Часть седьмая Большой цирк

Часть седьмая

Большой цирк

1

В Голливуде Эвита отказалась когда-то от места парикмахерши или официантки в баре в ожидании своего шанса в кино. Презирая работу, связанную с услужением, даже если все вокруг убеждали в необходимости уступить, чтобы выжить, Эвита выжила своими собственными средствами. Презрение и ярость поддерживали ее.

После неудач с железнодорожниками, со старым генералом Молиной, с папским посланником, который не привез ей даже медали, после этого тройного распятия на кресте Эвита перестала ждать, надеяться и утешаться увертками и хитростями. Воля, полностью подчиненная чувству мести, продиктовала ей создать Фонд, чтобы расправиться с Благотворительным обществом. Теперь она возжелала получить пост, который в Латинской Америке никогда не занимала женщина: вице-президентство. Эвита считала это единственно возможной компенсацией за унижения прошедшего года.

Добиваясь вице-президентства, Эвита начала с ухаживания за консерваторами. Обманутая народом, как ей казалось, Эвита убеждала себя, что оказывает милость этим отжившим свое чудакам, предлагая им выдвинуть ее на пост вице-президента. Но крупные собственники и богатые фермеры пережили слишком много публичных оскорблений, слишком часто их обирал Фонд во имя святыни национальной благотворительности. Они не согласились склониться перед Эвитой, не захотели послужить ей якорем спасения.

И все же Эвита была уверена, что ей удастся убедить консерваторов. С нею во главе у них появлялась надежда снова выйти на политическую арену. Снова возобладала мания Эвиты заставить богатых склонить головы, навязать себя аристократам в качестве хозяйки, королевы. Тогда вся Аргентина принадлежала бы ей, а разве не Аргентина была самой главной силой на южноамериканском континенте? Встань она во главе континента, занимающего одну пятую часть мира, кто еще мог бы противостоять Эвите? Она устала от Фонда, исчерпала очарование кабинета в небоскребе; ей требовался трон более блестящий, в некотором роде освежающий.

Консерваторы, перед которыми Эвита предстала одновременно и высокомерной и умоляющей, один за другим отказали ей в поддержке. Они не забыли торговца рыбой перед Жокей-клубом. Этот поступок, еще более дерзкий, чем тот, что отбросил Эвиту от закрытой двери штаб-квартиры Кампо де Майо, эта дверь Жокей-клуба, властно захлопнутая у нее перед носом, стала для Эвиты знаком объявления войны. После многообещающей улыбки ей показали кулак. Консерваторы выдвинули лозунг: «Никакого вицепрезидентства для Эвиты».

На ответ богачей и аристократов Эвита подготовила шумный отклик.

Аргентинская элита собиралась не только в Жокей-клубе, но и в Сельском обществе. Выставка самых красивых быков года представляла собой важное светское событие: высшая каста пировала среди своих быков-победителей и красавиц в парижских нарядах. Но Эвита вдруг решила, что эти участки неправильно использовались. На том месте, где проводило свои мероприятия Сельское общество, по ее мнению следовало разместить что-нибудь более полезное.

В тот момент, когда среди быков, кобыл и цилиндров трубач собирался возвестить об открытии ежегодного праздника Сельского общества, появились бульдозеры. Заборы были повалены, цветы смяты.

Какой восторг, почти спортивный, вызывают у знатоков образцы породистых быков и коров, настоящие шкафы из плоти, где ноги, хвост и голова просто исчезают! Нарядные аристократы приветствуют «шотхорнов» и «абердин-ангусов», монстров-производителей и мясные породы как золотой дождь, который наполнит их сундуки. Эта говядина — их империя. Вполне естественно, что они ежегодно устраивают праздник в честь скота.

Впервые в аргентинской истории праздник Сельского общества был испорчен. Важных дам в роскошных туалетах и быков стоимостью в миллионы песо быстро увели подальше от мешанины досок и цветов.

Аристократы Сельского общества кричали о вандализме, твердили о покушении на конституцию. Но Эвита им хладнокровно ответила, что аргентинская конституция не ограничена четырехугольником Сельского общества, как бы обильно ни цвели в нем цветы…