Глава 42

Телефонный звонок разрывался, Катя не успевала подбежать, пока выбегала из ванной комнаты.

– Господи, что могло случиться?! Почему люди так долго звонят? Я всегда боюсь этих длинных звонков, они как предупреждение о чем – то плохом. Ночные звонки и долгие звонки меня всегда пугают, – думала Катя, выбегая из ванны. – Бегу, бегу, – проговаривала Катя на ходу, – заворачиваясь в полотенце и обращаясь к разрывающемуся телефону.

– Алло, что случилось, Раиса Степановна? Как не хочет жениться? А как же квартира?

– Да я, Катенька, уже и кричала на него и упрашивала, а он все твердит, что ему не в чем идти в Загс, будто он и впрямь жених. Пожалуйста, приезжай, уговори его. Я больше не могу, я точно его убью.

– Хорошо, Раиса Степановна, я еду к вам. Сейчас оденусь и приеду.

– Катя, что случилось? – спросил вошедший с улицы Никита. – Почему ты срочно выезжаешь к Раисе Степановне?

– Никита, короче, Федор Михайлович отказывается на мне жениться, потому что ему не в чем идти в Загс.

– Он что в свадебное одевается? Во фрак или в смокинг? А ты у меня, – бесприданница, идешь в Загс в одном полотенце. Ой, как нехорошо получается. Ты ему скажи, когда придешь: «Где мое свадебное платье, Федор Михайлович? Вы купили мне свадебное платье. Я не пойду с вами в Загс».

– Никита, ну хватит шутить. Мне сейчас не до веселья. А вдруг сделка из – за него сорвется и не видеть мне квартиры в Мурманске, да и тебе тоже, еще лет десять. Можно подумать, мне очень хочется опять переживать эти минуты позора. Лучше пережить минуту Славы, чем секунду Позора. Ой, что – то я волнуюсь тоже, мне не хочется идти в Загс совершенно. Представляю, как эти девушки в неравных браках борются с тошнотой, когда идут в Загс. Здесь брак фиктивный, а неприятно и даже страшно. Я как вспомню, как они все на меня смотрели в тот день, когда мы заявление подавали, ужас!

– А ты думаешь, мне с Янкой было очень приятно стоять в Загсе. Может, ну ее эту квартиру. Давай и дальше жить у баб Мани, – сказал Никита, обнимая Катю.

– Нет, нет, я выдержу, я потерплю. Господи! Помоги мне, пожалуйста. Сделай так, чтобы ни одного человека в Загсе не было. Помоги, пожалуйста и Катя перекрестилась на «Икону Всех Святых», которую ей подарила Бабушка Маня.

Выскочив на улицу, Катя даже не заметила, что начиналась метель и, сопротивляясь сильному порыву ветра, упираясь в ветряную стену, которая мешала Кате сделать хотя бы шаг, она медленно продвигалась к остановке. Катя с огромным усилием продвигалась навстречу своего будущего, которое как маяк звало ее и указывало в каком направлении нужно идти. Полярная ночь прекрасна в освещении фонарей. Но когда сильно метет снег, то свет становится матовым и белые снежинки, кружась в такт завывания ветра, не дают даже видеть, куда нужно идти. Не видно вообще никого и ничего. Только вздрагиваешь, когда из – под земли вырастает то один, то другой прохожий. Лиц не видно совсем. Видно только силуэты, меняющиеся с высоких на маленьких, с толстеньких на худеньких. Все бегут по своим делам. Никто ни на кого не обращает внимание. У каждого своя цель и каждый идет к ней своей дорогой, которая пролегает у него в душе.

Подойдя к троллейбусной остановке, Катя облегченно вздохнула, потому что порывы ветра тоже шли вместе с ней. Она остановилась и ветер стал рядом в ожидании троллейбуса, она поднялась на ступеньку троллейбуса, и ветер как джентльмен, помог войти, подав руку и ласково помахав на прощание…

– Катенька, как хорошо, что ты приехала, – с порога начала причитать Раиса Степановна. – Посмотри на этого старого жениха, олух царя небесного, не пойду, говорит, позориться, мне не в чем. Посмотри на него, он поправился и ничего не налазит на него. Я ему и брюки расточила. Посмотри, ведь нормально же.

Катя чуть со смеху не покатилась, когда увидела на черных брюках вставленный клин из белого материала.

– Так, Федор Михайлович, хватит капризничать. Все очень замечательно. Повернитесь, пожалуйста, – командным голосом сказала Катя.

– Да что там повернитесь?! – закричал «жених». – Посмотри, ремень на брюках все – равно не сходится.

И он повернулся к двум женщинам, держа брюки руками, пояс от которых находился в двадцати сантиметрах друг от друга.

– Так, без паники! – сказала Катя уверенно. – Раиса Степановна, у вас будет кусочек материала или пояс от халата? Вы, Федор Михайлович, не переживайте. Сейчас проденем в петельку вот эту веревочку с одной стороны, завяжем вокруг пуговицы с другой стороны, вот так и никуда ваши брюки не денутся. А сверху наденем пусерочек длинный. Я знаю точно, что он у вас есть. Я видела, как Раиса Степановна его вам покупала. Правильно, Раиса Степановна?

– Точно! Я же покупала, когда к нам приезжали на работу торгаши из Белоруссии. Ты еще Никите купила, а я увидела и своему тоже захотела купить, еще размер взяла самый большой, помнишь? Вот он.

Она достала из шифоньера пуловер и стала натягивать его на мужа.

– Отлично! – расхваливала Катя, рассматривая престарелого жениха. – Вы, жених, значит в обновках в Загс, а я, бедная невеста, во всем старом, – нарочито плача стала приговаривать Катя.

– Ну хватит меня срамить, а то передумаю идти в Загс, останешься в девках, – проговорил довольный обновками Федор Михайлович.

– Ладно, поехали, поехали, а то опоздаем, – подхватила Раиса Степановна.

– А ты куда собралась?! Давай готовь мне покушать. Мы быстро с Катей сходим, поженимся и обратно придем. Нечего тебе там ходить светиться, догадаются еще, что брак фиктивный.

– Ой, можно подумать и так не видно. Ты себя все молодым представляешь. Забываешь, что ты уже далеко старый. Ладно, идите молодожены в Загс. Никита ведь невесту тоже дома ждет? – спросила, смеясь, Раиса Степановна.

– Да, – засмеялась Катя.

Войдя в Загс, Катя подумала: «Наверное мне показалось, что в Загсе вообще никого нет». До того было тихо и спокойно. Ни одного человека, кроме них в Загсе не было.

«Господи, неужели ты мне специально так сделал, чтобы в Загсе никого не было, как я и просила?» – подумала Катя.

Оглядевшись по сторонам, Катя удивленно посмотрела на Федора Михайловича. Тот похоже вообще ничего вокруг себя не замечал. Он ходил взад и вперед, держа руки за спиной и ворчливо бормотал что – то себе под нос. Видно был недоволен, что зрителей нет. Он так тщательно собирался в Загс. Надеялся концерт закатить перед публикой молодоженов, но в Загсе стояла гробовая тишина.

– Господи, спасибо тебе большое, что избежала позора, – сказала Катя шепотом. – Как хорошо, что в Загсе вообще никого нет.

– Молодые люди, вас регистрировать в торжественном зале или не в торжественном? – спросила подошедшая женщина и удивленно посмотрела на Катю.

Ведущая церемонии видно пыталась вспомнить, где она раньше могла ее видеть.

– Нет, спасибо, – тихо произнесла Катя, опустив глаза. – Нам не в торжественном зале, пожалуйста, если можно.

– Хорошо, – понимающе улыбнулась работник Загса, глядя на Федора Михайловича. – Проходите, пожалуйста, молодожены, еле сдерживая смех произнесла она. Федор Михайлович как раз в это время остановился и отрешенно смотрел в другую сторону.

– Федя, пойдем, – робко произнесла Катя, боясь, что Федор Михайлович опять передумает жениться. – Пойдем, нас приглашают в зал, – повторила она.

На что «жених» опять никак не прореагировал. Потихоньку взяв его за рукав свитера, Катя потрясла его и сказала: «Федя, нас приглашают в зал».

И тут громко во весь голос Федор Михайлович как закричит:

– Что, уже пора идти?!

И вытаскивая вату из ушей, обратился к приглашавшей сотруднице Загса:

– Вы понимаете, на улице такой ветер. Я всегда вату в уши заталкиваю, чтоб не дуло. А то знаете как бывает? Надует и мучайся потом с ушами.

– Правильно нужно беречься, уже не сдерживая смех, произнесла женщина. – Вы ж молодожен! Вам обязательно нужно беречь уши. Проходите, пожалуйста на роспись.

Так же смеясь, она произнесла свою рабочую торжественную речь в торжественном зале. Регистрация брака прошла очень быстро. На прощанье работник Загса пожелала счастья молодой невесте.

– А вам, жених, здоровья с молодой женой, – все также смеясь сказала она. – Берегите уши, – засмеялась ведущая церемонии.

Видно было, что за годы своей работы она понасмотрелась на разных брачующихся.

Но Катю и «уши» Федора Михайловича, она точно не забудет никогда. Понимающе подмигнув Кате, женщина проводила их до дверей, сказав на прощанье: «Вы, жених, вату не забудьте засунуть обратно. На улице такой сквозняк!».

– Спасибо большое, что напомнили. Здоровье прежде всего, – важно ответил Федор Михайлович.

Как только они вышли на улицу, «жених» взял Катю под локоть и сказал совершенно серьезно: «Ну, что жена, пойдем в гостиницу, брачную ночь отпразднуем».

И Катя вдруг вспомнила стихи Сергея Острового: «В жизни по – разному можно жить! В горе можно и в радости. Вовремя есть, вовремя пить, вовремя делать гадости…».

А в слух сказала:

– Федор Михайлович, вот я сейчас позвоню Раисе Степановне и расскажу, что вы мне тут предлагаете, тогда посмотрим, чей вы завтра будете муж.

– Да ладно, не хочешь и не надо, будем считать, что я пошутил, все также серьезно, – сказал «жених» и, пожав Кате руку на прощание, они разошлись в разные стороны.

В редакции работа шла полным ходом. Все готовились к новому году. Кабинеты украшали гирляндами, самодельными снежинками, наряжали елку в актовом зале и у всех было предпраздничное настроение.

Праздничный номер на вычитку принесли еще тепленьким. В живую нужно было пробежать все статьи и объявления. Как всегда второпях делалось много ошибок, потому что тут и там нужно сократить текст и срочно поместить поздравление заслуженному работнику никому неизвестного подразделения. Критический материал необходимо выбросить из номера, а хвалебную оду обязательно поместить на первую полосу!

– Катя, давай быстрее вычитывай и отдавай шефу, пусть быстрее ставит свою неземную подпись, которую он любит больше всего на свете. И давай присоединяйся к нам. У нас сегодня маленький предпраздничный сабантуйчик. Да, кстати, а вы когда переезжаете в новую квартиру? – спросила Яна, прищурив один глаз.

– Да не знаю еще, Раиса Степановна сказала, чтобы я звонила по телефону и если никто трубку в квартире не возьмет, мы можем смело заезжать. Она так и сказала: «Если никто не ответит, значит уехали и квартира ваша, – ответила Катя. – Вот я и здороваюсь с Раисой Степановной каждый день и говорю ей, – «спокойной ночи» каждый вечер.

– А вдруг она вообще не уедет? – поинтересовалась Яна встревожено. – Зачем ей уезжать? Денег она с тебя взяла, квартиру вроде как продала. Потом будешь жить и с Никитой, и с ними. Дохаживать их будешь за свои собственные деньги, – продолжала ехидничать Яна.

– Значит, буду! Тебе – то что, до моей квартиры? У тебя стройка уже закончилась или так и стоит замороженная? – подхватила тон разговора Катя. – Яна, давай не будем гадать, – у кого квартира будет быстрее. Ты же за меня переживаешь? Вот и я за тебя тоже. Я так же как и ты, хочу, чтобы у тебя квартира получилась раньше, чем у меня. От души хочу, честное слово, – продолжала Катя.

– Ладно, Катюха, давай не будем. Я и правда хочу, чтобы у меня квартира была быстрее, чем у тебя. Думаю, так оно и будет. Только жить со мной ты не будешь, как я и тебе говорила, – опять язвительно произнесла Яна.

– Послушай, подруга моя сердечная, баб Маня была права, что плохие люди похожи. Ты мне очень напоминаешь Людмилу. – сказала Катя. – Почему в тебе столько злости? Почему ты так ненавидишь людей? Ведь у тебя ведь все в жизни замечательно и на работе тебя ценят. Что тебя не устраивает? Почему не живется спокойно? Где сострадание к ближнему?

– Ой, страдалица, – передразнила ее Яна. – У тебя тоже все есть, – И молодой человек, который тебя любит, и мамочка, что денег на квартиру дает, и работа, на которой тебя ценят. Что тебя не устраивает? Почему не живется спокойно? Хватит сострадать ближнему, вот в чем разница между нами. Я тебе не верю, что ты вся такая добрая. Всех жалеешь, всем помогаешь. Да ты со всего этого ищешь выгоду! Что я не права?! – подойдя очень близко к Кате, прошипела Яна. – Я не верю в людское сострадание и в бескорыстие не верю, – крикнула она в след уходящей Кате. – Ты все равно где – нибудь проколешься.

Катя ничего не сказала, только посмотрела с такой болью в глазах на подругу и ей действительно стало жаль ее.

«Как можно жить, никому не веря и подозревая всех и вся в фальши. А выражение лица было очень знакомое. Да это же «лицо зависти», – подумала Катя. – Точно! Никита как – то сказал, люди разные, а лицо у зависти одно. Зависть имеет лицо – это точно!».

Отнеся на подпись главному редактору газету, Катя засобиралась домой. Почему – то очень хотелось к Никите; он весь день собирал вещи в надежде, что новый год они все – таки встретят в новой квартире. Катя тоже метала о таком подарке судьбы. Ей очень хотелось иметь свое жилье, свое гнездышко.

Катя летела к Никите на всех парусах. Она торопилась помочь ему собрать вещи. На улице было тихо и спокойно: снежок, медленно танцуя, падал и напевал песенки. Белые, нежные снежинки убаюкивали Катю своим мягким падением с небес. Они ласково поглаживали Катино лицо, ресницы.

В переливах дневного освещения снежинки сверкали и радовали глаз своей красивой чистотой. Невольно хотелось улыбаться зиме. – такой понятной и близкой твоему настроению погоде. Катя бежала и радовалась любимому северу.

– Никита, привет. Ты хоть ел что – нибудь? – спросила Катя, открывая дверь. – Я купила колбаски вкусненькой и курицу гриль, – сказала она, забегая в квартиру вместе с облаком холода, как в русской бане, когда забегаешь в нее вместе с морозцем.

Ее всегда поражал этот пар, который вваливался бесцеремонно вместе со всеми, кто приходил из обледеневшего подъезда. Но это привилегия только квартир первого этажа и не отапливаемых подъездов.

– Ты все уже собрал? Вот это ты молодец! Ты, наверное, вообще не приседал?

– Катя, было бы нам с тобой что собирать, мы пока еще не обросли большим имуществом. Вот будем жить в своей квартире, тогда и будем добра наживать. А сейчас, смотри, все уместилось в два чемодана и в три пакета, – засмеялся Никита. – А ты не звонила Раисе Степановне сегодня?

– Нет, что – то мне не очень хочется с нею опять здороваться. Может, ты позвонишь? – спросила Катя неуверенно.

– Давай, позвоню. Какой там у нас телефон? – с важным видом спросил Никита, набирая номер.

Послышались гудки, потом еще гудки, потом еще…

– Никита, клади трубку и через некоторое время позвонишь еще раз, – быстро проговорила Катя. – Неужели они уехали?! Они сели друг против друга и смотрели глаза в глаза, молча, боясь спугнуть удачу.

– Давай, позвоним еще раз, – попросила Катя, глядя на часы.

Телефон опять молчал, потом еще раз позвонили и еще раз и еще, еще, еще…

– Все, поехали, – сказал Никита. – Пора! Вызываем такси и едем.

– Я боюсь, а вдруг они дома и разыгрывают нас, – испуганно произнесла Катя.

– Ну, поздороваемся и поедем обратно, ничего страшного, – произнес Никита. – Неопределенность хуже всего. Поехали, на месте сориентируемся.

И стал подносить вещи к выходу.

Позвонив в дверь своей новой квартиры, ребята долго стояли, прислушиваясь не идет ли кто открывать. Потом снова позвонили. Никто не ответил. Они открыли своим ключом дверь и робея, зашли в общий коридор.

Их квартира и квартира соседки располагались рядом и были закрыты общей дверью. Получался такой маленький общий коридорчик.

Дальше наступил торжественный момент, – ключ в двери щелкнул и ребята зашли в свою собственную квартиру! Нащупав выключатель, Никита зажег свет и о чудо – квартира была совершенно пустая!

– Ой, как классно! Эта наш с тобой дом! – закричала Катя и стала целовать стены и приговаривать: «Здравствуй, моя первая собственная квартира. Привет, хозяин. – Никита, ты тоже поздоровайся с хозяином. В каждой квартире есть хозяин – домовой. Он будет нас охранять. Будет с нами жить. Вернее, мы с ним. В народе есть такое поверье», – сказала Катя шепотом.

– Привет, домовой! – сказал Никита весело. – Будем жить дружно.

Ребята прошли по всем комнатам и стали радоваться, как дети, новому жилью. Они зашли в спальню и увидели ту самую двуспальную кровать, которую они купили у Раисы Степановны. Больше не было никакой мебели, но от этого квартира не казалась неуютной. Наоборот, для ребят она была самая шикарная на свете! Никита и Катя готовы были спать и на голом полу, лишь бы в своей квартире.

– Так, жена, давай накрывай стол на полу, – сказал Никита. – А завтра позвоним друзьям и насобираем у кого, что есть из мебели.

– Никита, я до сих пор не верю, что эта наша новая квартира?! И что мы тут – хозяева. Ура! Давай праздновать переезд! – радостно обнимая Никиту, сказала Катя.

– А у меня есть очень хороший ликер, – сказал Никита. – Я его специально для этого случая берег. Давай за нашу новую жизнь в этой новой квартире и за маму, которая нам ее помогла купить.

– Вернее купила, – добавила Катя грустно!

– Не переживай, Катя, мы обязательно отдадим ей долг за квартиру, – пообещал Никита. – Я схожу в море. Ты будешь работать на берегу. Мы с тобой заработаем денег и отдадим ей наш долг! Не переживай!

На следующий день баба Маня отправила новоселам свой старенький кухонный стол. Катя побежала, купила шторы и квартира стала иметь вид такой красивой невесты на выданье. Стояла квартира совершенно свободная без мебели, но одета в белые как фата шторы.

Никита насобирал досок во дворе и стал сколачивать, как хозяин, мойку и разделочный стол. Лучшего произведения зодчества никто и никогда не делал. Это была самая любимая мебель их семьи.

В годы «Блата» в магазинах вообще ничего не было. И поэтому были у тебя деньги или их не было не имело никакого значения. Все жили при строящемся коммунизме. Все жили одинаково плохо, потому что все деньги уходили на строительство этого самого коммунизма. Хорошо жили только те люди, которые могли дружить с нужными людьми. Слова «Блат» и «Дефицит» были словами – синонимами. И если ты не умел дружить только по душе, а дружил, потому что так нужно было, ты ничего не имел, кроме денег. А если выбирал себе в друзья веселых, надежных друзей, которые тоже не умели заводить дружбу с нужными людьми, то у них было все, кроме денег и были они от этого очень счастливы! Потому что им вместе было очень комфортно и весело, даже в пустой квартире. Вот и собирались близкие по духу люди и радовались тому, что у них есть. Они всегда занимали друг другу деньги до зарплаты или на машину, чтобы хоть у кого – нибудь из друзей она была. И даже не подозревали, что за эти деньги, данные взаймы, нужно брать проценты.

– Ребята, – однажды сказала баба Маня, приехав к ним в гости посмотреть на их новое жилье. – Я стою в очереди в ветеранском магазине, а покупать мне нечего, у меня все есть. А вам вон нужен диван. Где я буду спать, когда к вам приезжать буду? – спрашивала бывшая квартиросдатчица.

– Ура! Давайте купим диван. Когда поедем покупать? – радостно спросила Катя.

– Да хоть завтра. Я позвоню, спрошу, что у них есть из мебель и перезвоню вам.

На следующий день красивый темно – зеленый диван с оранжевыми розами и два точно таких же кресла стояли в зале. Лучшей квартиры и красивее мебели не было ни у кого.

Баба Маня, как заслуженный друг, стала приезжать в гости к ребятам с ночевкой и все спрашивала: «А, Янка знает про то, что вы переехали?».

– Пока нет. Я не хочу ее расстраивать или радовать, в общем, пока не хочу. Потом расскажем. Я вообще боюсь сглазить удачу. А вообще нужно ее позвать. Пусть к нам переезжает и живет, неизвестно, когда ее дом построят, – сказала Катя расстроено.

– Ты что в своем уме?! – закричала баба Маня. – Ты еще ее со своим мужем в постель уложи. Давно она тебя не подставляла. Ты еще вспомни, как она тебе говорила, что она квартиру быстрее тебя получит и тебя к себе на порог не пустит, ты все забыла? Ты и так ей в жизни помогла. Парня своего на ней женила. Все, хватит быть хорошей для всех. Все равно тебя никто не любит, кроме нас с Никиткой. Правильно?! – подмигнув Никите и размахивая руками, продолжала ругаться баба Маня.

– Делать добро нужно не для того, чтобы тебя любили, – сказала Катя. – А для того, чтобы ты любила. Нужно любить плохих и хороших людей. Людей нужно любить разных. Дети не рождаются сразу плохими, они становятся таковыми в силу разных обстоятельств. Каждому человеку нужно стараться быть хорошим. Если у другого не получается быть таким, нужно ему помочь. А если он не захочет стать лучше, то это уже будет его грех. Каждый человек будет отвечать только за свой грех, за чужой точно отвечать не придется, – напомнила Катя улыбаясь. – Мне это кто – то говорил, не вы ли бабушка Маша?

– Конечно я, а кто ж еще? Каждая овечка будет повешена за свой хвостик! Это точно! – произнесла баба Маня. – Но для подстраховки, на всякий случай, тогда просто помолчи и ничего никому не рассказывай о квартире. Пусть так и думают, что вы у меня живете, а я буду отвечать на телефоны и говорить всем, что вы только что вышли…

– Врать тоже нехорошо, баб Маня, – помахав пальцем, сказала Катя. – Но помолчать и, правда, можно.

– Катя, а сегодня Семен прилетает. Я ему уже похвастался, что мы в квартиру переехали. И он попросился у нас переночевать. Я согласился, – сказал Никита виновато.

– Ты что, Никита? Ты все правильно сделал. Светлым людям наш дом всегда будет открыт! Мы говорим о плохих людях, которые не хотят становиться хорошими. А на счет Семена? Твои друзья – это мои друзья! Вспомни, мы тоже по квартирам бегали. Поэтому, конечно, пусть приезжает. Только ты пошути над ним. Скажи, что у нас нет кроватей и что мы сняли двери с петель и спим на них. А он потом приедет и упадет в обморок. Зайдет в квартиру, а у нас, – и кровать есть, и диван. Во как живем! Он знаешь, как обрадуется за нас. Представляешь, из всех наших друзей, у нас у первых квартира в Мурманске. Да еще и с мебелью, вот он удивится. Уходил в море, не было у нас квартиры, пришел, бац, и есть. Я представляю, как ребята обрадуются. Теперь будет, где переночевать им. Ведь все, как и мы, приезжие. Ой, Никита, мне до сих пор не верится, что у нас своя квартира! Спасибо, Господи, тебе за все! Я даже об этом и мечтать не смела. Как нам все – таки повезло! – сказала Катя кружась.

– Ну все, я побежал Семена встречать, а то точно опоздаю, – сказал Никита, натягивая пальто.

– И я тоже поеду домой, теперь мне ночевать негде из – за этих ваших гостей, – проворчала баба Маня и стала натягивать свои валенки.

– Баб Маня, не выдумывай, ляжешь на кровать, а мы с Никитой на полу. Мы любим на полу спать. Оставайся, если хочешь.

– Нет, я и так у вас загостилась. Домой поеду. Спасибо, – сказала она и обратилась к Никите: «Подожди, милок, я с тобой пойду. Мне одной скучно».

И она быстро приняла пальто из рук Никиты. – Да я быстро за тобой пойду, не задержу тебя, не бойся. Не ворчи, как старый дед, – добавила она, целуя Катю.

Семен был лучшим другом Никиты. У него самыми близкими были два друга, – Семен и Володя. Они дружили с Никитой еще со школы. Семен учился на механика. А Володя на штурмана в местной мореходке. Они забрали Никиту с собой в море, когда узнали, что им требуется переводчик.

Семен занимался спортом, как и Никита. Они были кандидатами в мастера спорта по боксу. Но в отличие от Никиты, Семен был небольшого роста, коренастого телосложения он производил впечатление этакого бойца – тяжелоатлета. Только постоянно улыбающегося. В нем сочеталось два великолепных качества, – он был уверенным мужчиной и стеснительным молодым человеком. Эти два несовместимых качества были настолько притягательны, что его любили все без исключения, – и друзья и их подруги.

Родом он был из Горловки. Из Украины. Чернявый хлопец с огромными карими глазами. Но отец у него был моряком и поэтому они переехали жить с Астрахань. И в старших классах он учился с Никитой вместе. Семен был частым гостем у ребят, когда они еще жили у бабушки Мани.

И вот, наконец, долгожданный момент и первый близкий гость в новой собственной квартире!

Катя стала быстро накрывать на стол. Ощущение было невероятно приятным. В своем собственном доме она будет встречать первых гостей.

«Очень радостные хлопоты, – подумала Катя. – Все – таки очень приятно иметь свое жилье, а не радоваться чужим окнам во всех домах, где горит свет. И мечтать о своем маленьком окошке со своей маленькой судьбой в этой огромной жизни».

Раньше Катя постоянно смотрела в светящиеся окна девятиэтажных домов, представляя, какие люди, с какими судьбами живут в квадратном светящемся мирке. Ей всегда хотелось, чтобы люди, жившие за этими окнами, были счастливы и никогда не болели. Окна всегда успокаивали Катю, когда она на них смотрела. Что-то загадочное было от светящегося в ночи окна.

«Ой, как радостно и уютно от одной только мысли, что у меня тоже теперь есть свой собственный мир и есть свое собственное светящееся окошко в ночи», – подумала Катя улыбаясь.