении одинокого фонаря, она подошла к первой попавшейся женщине, которая подпирала единственный столб возле маленького рынка, и замерзшими руками считала свои копеечки. Катя спросила ее негромко:

– Вы не подскажите, где здесь фотоателье?

– А ты, что приезжая, дочка? – вопросом на вопрос, ответила старушка.

Катя почувствовала запах спиртного.

«Почему здесь так много пьющих женщин?» – подумала она. A сама ответила:– Да, приезжая.

– А откуда ты, красавица? – продолжала свой допрос пьянчужка.

Как только женщина услышала название города, откуда Катя родом, тут же принялась обнимать и целовать ее.

– Господи, землячка моя! Я в Михайловске уже сто лет не была, – сквозь слезы произнесла новая знакомая. – Как же ты здесь оказалась? Какими судьбами тебя сюда занесло? – не унималась подвыпившая женщина. – Господи, дай же мне тебя рассмотреть, – подводя к столбу со слабым освещением, продолжала причитать тетя Шура, новая знакомая Кати.

Тетя Шура была женщиной без возраста. Трудно было определить, сколько ей лет. На месте где, когда – то был нос, находилось что – то повернутое набок, сплющенное подобие носа. По ее когда-то красивому лицу, которое было теперь асимметрично, можно было прочитать, что ее часто били. Но больше всего Катю поразили глаза тети Шуры, – они светились такой неземной добротой, что нельзя было от них оторвать взгляд! Васильковые, красивые глаза, очень хорошо сочетались с седыми волосами, которые торчали из – под старой вязаной шапчонки. Головной убор был ей совсем не по размеру. Старое потрепанное пальто, сидевшее на ней мешком, не трудно догадаться, было у нее в гардеробе одно. Но самое главное было то, что Тетю Шуру как раз и не интересовали эти ничтожные мелочи. В своей жизни, она никогда никого не осматривала с головы до ног. Эта обычно привилегия очень богатых людей, которые, ищут себе подобных, подбирая их по одежде. А когда одежду богатые люди снимают, то начинают очень нервничать. И это очень заметно, когда они бывают на отдыхе в дорогих отелях, где, оставаясь в одних купальниках, начинают беспокоиться, потому что им кажется, что они теряют вместе с одеждой, что – то большее, – честность, порядочность, преданность, искренность. Остается одна пустота, разочарование, злость и предательство. Они даже общаться боятся, потому что считают, что отдыхающие без одежды, не заслуживают их общения, потому что они не могут без одежды определить – люди находящиеся с ними рядом на лежаке, их круга или нет?!

Люди, тети Шуриного круга, смотрели сразу в глаза и никуда больше. Как будто хотели заглянуть в глубинные слои души. Одежда для них была помехой для изучения данного индивидуума. Главное для них была, – Душа. Общались с душой, для души, – и от души радовались новому знакомству. Катя тоже обратила внимание на глаза тети Шуры, – они были необыкновенно синего цвета, в них отражалось столько тепла, что они могли растопить весь лед севера. Катя инстинктивно потянулась к этому человеку и за короткое время рассказала своей землячке все о себе, совершенно все, без утайки.

– Так, слушай меня, – говорила уже тетя Шура, обращаясь к Кате, как к старой знакомой. – Я все поняла, тебя ко мне Бог прислал. Не нужно тебе идти ни в какое море. Ты там пропадешь. А на берегу, я тебе помогу, – и с пропиской, и вообще. Вот, записывай мой адрес, и приходи ко мне, когда захочешь. Хоть сейчас давай пойдем ко мне. И знай, что ты теперь не одна. У тебя есть твоя землячка. Я – твой Ангел Хранитель. Тетя Шура крепко обняла Катю и три раза по русскому обычаю поцеловала. Ты будешь мне, как родная дочь, я тебя никому в обиду не дам!

От этих слов Кате хотелось плакать и смеяться одновременно. Ей так стало легко на душе, и как ни странно, она почему – то сразу поверила этой женщине. У нее было такое ощущение, что она давно ее знает.

– Спасибо огромное, тетя Шура, за поддержку. Я обязательно к вам зайду.

– Мы вот что сделаем, – перебила ее тетя Шура. – Ты сейчас сходи, сфоткайся, на всякий случай, вон в том здании круглосуточное фотоателье есть, – тетя Шура показала на светящуюся вывеску. – А потом приходи ко мне домой. Адрес ты записала, тебе же все равно ночевать негде. Вон там моя девятиэтажка у залива виднеется, видишь? Пять минут хотьбы, и ты – дома. А я как раз сейчас бутылочку куплю и буду тебя ждать. Правда, ты меня извини, я чуть подвыпила уже, но это дело не меняет. Я тебя очень буду ждать и очень обижусь, если не придешь, любимая моя землячка.

Катя неслась в фотоателье на всех парусах. Она первый раз после того, как приехала на север, ощущала себя свободной и счастливой.

«Господи! Как человеку мало нужно для счастья? Одно доброе слово, один ласковый взгляд и ощущение того, что тебя понимают», – думала Катя.

В фотоателье она медленно подошла к зеркалу и увидела совершенно другую Катю, – глаза ввалились, от всех этих неприятностей она стала выглядеть намного старше своих лет.

«Я же так давно не видела себя в зеркале, – подумала она, – получается, что все эти месяцы, я жила как в тюрьме. Я изменила себе и я стала не я».

Ужаснувшись и отшатнувшись от отражения в зеркале, Катя все равно сфотографировалась, – «на всякий случай», – как говорила тетя Шура, заулыбалась и пошла в сторону Залива. Очень хотелось спать и есть. Просто очень захотелось домой. Катя еще немного побродила по любимому городу, подошла близко к заливу и стала всматриваться в такую теплую, мягкую темноту. На душе было неспокойно.

«Как дальше жить? – думала Катя. – Что делать? Однозначно завтра иду на работу в кооператив, а сейчас к тете Шуре и спать», – улыбнулась Катя и уверенно зашагала к светящейся девятиэтажке.

За нею медленно ехала все та же машина с номерами три семерки. Казалось, кто-то контролирует каждый ее шаг. Но Катя находилась в своем мире и ничего вокруг не видела.

Позвонив в дверь, Катя осторожно отошла от двери, боясь, что неправильно записала в темноте адрес. Но дверь с шумом распахнулась и Катя увидела на пороге сияющую и раскрывшую свои объятья тетю Шуру:

– Господи! – закричала она радостно, – моя племянница Катюха из Михайловска приехала.

Катя даже не успела ничего сообразить, как тетя Шура достала из старенького пальто только что купленную бутылку водки, сунула ее Кате в руку и потащила ее к себе на кухню.

Вот так и появилась Катя с бутылкой водки в руке перед своими новыми «родственниками».

Как только она вошла в комнату, у нее было такое ощущение, что она приехала обратно домой. При ярком освещении огромной лампочки-сотки, одиноко висевшей на кухне, Катя смогла разглядеть тетю Шуру. Катя не верила своим глазам, – несмотря на свернутый набок нос, тетя Шура была очень похожа на Катину маму. Глянув на мужа тети Шуры, Катя уже не смогла удержаться от улыбки, – дядя Вася был точной копией ее отца, а когда она увидела их дочь Свету, Катя с открытым ртом смотрела на свое отражение.

– Это сон, – подумала Катя. – Этого не может быть! Так не бывает в жизни?! Шутки Бога?! – удивилась она и ущипнула себя за ногу.

– Катюха, какая ты молодец, что приехала! – пробасил, обнимая ее, дядя Вася. – А ведь я тебя помню еще совсем маленькой, ты все бегала цыплят душила. Поймаешь цыпленка, обнимешь его, прижмешь к себе крепко-крепко, бац, и его уже нет! – хохотал дядя Вася, вспоминая.

– Да хватит пургу нести, – сказала, отмахиваясь от мужа, тетя Шура. – Садись Катенька, не слушай его, дурака. Вечно, он что – нибудь напридумывает себе!

– Нет, он ничего не придумывает, – удивленно сказала Катя. – Я тоже слышала такую историю про себя.

– А я тебя все время била, помнишь? – подхватила разговор Света. – У меня еще косички были, длинные такие. Ну, помнишь, Катюха? Ты их всегда дергать любила. Ну, я тебе за это и давала по башке, – подтвердила Света.

Тетя Шура внимательно посмотрела на свою дочь, потом на Катю и сказала удивленно:

– Смотри, отец, как они сильно похожи. Одна на юге выросла, другая, – на севере и так похожи сестрички. – Давай, наливай, любимый мой, – обратилась она к мужу и добавила, повернувшись к Кате, – мы же Светку пропиваем, замуж ее выдаем за таксиста, он хороший парень, но мамаша у него, – просто змея, – вздохнула тетя Шура и запела, да так чисто и красиво: «Помнишь мама моя, как девчонку чужую. Я привел к тебе в дом и тебя не спросил. Строго глянула ты на жену молодую и заплакала вновь, нас поздравить забыв, нас поздравить забыв…»

Песню подхватил такой же чистый и красивый мужской бас дяди Васи и они так душевно, нежно глядя друг другу в глаза, пели песню своей молодой и долгой любви.

Первый раз за все время, Катя уснула счастливая и спокойная, потому что была дома.

«Вот и сняла квартиру без денег, – подумала она засыпая. – Люда бы опять не поверила».

Катя лежала смотрела в потолок, слезы катились из глаз, но это были другие слезы, – слезы благодарности, – она никак не могла понять, как все это произошло, что она нашла новых родственников в городе Мурманске. Она чувствовала, что какая-то сверхъестественная сила ей постоянно помогает И впервые за все время она произнесла вслух:

– Спасибо, Господи, тебе за все! Прости душу мою грешную! Аминь!