6

6

10 октября в Буэнос-Айресе акации еще не зацветали. 17 октября почки набухают, а через неделю деревья уже окутаны буйной зеленью. Зима переходит в лето без какой-либо промежуточной стадии. С такой же быстротой должна перейти и Эвита из зимы в лето в эти первые две недели октября.

Эва Дуарте не желает больше иметь отношение к очередям, выстроившимся у ограды, которые она видела в Голливуде. Пятнадцать дней подряд изображать королеву, а в итоге снова оказаться нищей! Никто больше не обращает внимания на дурочек, помешанных на кино. Они годятся только на то, чтобы пополнять штаты магазинов манерными продавщицами, а ночные клубы — девицами для увеселения клиентов. В противном случае они навсегда останутся статистками рекламы, будут мокнуть под фальшивым дождем, прославляя плащ, и будут иметь право улыбаться, только расхваливая зубную пасту. Они смогут появляться лишь в антрактах, в тот момент, когда хлопают сиденья кресел, а зрители поворачиваются к сцене спиной.

Эвита оживляется, наблюдая за паникой. В одном из кафе она окликает Рейеса. Тот невозмутимо кивает и спрашивает:

— А нужен ли нам Перон?

— У вас есть еще кто-нибудь на примете?

— Перон потерян в глазах армии и в глазах народа. Зачем воскрешать его?

— Легче воскресить Перона, чем создать нового предводителя, ждать нового человека, в котором вы были бы абсолютно уверены, как можете быть уверены в Пероне. Да я убью его своими руками, если он отшатнется от народа!

После недолгого молчания Эвита бросает:

— Вы не сможете в одиночку прийти к власти!

— А разве Перон сможет привести нас к власти?

— Я буду рядом с ним и заставлю его сдержать слово.

— Впервые мы будем бастовать для того, чтобы вытянуть оступившегося полковника из трясины, в которую тот сам вляпался…

— Рейес! Перон — ваш единственный шанс. Необходимо действовать быстро.

Эвита стремится встретиться со всеми, кто хоть в какой-то мере имеет отношение к профсоюзам, неистовствует, притягивает к себе людей своей страстностью, заинтересованностью, улыбкой. Она пылает, угрожает, нападает. Всех взяла за горло эта фурия. Профсоюзные деятели, обожающие дискутировать, не в силах спорить с Эвитой. Приходится за нею следовать!

Если профсоюзные лидеры делают нетерпеливый жест или проявляют сомнение, Эвита угрожает поднять рабочее воинство без их помощи. И действительно, улицы и кафе квартала Бока Горда кишмя кишат группами людей, которые собираются, чтобы слушать ее и одобрять все, что она говорит.

Взбудораженная Эвита выходит из одного кафе, чтобы войти в другое, заново начиная свои речи, легко возбуждая негодование этих людей. Она совершает обход бедняцких кварталов, где живут те, кого из-за пустяка выгнали на улицу, где принимают сторону раненой птицы или плачущего ребенка. В довершение ко всему Эвита явилась, потрясая своей белокурой шевелюрой, к гигантам скотобоен Бериссо. Их окровавленные руки сжимают ее нервную холодную ручку.

Они согласны, и когда Сиприано Рейес приходит осведомиться о состоянии духа своих войск, то чувствует, что рискует оказаться за бортом, если не последует за ними.

Рано утром 17 октября рабочие мясоперерабатывающих заводов, крепкие парни Бериссо, начинают поход на Буэнос-Айрес. Из всех пор их кожи сочится повседневная нужда; к их телам липнут красные фартуки. Они прибывают пешком, на грузовиках, на поездах.

Из пригородов, где урчат рефрижераторы, хлынула черная толпа. Мускулистые вожаки, живодеры, забрызганные кровью, грозно шагают, испуская крики. На час вырвались они из жестких тисков изнуряющих норм. Избавились хоть на короткое время от мух и едкой грязи. Им кажется, что они больше не ждут в нищете следующего тиража лотереи, а пинают землю, заставляя ее вертеться быстрее, чтобы безапелляционно потребовать этот шанс, выигрышный номер, который никак не выпадает. На улицу они выходят не для того, чтобы заниматься политикой, а чтобы совершить чудо своей многочисленностью и оглушительными криками. Они оккупируют город. Армия, в которой нет согласия, непонимающе взирает на людские толпы, не зная, когда и в кого стрелять.

Ранним утром 17 октября Сиприано Рейес убеждает работодателей в необходимости предоставить рабочим свободное время во второй половине дня. Многие хозяева предприятий вызвали недовольство рабочих отказом предоставить им оплачиваемый выходной день 12 октября, день, провозглашенный Пероном днем нации и национальным праздником.

Таким образом, 17 октября хозяева, испуганные разворачивающимся движением, уже без колебаний отпустили рабочих на полдня, надеясь, что этот либеральный жест в последнюю минуту сможет защитить их от беспорядков, надвигающихся с ужасающей быстротой.

Возбужденная толпа пересекает мост Рикауэло и начинает демонстрацию своей силы перед центральным военным госпиталем. Молва утверждает, что сюда должен прибыть Перон. С демонической энергией и упорством Эвита гонит вперед профсоюзных лидеров. В конце концов им передалась ее одержимость. Они продумали маршрут движения толпы, договорились с водителями автобусов, железнодорожниками и владельцами такси, чтобы те бесплатно доставили людей из пригородов в назначенное место. Безостановочно подъезжают все новые и новые группы. Перед госпиталем собираются тысячи демонстрантов.

Толпа волнуется все больше и больше. Невозможно предсказать, чем кончатся эти волнения. Толпа Буэнос-Айреса взбудоражена необычайной жаждой величия. У нее не было ни своего Сталинграда, ни Эль Аламейна, ни высадки союзников. Она хочет вознаградить себя, требуя Перона!