В апартаменты
В апартаменты
«Хорошо, — наконец сообщил радист. — Вас ждут внутри».
Я подбежал из рощицы к многоквартирному дому, где лейтенант SEAL организовывал наблюдение. У него был план города, на котором были указаны направления, по которым будет развиваться завтрашнее наступление.
«Мы должны обеспечить прикрытие этой зоны здесь, здесь и здесь, — сказал он. — Вы должны выбрать точку и сделать это».
Он передал нам здание, и мы отправились. В паре со мной работал снайпер по имени Рэй, которого я знал еще по BUD/S (имя ненастоящее).
Рэй был настоящим фанатиком оружия. Он его любил и изучил досконально. Не знаю, насколько хорошо он стрелял, но он, вероятно, знал о винтовках больше, чем я знал за всю жизнь.
Мы несколько лет не виделись, но из того, что я помнил по BUD/S, я сделал вывод, что мы поладим. Когда вы с кем-то работаете вместе, вы должны быть уверены, что на него можно положиться — в конце концов, вы в буквальном смысле доверяете ему свою жизнь.
Рейнджер, которого мы звали «Рейнджер Моллой», привез на «Хаммере» наши снайперские винтовки и кое-какое снаряжение. Он принес мне мою.300 WinMag. Эта винтовка, гораздо более дальнобойная, нежели Мк-11, окажется очень полезной, если мне удастся выбрать хорошую позицию.
Поднимаясь бегом по лестнице, я обдумывал ситуацию. Я знал, с какой стороны здания мне следует быть, примерно понимал, где нахожусь. Оказавшись на верхнем этаже — а я уже решил, что буду стрелять отсюда, а не с крыши — я пошел по коридору, стремясь отыскать комнату с наилучшим обзором. Войдя в нее, я изучил имеющуюся мебель: нужно было обустроить лежанку.
С моей точки зрения, дом, где я находился, был лишь частью поля битвы. Квартира и вся мебель, бывшая в ней, представляли собой предметы, которые следовало использовать для достижения моей цели — освобождения города.
Снайперу приходится сидеть или лежать в течение долгого времени, поэтому мне нужна была мебель, которая позволит мне делать это с максимальным удобством. Еще мне нужно было сделать какой-то упор для винтовки. Поскольку я собирался стрелять через окно, лежанка должна была быть высокой. Осмотрев помещение, я обнаружил детскую кроватку. Редкая находка, и я найду ей правильное применение.
Вместе с Рэем мы повернули кроватку набок. Она будет основанием лежанки. Затем мы сняли межкомнатную дверь с петель и положили ее сверху. Теперь у нас появилась устойчивая платформа.
Большинство иракцев спят не в кроватях; они используют матрасы, толстые маты или просто одеяла, которые расстилают прямо на полу. Мы набрали несколько одеял и бросили сверху на дверь. Получилась относительно комфортная, высокая лежанка для снайпера. Свернутый в рулон коврик стал опорой для винтовки.
Мы открыли окно. Теперь можно было стрелять.
Мы решили, что будем дежурить по три часа, сменяя друг друга. Рэй первым заступил на дежурство.
Я решил попробовать отыскать что-нибудь полезное — деньги, оружие, взрывчатку. Но единственное, что мне удалось найти, была карманная игра Tiger Woods golf.
Не то чтобы мне кто-то разрешал взять ее. Я и не брал ее, официально. Если бы я ее взял, я бы играл в нее все оставшееся время командировки. Если бы я так поступил, это могло бы объяснить, почему я в нее так хорошо играю сейчас.
Если бы я ее взял.
Я заступил на дежурство со снайперской винтовкой ближе к концу дня. Передо мной лежал город коричневато-желтого и серого цвета, выглядевший так, как будто кто-то применил к старой фотографии эффект легкой сепии. Многие, если не все, здания были сложены из кирпича или покрыты штукатуркой именно этого цвета. Камни и дороги были серыми. Тонкий слой пустынной пыли, казалось, покрывал дома. Здесь были деревья и другая растительность, но в целом пейзаж производил впечатление разбросанных по пустыне плохо покрашенных коробок.
Большинство зданий были приземистыми, двухэтажными, изредка встречались строения в три или четыре этажа. Из серости выступали стоящие с неравными интервалами минареты. По всему городу были разбросаны купола мечетей — здесь зеленое яйцо, окруженное дюжиной яиц поменьше, а там белая репка, отсвечивающая лучами садящегося солнца.
Здания стояли очень плотно, улицы образовывали практически правильную геометрическую решетку. Повсюду были стены. Город уже давно пребывал в состоянии войны, и мусор валялся не только на обочинах, но и на проезжей части основных транспортных магистралей. Далеко впереди, но вне пределов видимости был тот самый печально известный мост, на котором инсургенты полгода тому назад повесили тела четырех убитых американцев из компании Blackwater. Мост перекинут через реку Евфрат, делающую в этом месте хитрый изгиб, который на карте выглядит как перевернутая буква V — точно к югу от моей позиции.
Мое внимание привлекла железная дорога, расположенная примерно в восьмистах ярдах южнее здания, где мы находились. Там была насыпь и железнодорожная эстакада над автотрассой. К востоку, слева, если смотреть из окна, железная дорога переходила в маневровый парк и станцию, довольно далеко отстоящую от самого города.
Наступление морских пехотинцев должно было развиваться по расходящимся направлениям вдоль дорог: на юг, к Евфрату, и от него к восточной оконечности Фаллуджи, напоминая в плане кленовый лист. По фронту оно должно было иметь около трех с одной третью миль (5,4 км), а в глубину планировалось продвинуться вдоль шоссе номер 10 примерно на полторы мили (2,4 км) к 10 ноября — то есть чуть менее, чем за три дня. Казалось бы, не так уж и много, — любой морпех не торопясь пройдет это расстояние за полчаса, — но путь лежал через крысиное гнездо нашпигованных ловушками улиц мимо превращенных в оборонительные сооружения зданий. Морские пехотинцы учли не только то, что каждый дом придется брать штурмом, но и то, что дела могут пойти не по плану. Вы выкуриваете крыс из одной норы, а они тут же собираются в другой. Впрочем, рано или поздно, им некуда будет деваться.
Глядя в окно, я думал только о том, чтобы поскорее начать. Мне нужна была цель. Я хотел подстрелить кого-нибудь.
Я не мог ждать так долго.
Из нашего здания мне хорошо были видны железнодорожные пути, насыпь, и расположенный за ней город.
Я открыл боевой счет в этой операции вскоре после того, как заступил на дежурство. Большинство целей были на дальнем плане, близ города. Повстанцы входили в эту зону, по-видимому, для того, чтобы занять позицию для атаки или чтобы наблюдать за морскими пехотинцами. Они располагались примерно в восьмистах метрах от меня, за железнодорожными путями и под насыпью; по-видимому, они думали, что их не видно, и чувствовали себя в полной безопасности.
Они сильно ошибались.
Я уже описывал свои ощущения во время своего первого снайперского выстрела; тогда у меня были определенные колебания в душе, практически бессознательный вопрос: смогу ли я убить этого человека?
Но теперь правила боя были совершенно четкими, и никаких сомнений в том, что в прицеле — враг, у меня не оставалось. И дело было не только в том, что все они были вооружены, и совершали свои маневры в непосредственной близости от морских пехотинцев (хотя это и главный пункт правил ведения боя). Гражданские лица получили предупреждение о том, что находиться в городе опасно, и, хотя не все имели возможность уйти, оставались лишь очень маленькие группы невинных. Мужчины боеспособного возраста, находящиеся в здравом уме — почти всегда «плохие парни». Они думали, что им удастся дать нам под зад, как удалось им в апреле.
После первого убитого остальные пошли легче. Я уже не нервничал, особо ни о чем не раздумывал — я смотрел в прицел, ловил в перекрестие цель, и убивал противника прежде, чем он успевал убить кого-нибудь из наших.
В тот день я убил троих, а Рэй — двоих.
Глядя в прицел, я никогда не закрываю второй глаз. Правым глазом я смотрю на цель, а левым слежу за общей обстановкой в городе. Это позволяет быстро реагировать на любые изменения ситуации.