Разнообразные орудия убийства

Разнообразные орудия убийства

Вместе с армейскими частями мы еще не раз выходили на патрулирование этой зоны, стремясь снизить уровень активности партизан. Идея была простая, хотя и рискованная: вызвать на себя огонь боевиков, заставить обнаружить себя, а затем ответным огнем уничтожить их. И обычно это срабатывало.

Выдавленные из деревни и мечети, боевики отступили к больнице. Они вообще любили госпитальные строения, и не только потому, что те обычно были большими и крепкими, обеспечивая хорошую защиту, но и потому, что знали: американцы старались избегать стрелять по больницам, даже если их удерживали террористы.

Армейское командование, в конце концов, решило штурмовать больницу. Отлично, сказали мы, когда услышали план. Давайте сделаем это!

В доме, расположенном за широким полем, ярдах в двухстах от госпиталя, мы разместили снайперскую позицию. Как только боевики ее обнаружили, они дали нам знать об этом обстрелом.

Один из моих парней выпустил по верхушке здания, откуда велся огонь, ракету «Карл Густав». «Густав» проделал в стене огромную дыру. Тела разлетелись во все стороны. Взрыв ракеты ослабил ответный огонь, сопротивление заметно уменьшилось, и армия штурмом взяла этот дом. Несколько оставшихся в живых боевиков спаслись бегством.

В боях наподобие этого всегда было очень трудно оценить противостоящие силы противника. Небольшая группа боевиков могла вести очень сильный огонь. Дюжина человек, засевшая в крепком укрытии, могла противостоять крупному подразделению, в зависимости от обстоятельств. Но если силы партизан были и в самом деле большими, вы могли быть уверены, что добрая половина сбежит с поля боя.

Мы и раньше располагали ракетами «Карл Густав», но, насколько мне известно, это был первый случай, когда с ее помощью бойцы нашего взвода кого-то убили, да и в SEAL в целом — тоже. И уж точно это был первый раз, когда такой ракетой обстреливали здание. Но, как только об этом стало известно, все захотели использовать эти ракеты.

Вообще-то гранатометы «Карл Густав» были разработаны для уничтожения бронетехники на поле боя, но, как мы выяснили, они отлично действуют и против зданий. Фактически в Рамади достаточно было выстрелить в железобетонную стену, и скачок избыточного давления буквально сметал всех внутри.

У нас были разные выстрелы к «Густаву», который по конструкции представляет собой безоткатное орудие, а не пусковую установку. Нередко боевики укрывались за каменными парапетами набережных и другими крепкими барьерами. В этом случае можно было использовать дистанционные взрыватели, чтобы взрыв происходил над головой противника. Убойная сила воздушного взрыва намного больше, чем у наземного.

«Густав» относительно прост в использовании. Правда, обязательно нужна хорошая защита ушей и нужно быть осторожным в момент выстрела, но результаты того стоят. Спустя некоторое время каждый во взводе хотел использовать это оружие — я слышал, что некоторые даже дрались из-за этого.

Когда смысл вашей профессии заключается в том, чтобы убивать других людей, вы начинаете проявлять в этом деле творческий подход.

Вы думаете о том, как получить в свое распоряжение максимальную огневую мощь в бою. И начинаете изобретать новые способы уничтожения противника.

У нас было так много целей во Вьет Раме, что мы начали задавать себе вопрос: какие способы их истребления мы еще не применяли?

Ты еще никого не убивал из пистолета? Надо попробовать, хотя бы одного.

Мы использовали различные виды вооружения для приобретения боевого опыта, для того чтобы определить их реальные возможности. Но временами это становилось игрой — когда ты целый день в перестрелке, начинаешь искать какого-то разнообразия. Вопрос «чем развлечься» даже не возникал: вокруг было полно боевиков и полно оружия.

«Густав» показал себя самым эффективным оружием, когда нам приходилось сталкиваться с боевиками, засевшими в зданиях. У нас были ракеты LAW, которые меньше весили и были удобнее в переноске. Но они слишком часто не взрывались. Кроме того, LAW — оружие однократного действия, его нельзя перезарядить. Поэтому «Карл Густав» был нашим хитом.

Еще один образец вооружения, которым мы пользовались очень часто, был 40-мм гранатомет. Он существовал в двух вариантах: в качестве подствольного и как самостоятельное оружие. Мы использовали оба.

Стандартная граната к нему — осколочная: при взрыве она создает массу осколков, разлетающихся во все стороны. Традиционное противопехотное оружие, честное и заслуженное.

Во время этой командировки мы получили новые выстрелы к этому гранатомету, работающие по принципу объемного взрыва. Эти боеприпасы способны вызвать большой «ба-бах» — единственный выстрел по вражескому снайперу, засевшему где-нибудь в деревенском доме, может обрушить все здание благодаря мощнейшей ударной волне, возникающей после подрыва гранаты. Большую часть времени мы воевали в более капитальных сооружениях, но разрушительная сила этих гранат все равно внушала уважение. Оглушительный взрыв, огонь, и — все. Противника больше нет. Как не полюбить такое оружие.

Мы стреляли этими гранатами, беря поправку на ветер на глазок: оценил дистанцию, прикинул угол возвышения, взял поправку на ветер в несколько градусов, и — огонь. Нам очень нравился гранатомет М-79 — автономная версия подствольника, поскольку у него были прицельные приспособления, сильно упрощавшие наведение на цель. Но так или иначе ты быстро входишь в курс дела, поскольку это оружие используется очень интенсивно.

Во время каждого выхода мы имели столкновения с противником. И нам это нравилось.

Тая:

Когда Крис уехал в командировку, мне было очень непросто с детьми. Моя мама приехала к нам помогать, но все равно это было тяжелое время.

Думаю, я не готова еще была ко второму ребенку.

Я с ума сходила из-за Криса, боялась за него, и нервничала по поводу того, что осталась одна с маленьким ребенком и грудничком. Моему сыну было только полтора года; он постоянно везде лез, а малышка требовала к себе постоянного внимания.

Я помню, как сидела в халатике на диване и плакала. Мне бы надо было понянчить старшего и постараться накормить младшую, а я только сижу и реву.

Последствия кесарева сечения давали себя знать. Помню, одна женщина рассказывала мне, что уже через неделю после операции она сама мыла полы в доме и все было хорошо. Но у меня и по прошествии шести недель все болело, а швы никак не хотели заживать. Я ненавидела себя за то, что у меня все так медленно заживает, не так, как у тех женщин. (Позднее я узнала, что минимальные последствия обычно имеет второе кесарево сечение. Но в тот момент никто мне об этом не сказал.)

Я чувствовала себя слабой и злилась оттого, что не могла быть сильнее. Все было очень плохо.

Дистанции боя в Рамади сделали оружием моего выбора.300 WinMag, и я начал регулярно брать ее на патрулирование. После того как армия взяла штурмом госпиталь, боевики постоянно совершали вылазки и обстреливали это здание. Очень скоро у партизан появились и минометы. Поэтому нашей основной задачей стала борьба с боевиками вокруг госпиталя и поиск расчетов минометов.

Однажды мы оборудовали огневую позицию в двухэтажном здании неподалеку от больничного корпуса. Армейцы пытались выяснить расположение минометов с помощью специального оборудования, и мы выбрали этот дом, потому что с него просматривалось установленное ими направление. Но по каким-то причинам в тот день боевики решили не высовываться.

Может быть, они устали умирать.

Я решил посмотреть, сможем ли мы спровоцировать их. Я всегда носил под бронежилетом американский флаг. Я достал его, и пропустил через втулку кусок паракорда[101] (это многоцелевой нейлоновый тросик, иногда называемый парашютным). Я закрепил концы шнура на крыше таким образом, чтобы флаг свешивался на внешнюю сторону дома.

Буквально через несколько минут откуда-то появились с полдюжины боевиков с автоматами и начали поливать мой флаг свинцом.

Мы открыли ответный огонь. Половина нападавших развернулась и стала убегать. Другая половина осталась лежать на месте.

Я осмотрел флаг: две звезды были пробиты. Неплохая цена за их жизни, я считаю.

Боевики стали действовать более осторожно, атакуя нас с большего расстояния и из-за укрытий. Время от времени нам пришлось вызывать поддержку с воздуха, чтобы выкурить их из-за стен или уступов.

Из опасения причинить повреждения гражданским объектам командование запрещало летчикам использовать бомбы. Вместо этого реактивные самолеты должны были обстреливать цели из бортового оружия с бреющего полета. У нас также имелись ударные вертолеты: «Кобры» морской пехоты и «Хьюи»[102], которые могли использовать пулеметы и неуправляемые ракеты.

Однажды, когда я был на боевом дежурстве, мы с моим шефом заметили человека, загружающего миномет в кузов грузовика примерно в восьмистах ярдах (730 м) от нас. Я застрелил его; еще один выскочил из соседнего здания, его уложил шеф. Мы вызвали поддержку с воздуха; штурмовик F/A-18 выпустил по автомашине ракету. Последовала целая серия взрывов — боевики успели загрузить кузов машины взрывчаткой, прежде чем мы их заметили.