10

10

Нелли организовала новогодний прием девушек Оливоса в честь генерала, чтобы поблагодарить его за доброту и участие.

Нелли произнесла приветствие:

— Генерал, вы были так добры к нам. Мы не хотим, чтобы вы оставались в одиночестве. Мы получили разрешение родителей…

— Вы знаете мою виллу Сан-Висенте? — спросил Перон. — Думаю, это лучшее место для нашей встречи.

Генерал послал машину, чтобы доставить обрадованных девушек в Сан-Висенте в двух часах езды от Буэнос-Айреса. Когда они приехали на виллу, генерал, слегка испачканный землей, как раз копался в саду. Прекрасное зрелище простоты и величия, хотя и несколько нарочитое.

— Добро пожаловать, — сказал он с широкой улыбкой.

Девушки устроили веселый хоровод, завладев его руками, и отправились на приготовленный для всей компании обед Потом генерал покинул девушек, чтобы отдохнуть после обеда, а гостьи расположились вокруг бассейна и принялись разговаривать о всяких пустяках, болтая ногами в воде.

Позднее Нелли обратилась к генералу:

— Мы уже не сможем вернуться в Буэнос-Айрес сегодня вечером. Нельзя ли нам переночевать здесь?

— А что скажут ваши родители?

— Им можно позвонить.

— Вот только есть ли у вас ночные рубашки?

В полночь они поднимают бокалы в честь генерала. Девушки устраиваются на ночь по двое в комнате, только Нелли занимает отдельную комнату.

В первые три дня 1954 года генерал не показывается в клубе для девушек. Нелли отправляется в Каса Росада и ухитряется пробиться сквозь все преграды.

— В чем дело? — спрашивает Перон, увидев ее.

— Я думала, вы заболели. Вы так долго не приходили в клуб.

— У меня было много работы, — ответил он, смеясь. — Оставайтесь на обед.

С этих пор Нелли стала проводить послеобеденные часы, просматривая фильмы в личном кинозале Перона. Они ужинали вдвоем, и она возвращалась на ночь к родителям. Во время сеанса, где Нелли была единственной зрительницей, она держала на руках Монито, белую собачку с мягкой, курчавой шкуркой. Нелли попросила у Перона разрешения брать собаку вечером домой. Монито, счастливец, которому выпало на долю столько горячих ласк, без сомнения, единственных, уделявшихся когда-либо Эвитой живому существу, теперь спал в постели Нелли в привратницкой, где жили ее родители…

Однажды Монито простудился. Маленькая серебристо-дымчатая собачка Тинолита, любимица Эвиты, плакала, скучая по своему четвероногому другу. Нелли потребовала от отца, чтобы тот разрешил ей ночевать в резиденции генерала, потому что на здоровье Монито плохо влияли ежевечерние поездки в привратницкую и возвращения по утрам в резиденцию.

Папаша Ривас задрожал от справедливого негодования.

— Я думаю только о том, чтобы облегчить жизнь генералу, — сказала Нелли своим ровным детским голоском. — Я должна остаться с генералом. Это мой долг. Разве вы забыли, что генерал сделал для вас?

На следующий день Нелли сообщила Хуану Перону, что проведет ночь у него. По лицу ее блуждала торжествующе-скромная улыбка.

— Что думают об этом ваши родители?

— Отец согласен.

Мажордом позвонил Ривасам и, получив подтверждение, позволил себе добавить:

— Ваша дочь не пожалеет, что остается…

Перон дал указание мажордому Ренци обращаться с Нелли, как с почетной гостьей. Мажордом отвел ее на второй этаж и открыл дверь огромной комнаты. Нелли стремительно вошла, распахнула двустворчатые окна.

Вдали сверкали изумрудной зеленью лужайки парка Палермо. Нелли вошла в ванную комнату. Под ногами у нее путались весело прыгавшие собачки Эвиты. Девушка до краев наполнила ванну, насыпала разноцветных ароматических солей.

Нелли была для Перона подругой нежной и успокаивающей, полной противоположностью Эвите. Нелли держалась услужливо, в постоянной готовности подать кофе, сигареты или шлепанцы. Осмелилась даже приготовить ему цыпленка по-португальски. Вечером она приносила Перону газеты. Ревниво следила за кнопками телевизора.

Комнаты Нелли и Перона разделяло большое холодное помещение, которое всегда тщательно убиралось. Здесь Перон хранил свои награды, полученные от иностранных государств, а также многочисленные подарки самых разных размеров и сомнительной ценности. В своей тумбочке у кровати Перон держал только два предмета: шкатулку с фотографиями, где он был снят в полный рост, верхом на коне, в представительской машине, за работой, и флакон духов, подаренный Нелли.

* * *

Перон хотел превратить кинофестиваль в Мар-дель-Плата в подобие избирательной кампании. Он предвкушал, как будет расхаживать среди мировых знаменитостей и пожимать руки Чаплину, Джоан Фонтейн, Мэри Пикфорд, приглашенным за счет аргентинского правительства.

Нелли проявила большой энтузиазм по поводу затеи Перона и его кинематографического вольера. Ее привлекала в Мар-дель-Плата не жажда развлечений и не самое большое казино в мире, а возможность лицезреть золотую улыбку Эррола Флинна. Генерал немного опечалился, чувствуя, что Эррол Флинн заслоняет его в глазах Нелли. Он представил себе Нелли, пытающуюся прорвать полицейский кордон, защищающий Эррола Флинна от восторженной толпы. Картина показалась ему трогательной. Он предпочитал видеть Нелли именно такой, капризной и ребячливой.

Мягкий и миролюбивый характер Нелли никак не напоминал Перону Эвиту. Генерал почувствовал, что тает, когда она потребовала, впервые топнув ножкой, поездки на кинофестиваль.

— Мне так хочется посмотреть на знаменитостей, — всхлипывала она.

Покоренный Перон важно обронил:

— Тебе потребуется дюжина вечерних платьев!

Перон потащил Нелли в огромную гардеробную, где хранились платья Эвиты. Девочка была ослеплена открывшимся ее глазам зрелищем. Четыреста платьев от знаменитых парижских кутюрье, шестьсот других платьев попроще, сотни пар обуви, сотни шляп предстали ее взору. Это был главный склад нарядов. Перон уже показывал выставку этих чудес школьницам Оливоса, но никто из них не имел права притронуться к сокровищам.

Нелли подвели к этим богатствам так, будто она получала их в собственность. Святая святых Эвиты открылась, взгляд ребенка пробил первую брешь в сокровищнице. Нелли осторожно снимала платья с вешалки. Восторг охватывал ее от шуршания тканей, от прикосновения шелка к телу…

Платья были Нелли немного длинноваты и узки в груди. Перон приказал портному резиденции подогнать платья по фигуре Нелли. Потом добавил накидку из голубой норки и меховое манто, которые просто извлек из коллекции Эвиты. В довершение ко всему генерал протянул Нелли шкатулку с драгоценностями. Дрожа, словно в лихорадке, она скрылась со шкатулкой в своей комнате и там осыпала себя сокровищами Эвиты.

Так подручный войны, который так мучительно долго надеялся занять место завоевателя в разделе мира, предпринятом Гитлером, с опозданием отомстил женщине, придумавшей его и вытолкнувшей его на сцену.