Демократы пошли с молотка
Демократы пошли с молотка
Новодворская
Скажи, а что ты ощутил, когда, сидя за новогодним столом (поскольку в тот момент все сидели за этими столами — и консерваторы, и прогрессисты, и правые, и левые), ты услышал, как Ельцин стал зачитывать свое отречение и передал нас Путину, как борзых щенков? Ты не почувствовал, что тебя просто огрели дубинкой по голове?
Боровой
Нет, но это же было ясно. Было ясно, что новая война, очередная чеченская война, придуманная война, придуманный терроризм, придуманный премьер-министр — это все делается для передачи власти в сильные руки людей, которые смогут обеспечить безопасное существование Ельцина и его семьи.
Новодворская
Ну, повесить его и семью на фонарях — такое тоже было возможно при таком наследнике.
Боровой
Я, честно говоря, не удивился. Там же речь шла о том, что он, Путин, просто победит на выборах при поддержке Ельцина, либо Ельцин ему передаст полномочия. Передать полномочия — это было тактически правильно, потому что в этих условиях никто не успевал подготовиться к избирательной кампании.
Новодворская
Да, ты рассуждаешь логично. А я все-таки свободный художник, и я почувствовала в малом масштабе то, что ощутили невольники Сен-Клера, отца Евы из романа Бичер Стоу «Хижина дяди Тома». Я почувствовала ужас, астральный ужас продаваемого неизвестно куда и кому негра. Был у нас добрый господин, мы при нем как сыры в масле катались. Добрый, снисходительный хозяин. Причем свободными мы не были. Наша свобода держалась на честном ельцинском слове, на его доброй воле. Ну, кроме той свободы, которая добывается ценой жизни и которую могли купить только мы и больше никто. И вдруг умирает или уходит в отставку добрый хозяин, и нас продадут на аукционе. И кто нас купит? Где гарантия, что мы не попадем в руки какого-то изверга? Я почувствовала, что мы попадаем в руки изверга именно тогда. Я очень обиделась на Ельцина, потому что эти наши полтора процента (или взять еще десять молчаливых, но полезных и действенных процентов), которые поддерживали его с самого начала и до конца и никогда не бросали, никогда не предавали, заслуживали лучшей участи, чем быть проданными с аукциона.
Боровой
Ельцин нас предал за шесть лет до этого. Во время начала чеченской войны. Я перестал принимать Ельцина как лидера демократического движения, как демократического лидера, именно тогда и четко это сформулировал. И мне казалось, что и ты, при всех твоих романтических влюбленностях в разных людей, понимала, что Ельцин предал ценности демократии.
Новодворская
То, что Ельцин не демократ, я поняла гораздо раньше этого.
Боровой
В 99-м году это было уже что-то маразматическое. Это уже после того, как он выкинул Козырева и назначил Примакова, это после того, как началась безумная, истерическая борьба с расширением НАТО на восток, это после всех заявлений Примакова, после Милошевича.
Новодворская
После Приштины.
Боровой
После всего этого. Это все Ельцин. Он уже давно не был хозяином, он сделал соратником Примакова и этих самых грязных чекистов.
Новодворская
Нас он никогда не трогал. До самого конца. Если ты помнишь, во время чеченской войны мы стояли в пикетах совершенно беспрепятственно, с лозунгом для Шамиля Басаева: «Шамиль, Кремль — налево, Лубянка — направо». Мы хоронили публично, склоняя национальные знамена (и эстонское, и белорусское, и украинское, и российское), Джохара у Соловецкого камня, на Лубянской площади.
Боровой
С 1993-го по 1997 год над известным правозащитником, демократом Новодворской шел суд. Суд, где она обвинялась в предательстве национальных интересов, в ведении антирусской политики. Что еще нужно?! Тебя Ельцин судил!
Новодворская
Три раза дело закрывали по требованию самого Ельцина.
Боровой
Я тебя умоляю! Кто тебе сказал, что по требованию самого Ельцина?
Новодворская
Это мне Галя Старовойтова сказала.
Боровой
Нет, Лерочка, не по требованию самого Ельцина. У них не было ничего против тебя.
Новодворская
Конечно, не было. Но я полагала, что они хотели отомстить Ельцину, только не знали как. Это была такая образцово-показательная месть.
Боровой
Это был суд Ельцина.
Новодворская
Коржакова и Барсукова, положим…
Боровой
Суд Ельцина над демократами, которые продолжали пытаться влиять на Ельцина. Это была попытка деморализации демократов. Это смешно. У власти демократическое правительство, а лидеров демократических партий судят за предательство национальных интересов, за антирусскую политику.
Новодворская
Именно потому, что Ельцин не был диктатором. Именно потому, что он был слаб, что у него был низкий рейтинг, что он все время ожидал импичмента. На твоих глазах! Ты ведь там сидел на Охотном ряду, а «Яблоко» и коммунисты все время пытались объявить Ельцину импичмент. Небось, Путину не объявят, хотя он этого заслуживает. Ельцин был слаб так, как может быть слаб глава государства, которое проводит революцию сверху, а подданные этой революции не хотят и мстят этому непопулярному правителю как могут.
Боровой
Главная твоя ошибка состоит в том, что он проводил революцию. Ощущения, предположения. Он не проводил революцию. Это лидер советского типа, который использовал демократическую волну и демократическую риторику для усиления собственной власти. Первое, что он сделал после прихода: он не демократов вокруг себя собрал, он собрал вокруг себя ту же самую советскую номенклатуру. И советскими номенклатурными методами удерживался у власти. И в 1993 году он не демократию спасал, он спасал себя. И до этого, и после этого он спасал собственную власть.
Новодворская
Но говорил на нашем языке.
Боровой
Он говорил на разных языках. Во время событий в Югославии он говорил на языке Примакова. Во время начала чеченской войны он говорил на языке Горбачева, вводившего танки в Вильнюс и Баку. Это был советский лидер. Демократия присутствовала в стране не благодаря Ельцину, а параллельно, во многих смыслах — вопреки. Может быть, благодаря какому-то влиянию окружения, но вопреки самой идее высокой степени концентрации власти, которая присутствовала всегда.
Новодворская
Кончается ельцинская эпоха. Кончается наш вкусный и сладкий кофейник. Со сдобными булочками, со сливками, с сахаром. Больше, я уверена, такого кофе в нашей жизни не будет. Как не было до этого, так не будет и потом.
Я никогда не считала Ельцина демократическим лидером. Мне было мучительно ясно, что это человек авторитарного склада и что это скорее монарх. Но в истории России был один монарх тоже авторитарного склада, который, тем не менее, провел великие реформы, хотя и поссорился со всей молодежью. Но, в отличие от Ельцина, он вешал. И, в отличие от Ельцина, он ссылал в Сибирь, и не пытался достичь взаимопонимания, и, в отличие от Ельцина, к концу своей жизни он отменил для политических противников суды присяжных, и их опять судили так, как судили до этого, Особым присутствием Сената. Меня-то судили при полном зале и, в конце концов, не засудили. А как судили на «процессе 50-ти» или «193-х»? Это я все про Александра Освободителя, про Александра II. Природный государь, вовсе не демократ, тем не менее, чуть не дал — пусть усеченную, пусть монархическую, — но Конституцию и провел великие реформы. Россия могла стать вровень с европейскими державами. Он дал такой шанс.
Про Ельцина мне все стало понятно в тот самый день, когда он просто выгнал Павла Вощанова за то, что тот некорректно отнесся к его высказыванию относительно Украины. Это ведь очень рано произошло: в 1992 году. Первое, что запомнилось, это то, что Ельцин позволил себе такую фразу: если Украина будет плохо себя вести, мы у нее Крым отберем. Вощанов тогда заявил, что он, будучи пресс-секретарем Ельцина, будет выражать не мнение Ельцина, а свое собственное. Ну, я здесь могу его понять, потому что такое мнение озвучивать я бы тоже не захотела.
Боровой
Я могу рассказать, что произошло с Вощановым в конце концов. Он работал на какой-то малоизвестной радиостанции, пригласил меня и начал мне доказывать, что Гайдар нажился на ограблении народа. Когда я ему начал возражать, просил привести какие-то факты и сказал, что Гайдар беден, как церковная крыса, возразить ему было нечем. Но он какой-то ненормальный стал и в 93-м году поддержал националистов.