ВСПОМИНАЯ ТЕ ДНИ...

ВСПОМИНАЯ ТЕ ДНИ...

И. Т. ЗАМЕРЦЕВ, бывший командир 11-го стрелкового Прикарпатского корпуса,  генерал-майор в отставке

В апреле 1944 года 11-й стрелковый корпус совместно с частями 1-й танковой армии генерал-полковника танковых войск М. Е. Катукова, опередив другие войска фронта, вышел на государственную границу Советского Союза с Чехословакией и Румынией. Наши дивизии и корпус отмечались в приказе Верховного Главнокомандующего, в нашу честь гремели в столице залпы салюта.

Вдохновленные успехами, воины 11-го стрелкового корпуса продол­жали наступление. В сообщениях передовых отрядов отмечалось, что перед нами появились новые вражеские части: полки и дивизии хортистской Венгрии.

До сих пор мы не сталкивались с хортистами, не знали боеспособ­ности и морального духа этих частей. Первая моя встреча с ними произошла через день после освобождения Коломыи. Я приехал в этот город и увидел такую картину. На улицах было много вра­жеских солдат. Возле штаба 271-й стрелковой дивизии стоял полков­ник В. М. Лемантович с венгерским офицером. Офицер плакал, а Лемантович сочувственно кивал головой и успокаивал его через девуш­ку-переводчицу.

В штабе дивизии мне рассказали о случившемся. Оказывается, один из батальонов венгерской армии, находившейся где-то в Запад­ной Украине, узнав о приближении советских войск, решил отступить подобру-поздорову в Карпаты, поближе к дому.

Взвод наших разведчиков (десять красноармейцев во главе с моло­деньким младшим лейтенантом), посланный на машине к г. Надвор­ной, нагнал этот батальон на марше. Младший лейтенант, слышав­ший, что венгры не очень-то настроены умирать за гитлеровцев, при­нял дерзкое решение. Обогнав вражескую колонну по параллельной дороге,  он  устроил  в  лесу  засаду,  разместил  своих  солдат в  10— 15 м друг от друга.

Из-за поворота показалась голова колонны. Впереди ехали в та­рантасе командир батальона и переводчица. Когда батальон порав­нялся с засадой, младший лейтенант и двое солдат выскочили на дорогу. Остальные бойцы по заданию командира взвода быстро перебегали от куста к кусту. Создавалось впечатление, что опушка ки­шит советскими солдатами.

—  Я  командир  дивизии,— сказал   венгру  младший  лейтенант.— Один мой полк слева, другой справа, артиллерия стоит впереди. Сда­дитесь — всем гарантируем жизнь. Будете сопротивляться — смерть!

Внезапность ошеломила венгерского офицера. Он приказал склады­вать оружие. Его посадили в машину и отправили обратно в Коломыю. Разоруженный батальон двинулся в том же направлении.

В Коломые комбат доложил командиру 271-й стрелковой дивизии, что сдался без боя русскому генералу. В штабе дивизии удивились: никакого генерала впереди не было! А когда все выяснилось, коман­дир батальона заплакал от обиды.

—  Мне    не    стыдно    сдаться    Красной    Армии,— говорил    он.— Я и сам искал подходящего случая. Но как мог я, майор, кадровый офицер, сдаться младшему лейтенанту?

Мы постарались успокоить его. А вскоре этот майор и двое сол­дат — членов Венгерской коммунистической партии — обратились к нам с просьбой разрешить батальону сражаться против фашистов. Я верил, что венгры хорошо покажут себя в бою, но не имел полномо­чия   удовлетворить   их   просьбу.   Батальон   был   отправлен   в   тыл.

Пять лет спустя мне пришлось работать в Военной академии имени Фрунзе.

Среди слушателей оказался и мой знакомый командир батальона подполковник Дьюлаи. В свое время он успешно закончил Военную академию. Сейчас Дьюлаи — полковник запаса, живет в Будапеште.

Но вернемся к событиям весны 1944 года. Наш корпус был пере­подчинен 38-й армии генерал-лейтенанта К. С. Москаленко. Если и до этого мы ощущали перебои в снабжении (боеприпасы доставлялись самолетами), то теперь стало еще хуже. В тылу продолжались бои с окруженной группировкой противника. А мы, вырвавшись вперед, перестали получать боеприпасы. Не было даже патронов для авто­матов.

Между тем навстречу нам выдвинулись и перешли в наступление крупные силы 1-й венгерской армии. Особенно упорно давили они на 271-ю стрелковую дивизию, действовавшую в районе Надворной. Только 18 апреля противник бросил в бой против нее до 30 танков. Отважно действовали бойцы 829-го артиллерийского полка, которым командовал майор Коробов. Особенно отличились 4-я и 7-я батареи старших лейтенантов Кудрявцева и А. Я. Шеха. Батареи бились до последнего снаряда, подбили три танка.

В бою отличился минометный расчет 867-го стрелкового полка, ко­торым командовал сержант коммунист Косенко. Подпустив фашистов на близкое расстояние, минометчики накрыли их метким огнем. Ког­да же кончились все мины, они бросились в рукопашную схватку и уничтожили 12 захватчиков.

Имея боеприпасы, мы остановили бы противника. Но стрелять бы­ло нечем. И хортисты начали нас теснить. К счастью, действовали они очень осторожно: продвигались за сутки 2—3 км и останавлива­лись, очевидно опасаясь подвоха с нашей стороны.

В конце апреля в Прикарпатье прибыло управление 18-й армии генерал-лейтенанта Е. П. Журавлева. Наш корпус был включен в со­став этой армии. Вскоре мы получили достаточное количество боепри­пасов и вступили в упорные бои с врагом. Фронт постепенно стабили­зировался.

После этого к нам группами и в одиночку стали переходить венгер­ские солдаты и сержанты. От них мы узнали, что в их тылу стоят гитлеровские танки, на перекрестках дорог дежурят фашистские пу­леметчики, а в населенных пунктах расположились заставы полевой жандармерии.

Гитлеровцы не очень верили своим союзникам!

На участке 271-й стрелковой дивизии линию фронта перешел вен­герский капитан. Сделал он это по поручению командира 2-й венгер­ской бригады, чтобы договориться с нашим командованием о сдаче в плен. Условились о месте и времени. Капитан вернулся к своим.

Мы надеялись на плохую погоду, которая помогла бы венграм укрыться от глаз фашистских наблюдателей. Но, как на зло, было сухо и ясно. Незадолго до назначенного срока, под вечер, на фронте противника началось непонятное — гитлеровская авиация принялась бомбить своих союзников. На позициях венгров появились немецкие танки, и наша артиллерия с трудом отогнала их.

Ночью к нам перебежали десятки венгерских солдат и один офи­цер, многие из них были легко ранены. В бригаде, оказывается, на­шлись предатели, которые выдали фашистам план перехода через фронт. Когда подразделения начали скапливаться в лощине, появи­лась немецкая авиация. Она зверски бомбила своих союзников. Сотни венгров погибли, а остатки бригады были отведены в тыл.

Так расправились гитлеровцы с непокорными. Многие венгерские матери и жены, вероятно, и не подозревают, что их близких убили гитлеровские вояки, считавшиеся в ту пору «друзьями».

В середине июля 1944 года перешли в наступление войска 1-го Украинского фронта, нанося главные удары на львовском направле­нии. Утром 23 июля перешел в наступление и наш 11-й стрелковый корпус, находившийся на левом фланге фронта. Уже в первый день наступления нами было уничтожено много живой силы и техники врага. Корпус наступал параллельно Карпатам, чтобы отрезать пути отхода вражеской группировки от Львова и Станислава.

В ходе наступления задача, стоявшая перед 1-й гвардейской ар­мией, в состав которой нас включили, была изменена. 11-й стрелко­вый корпус получил новые указания, мы начали новый маневр, и наши силы растянулись в глубину более чем на 30 км. Корпус продвигался к дороге Львов — Ужгород — важнейшей магистрали, по которой отступала огромная гитлеровская группировка, стремив­шаяся во что бы то ни стало прорваться в Карпаты, чтобы закрепить­ся в горах.

Выполняя приказ командующего фронтом, мы продолжали дви­гаться на запад в широкой полосе, а гитлеровцы накатывались на нас сзади. Положение стало критическим, и я забил тревогу: дал несколько шифровок командующему и члену Военного совета 4-го Украинского фронта.

Чтобы надежнее перерезать пути отхода гитлеровцев, правее наше­го корпуса был введен в бой 101-й стрелковый корпус. Однако против­ник нанес по нему внезапный фланговый удар и отбросил на 12 км. В результате оказались открытыми фланг и тыл 271-й стрелковой дивизии.

Фашисты попытались прорваться по дороге Львов — Мукачево, но встретили там упорное сопротивление частей 24-й стрелковой диви­зии, действовавшей уступом сзади. Командовал этим соединением опытный военачальник генерал-майор Ф. А. Прохоров. Его части су­мели отразить натиск врага. Поняв, что кратчайшим путем пробиться к Карпатам трудно, противник свернул с дороги, и вся вражеская лавина обрушилась с тыла на 271-ю стрелковую дивизию, продолжав­шую наступать на запад. Гитлеровцы отрезали эту дивизию от глав­ных сил корпуса, и мы четверо суток ничего не знали о ней.

Что ж, война есть война, на фронте возникают иногда совершенно непредвиденные ситуации. Наступать — это не значит спокойно идти вперед. Дорога у нас была трудной, противник имел еще достаточно сил, чтобы наносить удары по советским частям. Но и наши люди были обучены всему, в том числе и оборонительным действиям во вражеском кольце.

Командир 271-й дивизии полковник Я. С. Шашко за годы войны не раз попадал в трудные переделки и с честью выходил из них. Полков­ник отличался принципиальностью, исключительной энергией, хоро­шо знал своих солдат и офицеров, а они его глубоко уважали за спра­ведливость и отзывчивость.

Не подвел Я. С. Шашко и на этот раз. Через четверо суток дивизия вышла к главным силам корпуса. Бойцы уложили немало фашист­ских вояк и уничтожили солидное количество техники. Дивизия суме­ла сохранить при этом 90 процентов личного состава, вывести почти весь гужевой и автомобильный транспорт. Правда, фашистским тан­кам удалось подавить часть артиллерии и нанести урон тылам диви­зии, но в общем-то потери были не очень велики. И командир, и офи­церы, и солдаты показали себя с самой лучшей стороны.

Шашко выходил из окружения с последними подразделениями. Как только пробился к своим, его сразу вызвали к командующему фронтом. Впоследствии он рассказывал мне, что генерал-полковник И. Е. Петров встретил его хорошо, подробно расспросил о ходе боев, о принимавшихся им решениях, о настроении солдат и офицеров. Шашко доложил, что его полки разгромили много подразделений противника, выдвинутых для прикрытия флангов и тыла гитлеров­цев, что с начала наступления 271-я дивизия уничтожила десятки вражеских обозов, захватила около ста орудий и до пяти тысяч пленных.

— Вот-вот,— сказал командующий.— Воевали вы неплохо, а чуть проворонили противника — и получили сдачу. Дорогая это наука! В следующий раз умней будете!

Генерал Петров распорядился выделить для укрепления дивизии двадцать орудий, автомашины, дал трое суток на отдых, передал бла­годарность офицерам и солдатам.

Корпус продолжал наступление на Карпаты, нанося большие поте­ри врагу. Но участвовать в этих боях мне уже не пришлось. Вскоре меня направили в распоряжение командующего 2-м Украинским фронтом.