«Литературная Россия» № 52, 27.12.1974 г. ПЕСНЯ — ЭТО ОЧЕНЬ СЕРЬЕЗНО Владимир Высоцкий

«Литературная Россия» № 52, 27.12.1974 г.

ПЕСНЯ — ЭТО ОЧЕНЬ СЕРЬЕЗНО Владимир Высоцкий

Тема этого интервью подсказана несколькими десятками читательских писем. Вот одно из них: «Я постоянно читаю Вашу популярную рубрику «Спрашиваем — отвечают…», — пишет нам Н. Захаров из города Кизел Пермской обл. — Очень бы хотелось, чтобы под этой рубрикой в одном из номеров «Литературной России» была напечатана беседа с актером театра и кино, исполнителем собственных песен Владимиром Высоцким…»

И вот мы беседуем с артистом московского Театра драмы и комедии на Таганке Владимиром Высоцким.

— Владимир Семенович, вопросы в письмах, конечно, самые разные, но в одном их авторы удивительно единодушны: все они просят рассказать о том, как Вы пришли в театр и в кино.

— Ничего примечательного рассказать, наверное, не смогу… Был студентом строительного института, потом поступил в школу-студию московского Художественного Театра, учился у Павла Владимировича Массальского и Александра Михайловича Комиссарова. Вскоре после окончания студии мне довелось увидеть «Доброго человека из Сезуана» — первый спектакль только что открывшегося Театра на Таганке. Через несколько дней, собравшись с духом, я отправился к Юрию Петровичу Любимову. С тех пор и по сей день я играю в этом театре.

— И у Вас ни разу не появилась мысль перейти в другую труппу?

— Что Вы, конечно, нет! Это — «мой» театр, в другом я себя попросту не представляю.

— Многие наши читатели называют Вас ведущим актером Театра на Таганке. Интересно, как складываются взаимоотношения ведущего актера с главным режиссером?

— Так уж прямо и ведущего? Как они складываются у других, я не знаю. Наверное, по-разному. Что же касается меня… Понимаете, для меня Любимов был и остается режиссером номер один. На мой взгляд, большинство удач нашего театра — результат найденного Любимовым принципа совмещения условного с безусловным. Не знаю, насколько этот принцип первичен или вторичен, разбираться в этом — дело театраловедов. Важно, что благодаря ему театр обрел индивидуальность. И, конечно, благодаря постоянному поиску, постоянному эксперименту. Одно время я думал: может быть — хватит? Может быть, пора остановиться? У театра есть свое лицо, свой зритель, чего же еще? А потом понял: этот поиск и есть «лицо» театра, остановиться — значит, потерять его.

— Эксперимент, о котором Вы говорите, — всегда ли он оправдан? Не становится ли он самоцелью?

— Думаю, что нет, иначе бы это сразу почувствовали зрители. А оправдан ли?.. Понимаете, поиски нового совсем не ведут к усложненности формы. Часто ведь бывает и наоборот.

Вот, например, в «Гамлете» у нас было 17 вариантов решения встречи Гамлета с Призраком. Среди них был очень неожиданный и эффектный — с огромным зеркалом. Гамлет как бы разговаривал сам с собой, со своим отражением… А Любимов остановился на самом простом варианте, который своей простотой подчеркнул необычное решение всего спектакля.

— Владимир Семенович, большинство наших читателей все-таки знают Вас скорее по фильмам, нежели по театру, хотя в кино Вы снимались не так уж много. Как Вы относитесь к сыгранным ролям в кино, какая из них Вам ближе?

— Пожалуй, роль поручика Брусенцова в фильме режиссера Евгения Карелова «Служили два товарища» по сценарию Дунского и Фрида. В ней я попытался показать трагедию людей, волею судеб оказавшихся в числе защитников «белого дела». Кое-кто из них — такие, как Брусенцов, — понимали свою обреченность. Жить вне России для них невозможно, а новую Россию они принять не могли…

— В свое время большую прессу получил фильм «Хозяин тайги». Проявив единодушие в положительной оценке картины, критики, однако, разойтись во мнениях по поводу сыгранной Вами роли. А что Вы сами о ней думаете?

— Мне было очень интересно работать над ролью Рябого, прежде всего потому, что человек он сложный и неоднозначный. Наверное, поэтому неоднозначно к нему и отношение критиков. Главное же, на мой взгляд, в противоречивости его характера. Личность, несомненно, сильная, привлекательная, Рябой способен на большое чувство. Его внутренний конфликт — это конфликт между собственным «я» и обществом, заранее безнадежная и ведущая к преступлению попытка обособиться, замкнуться только в мире своих желаний и поступков. В общем, мне хотелось сыграть незаурядного человека, попытаться на примере Рябого показать, что мера отношения к окружающим людям есть одновременно мера отношения к себе самому. А уж удалось ли мне это — решает зритель…

— А как Вы относитесь к критическим статьям, появившимся несколько лет назад в газетах в адрес Ваших песен?

— Мои прежние (да и нынешние) песни — очень личные. Часть их не предназначалась для широкой аудитории. Я писал их для себя, для близких друзей, пытался найти в них новую форму разговора со своими ровесниками о том, что меня волнует.

И знаете, ведь это не очень приятно, когда тебя критикуют. Тем не менее сейчас я благодарен авторам этих статей, даже несмотря на то, что в одной из них разбирались песни, к которым я не имел никакого отношения. Песни свои тогда только начинал, да и жанр этот у нас редкий. Так что, взыскательный разговор был необходим, и, может быть, он сыграл не последнюю роль в появлении моих пластинок: кое-что мне пришлось переоценить, кое с чем не согласиться, на какие-то песни взглянуть по-иному.

— Многие Ваши песни, такие как «Братские могилыъ «Сыновья уходят в бойъ «Песня о землей посвящены войне. Чем Вас так привлекает эта тема?

— Я понимаю Ваш вопрос. Я ведь отношусь к послевоенному поколению… Не знаю… По-моему, нас мучает чувство вины за то, что «опоздали» родиться, и мы своим творчеством как бы «довоевываем».

— Песни, исполненные Вами в фильмах, Вы писали специально для этих ролей?

— Когда как. Для фильма «Вертикаль», например, они родились прямо во время съемок и уже потом были включены в картину.

— Не сложно ли быть одновременно автором слов, музыки и исполнителем?

— Не знаю, сложно ли, — не задумывался. Во всяком случае, это, по-моему, более естественно, чем когда у песни «тройное авторство».

— Не мешают ли Вам как актеру Ваши песни? Не создают ли они некий навязчивый «образ» их автора, от которого бывает трудно отказываться на сцене и на экране?

— Наверное, нет. Они для меня органичны, это ведь не хобби, это очень серьезно, не менее, чем работа в театре.

— Кстати, о хобби…

— У меня его нет: слишком мало времени. Разве что книги…

— Кто Ваши любимые писатели и поэты?

— В первую очередь — Пушкин…

— Не стали ли мы в последние годы слишком часто высказывать свою любовь к Пушкину?

— А как же его не любить? Можно быть вообще равнодушным к поэзии, в том числе и к Пушкину, но если поэзия волнует, то Пушкин — в первую очередь. Из современной поэзии мне по душе стихи Самойлова, Межирова, Слуцкого, Евтушенко, Ахмадулиной, Вознесенского…

— А из прозы?

— Мне очень нравятся книги Федора Абрамова, Василия Белова, Бориса Можаева-тех, кого называют «деревенщиками». И еще — Василя Быкова и Василия Шукшина.

— Владимир Семенович, читатели интересуются Вашими будущими работами…

— Только что закончил сниматься в совместном советско-югославском фильме «Скованные шоферы». В основу сюжета легли подлинные события. В 1944 году отряд югославских партизан получил задание уничтожить колонну бензовозов, везущих топливо гитлеровскому танковому парку. В последний момент партизаны узнают, что шоферы бензовозов — советские военнопленные, прикованные цепями к рулевым колонкам. Одного из них я играю. Для своей роли написал песню. Она вошла в картину.

Кинорежиссер Иосиф Хейфиц пригласил меня в фильм «Мечта о Тихом океане», который он начинает снимать в Ленинграде. Сценарий написан по рассказу Павла Нилина «Дурь»; предстоит мне роль очень незаурядного человека с необычными представлениями о таланте и его предназначении.

Написал музыку и текст 25 песен к инсценировке «Алиса в Стране Чудес», которая будет записана на пластинку фирмой «Мелодия».

Начал работать над большой песенной поэмой; она будет состоять примерно из сорока песен. Как-то я подумал о том, какими могут предстать этапы истории человечества с точки зрения… лошадей. Ведь они самые верные помощники человека, наравне с ним несшие все тяготы войн, пахавшие землю… В поэму должны войти «Баллада о колеснице», «Баллада о телеге», «рассказы» лошадей великих военачальников — Александра Македонского, Наполеона, Кутузова… В общем, работы много!..

Беседу вел Марк Дейч