Бери шинель, пошли домой!
Бери шинель, пошли домой!
Дейтонское соглашение «положило конец» пребыванию иностранных военспецов на территории Боснии. Стороны менялись пленными — часть расстреливали, чтобы не отдавать. Еще ранее в ходу была практика приравнивания детей дошкольного возраста к военнопленным. Все русские добровольцы получили (неожиданно для себя!) денежное вознаграждение, раненые и воевавшие долго — также медали, гражданство и дома. Представители спонсора «Белых волков» отбирали наиболее опытных военных специалистов, предлагая им работу за рубежом, но я не уверен, что кто-то из русских туда поехал. 12 января 1996 года первая группа русских отъехала в Россию.
Русские кладбища в Вишеграде и Сараево, могилы в Скелани, Прибое, Подграбе — это страницы нашей истории. Добровольцы смыли своей кровью позор России, предавшей сербов. Повторяю, они ехали туда не из-за денег. Типичный русский отряд это группа в 7-15 человек, во главе с каким-то опытным бойцом, вокруг которого группируются остальные. «Среднестатистический» русский боец — это человек с незаконченным высшим образованием, как правило неплохо разбирающийся в сути происходящих событий, часто — с какой-то бытовой или личной неустроенностью в жизни. Доля криминалитета мала. Там много ярких личностей, вследствие чего отряды большей численности неустойчивы и поэтому распадаются. Возможно, при этом превышается некая критическая масса агрессивности. Отряд разговаривает на странном русско-сербском слэнге, слушает песни героического цикла (Высоцкого и т. д.). Необходимость много бегать по горам приводит к тому, что многие из них добровольцев состоят лишь из нервов и сухожилий. В мирной обстановке доброволец склонен к анархизму, но в бою устойчив. Ведь он приехал сюда сам и знает, за что воюет.
Примечательно, что большинство русских погибло или в течение первого месяца боевых действий, пока новоявленные добровольцы не успели понять характер этой войны, или по истечению года, когда они потеряли осторожность. Война — образ жизни. И при правильном поведении люди проходят много боев с относительно малыми шансами погибнуть. При мне Петр Малышев давал суровую отповедь двум мальчишкам, заскочившим ненадолго в Боснию и уезжавших с сожалением, что не убили врага. Петруха объяснил, что мусульмане воюют пару лет, а они — две недели. Их вдвое больше: «И что, нам наступать? Тогда ваши шансы убить врага и не быть при этом убитым — десять процентов.»
Чужая душа — потемки, но грубо можно дать такое определение. В каждом человеке, добровольце, есть начала диссидентское и авантюрное. В каждом человеке они сосуществуют, иногда борются, а в процессе жизни соотношение меняется. Так вот в разных отрядах соотношение авантюризма и диссидентства было различным, чем частично и определяются внутренние противоречия отрядов. Не было(?) психологических исследований о поведении бойцов в таких полупартизанских отрядах, но мне прежде всего представляется интересным феномен выдвижения командиров. Тут дело не ограничивается боевым опытом. Необходим также элемент харизмы. У Аса это все было.
Еще Николай Максимов («Две войны»), классифицируя русских добровольцев, выделяет пять групп. Они строятся по мере убывания духовного фанатизма и возрастания авантюризма, в целом представляя гармоничное целое. Хотя, как сейчас, так и тогда — авантюристы и прочая шваль сильно могут испортить отношение сербов к русским.
Но все это русские — сотни участников, десятки погибших — мы, неотъемлемая часть России.