Часть седьмая

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Часть седьмая

В 1929 году читатели ленинградского «Вокруг света» познакомились с новым научно-фантастическим романом Беляева «Человек, потерявший лицо». Появившись после первого варианта «Головы» и «Человека-амфибии», он в определенной мере тематически продолжал «медицинскую» линию в творчестве писателя — речь шла о воздействии на железы внутренней секреции. Что, если бы удалось таким образом изменить, сделать неузнаваемой внешность человека — его лицо, тело, рост, и притом не прибегая к хирургическому вмешательству? Беляев воспользовался этой интересной темой для построения динамичного сюжета.

По существу, «Человек, потерявший лицо» — остросюжетный детектив. История знаменитого киноактера Тонио Престо, «потерявшего лицо» в буквальном и переносном смысле, ставшего другим, но по-прежнему несчастным человеком, носит пародийный характер. Она напоминает литературное переложение «гангстерского» фильма. Престо, и в новом облике не добившийся цели, Престо — озлобленный мститель, неуловимый предводитель бандитской шайки, — таким рисует своего героя Беляев.

Но, ограничившись этим, писатель обеднил бы роман, возможности, открываемые фантастикой, оказались бы нереализованными до конца. И Беляев придал вещи социальную остроту, поднявшись местами до настоящего памфлета.

Вспомним хотя бы эпизод с взаимным разоблачением деятелей республиканской и демократической партий: выкраденные Престо документы, посланные по соответствующим адресам, вызывают словно извержение грязевого вулкана. А губернатор, которого Престо заставил принять чудесное лекарство доктора Сорокина и превратиться в негра? На собственном опыте этот расист почувствовал, что значит в Америке иметь черную кожу…

Престо отомстил своим врагам и едет в Европу. На палубе океанского парохода он встречается с доктором, вылечившим пострадавших от мести Тонио и получившим вместо благодарности сорок восемь часов на сборы и выезд.

«Мне вполне достаточно двенадцати, чтобы покинуть вашу гостеприимную страну…»— отвечает губернатору Сорокин. И вот перед ним бывший пациент, тоже покидающий «страну свободы». «Воздух Америки мне вреден, — говорит он, — а их всех я, кажется, недурно проучил! — И Тонио засмеялся так заразительно-весело, как никогда не смеялся уродец Престо».

Да, над всей этой буффонадой можно посмеяться. Однако за смехом скрыт ядовитый сарказм. Страницы, обличающие американские нравы, кажутся написанными в наши дни — дни Америки Алабамы и Селмы.

Уже в ранней советской фантастике ставился вопрос, который выдвигала сама жизнь. Наука может дать человечеству невиданное могущество, она открывает перед ним поистине необозримые горизонты. Но достижения можно использовать во вред — все дело в том, в чьих руках наука находится.

Сейчас, после взрывов атомных бомб, после испытаний всевозможного сверхоружия, вопрос этот представляется тривиальным. Однако совершенно не тривиальным он был тогда, когда грядущие завоевания техники и науки еще скрывались завесой времени. Действительность не давала и не могла дать конкретного материала, чтобы помочь представить, к каким последствиям это могло привести. Фантастика — хотя и в особой, только ей присущей, форме — рисовала, что произошло бы, если бы по воле злого волшебника джинна выпустили из бутылки.

Подобная тема волновала многих фантастов. «Гиперболоид инженера Гарина» Алексея Толстого — самый яркий тому пример. Можно привести и другие. По силе художественного воздействия они, разумеется, уступают блестящему образцу, созданному Толстым. Тем не менее не случайно «фантастика предостережения» появилась уже в те годы, и не случайно выходили романы — правда, в большинстве своем очень слабые — о лучах смерти, всяческих новых средствах разрушения, вплоть до атомного оружия. И это в середине и конце 20-х годов, когда никто, кроме, быть может, самих ученых, не подозревал, какая опасность скрыта в тиши лабораторий.

В стороне не мог оставаться и Беляев. Ведь он, безусловно, внимательно следил за тем, что происходило в научном мире. Он находил перспективные идеи в различных отраслях науки. Еще Жюль Верн предостерегал против использования научных достижений во вред человечеству — вспомним «Пятьсот миллионов Бегумы», «Флаг Родины», «Необыкновенные приключения экспедиции Барсака». Конечно, Беляев, живший в эпоху начинавшегося бурного развития научно-технической мысли, не мог не выразить своего отношения к этим проблемам.

Работая над романом «Борьба в эфире», он, видимо, открыл для себя тему, сулившую поразительные перспективы. Радио входило в жизнь, для радиотехники готовились самые неожиданные области применения. Беляев, по обыкновению смотревший далеко вперед, предугадал одну такую фантастическую возможность. Определенную роль здесь сыграло его знакомство с Бернардом Кажинским и Владимиром Дуровым, которые проводили опыты по передаче мыслей на расстоянии. И Беляев пишет роман «Властелин мира». Среди действующих лиц ученые Качинский и Дугов.

Шаг за шагом мы прослеживаем весь путь изобретения мыслеизлучающего аппарата — от зарождения первоначальной идеи до применения ее на практике. Штирнер получает возможность навязывать людям свою волю. Тут целая цепь поисков, наблюдений, открытий — больших и малых, заблуждений, проверок, первых успехов. Избрав форму дневниковых записей, Беляев вводит читателя в лабораторию ученого.

Записи Штирнера живы, разнообразны. Однако, превосходно изобразив, как воспользовался мыслеизлучателем «властелин мира», писатель не смог столь же впечатляюще и интересно показать тот же аппарат на мирной службе. Об этом рассказывает всего один эпизод в третьей части романа, в котором дикие звери покоряются мысленному приказу охотников-дрессировщиков.

Основная сюжетная линия романа — путь Штирнера к обогащению и в конечном счете — к личной власти. Перед нами властолюбец, маньяк, на совести которого бессчетные жертвы. Он не знает жалости, и им владеет только одна страсть. Лишь по временам появляется словно другой человек, обессиленный борьбой, непрестанным нервным напряжением, одиночеством.

Когда Беляев рисует апофеоз авантюры Штирнера, ставшего диктатором, он прибегает к памфлету, перемежая комические эпизоды с трагическими, чисто психологические сцены — с бытовыми.

Посетители кафе вдруг начинают мысленно напевать мотив какой-то песенки, ее играет оркестр и поют артисты… Внезапно прохожих на улице охватывает приступ неизъяснимого блаженства, и вот уже кто-то обнимает фонарный столб, а полицейский преподносит арестованному вору цветочек. Прокурор целует обвиняемого… Сыщик, проникший в дом к Штирнеру, вместо того чтобы убить диктатора, бреет его и получает монетку на чай, а затем сам сажает себя в тюрьму… Но вскоре вместо блаженства людей охватывает столь же неизъяснимый ужас: солдаты, бросив оружие, бегут, и даже пушки бессильны против «властелина мира»…

В конце концов Штирнер побежден, и Беляев великолепно рисует эпизоды этой схватки — в частности, переживания Штирнера, испытавшего на себе все то, что он заставлял испытывать других.

Первоначально, в газетном варианте, концовка романа была иной. Во время охоты на львов Качинский получает «мыслеграмму» о начавшейся войне против Советского Союза. Он, вместе с Дуговым (в газетном варианте — Дулов) и Штерном-Штирнером, после ряда приключений вылетает в Москву. И мыслеизлучающий аппарат в его руках помогает предотвратить агрессию, установить всеобщий мир и начать подготовку к организации Всемирного Союза Советских Социалистических Республик.

Качинский говорит Штерну, что когда-то существовал такой человек — Штирнер, который хотел стать «властелином мира». Но он был раздавлен тяжестью поставленной им задачи. Однако властелин мира все же есть — это Труд!

Роман показывает читателю некоторые реальные стороны капиталистической действительности 20-х годов. Несмотря на вымышленную ситуацию, описанная в романе борьба банков за власть — характерное явление для буржуазного строя.

Необычайно современно звучит сегодня проблема беляевского «Властелина мира». О телепатии или биологической радиосвязи в последние годы все чаще пишут авторы и научно-популярных статей, и серьезных книг. Она перестает быть объектом насмешек, становится предметом научного изучения. В книге Б. Б. Кажинского «Биологическая радиосвязь», 1962 (того самого Кажинского, которого знал еще Беляев) и в некоторых других работах перечисляются десятки экспериментов, поставленных в лабораториях разных стран, где исследовалась деятельность высшей нервной системы.

Удалось, например, записав биотоки мозга на магнитную пленку, воспроизвести их, усилить и передать подопытному животному. В ответ получены были точно такие же реакции, как и те, которые вызывались записанными колебаниями. В другом опыте обнаружился «центр удовольствия» у крыс: раздражение этого участка коры головного мозга вызывало у животного радостные, приятные ощущения. Что же касается биотоков, то они уже теперь применяются для мысленного управления протезами рук. В недалеком будущем мысленным приказом, передаваемым на расстояние, станут повиноваться машины-автоматы, работающие или путешествующие там, куда человек не может попасть. Биоразведчики-роботы пригодились бы для изучения и океанского дна и других небесных миров.

Линию «Властелина мира» продолжает роман «Продавец воздуха», печатавшийся в московском «Вокруг света» в 1929 году. Мистер Бэйли — герой его — тоже претендент на мировое господство, которого он хочет достигнуть довольно оригинальным путем: завладев земной атмосферой.

Бэйли — фанатик, не брезгующий ничем на пути к достижению поставленной цели. Он стремится не просто к личному обогащению (что едва ли не главное у Штирнера), а к диктатуре. Бэйли поддерживают капиталистические магнаты, желающие с его помощью установить, говоря современными терминами, фашизм на Земле. Невольно снова вспоминается Гарин из романа Алексея Толстого: он и Бэйли хотят добиться одного и того же, хотя и разными путями.

Роман «Продавец воздуха» — скорее памфлет, и «плакатность» в изображении главного героя, наделенного немногими, но предельно гиперболизированными чертами характера, — прием, к которому не раз прибегал Беляев. Черты гротеска носит и сама ситуация, создавшаяся благодаря проискам Бэйли.

Мы не чувствуем в Бэйли человека, ибо его беспредельный фанатизм заслоняет все остальное. Единственная черта, как-то низводящая этого маньяка до обычных смертных, — неравнодушие к Элеоноре Энгельбрехт, да и ею он готов пожертвовать ради своих целей.

Бэйли оживляется только тогда, когда говорит о будущем своем могуществе «продавца воздуха», — ведь по его утверждению он торгует воздухом даже с марсианами. Бэйли жесток: в его «паноптикуме» стоят фигуры замороженных жидким воздухом людей, пытавшихся бежать из подземного городка. Он радуется страданиям, на которые обрек человечество.

Метеоролог Клименко, от чьего имени ведется рассказ, смел, наблюдателен, — благодаря ему мы узнаем все о Бэйли. Пренебрегая смертельной опасностью, Клименко многое решает в судьбе обреченного подземного городка.

На службе у Бэйли находится крупный ученый Энгельбрехт. Ученый и его дочь Элеонора, по существу, пленники Бэйли. Энгельбрехт стоит вне политики, он занимается, как ему кажется, «чистой» наукой, не интересуется, что делает с его открытиями Бэйли. Ученые вне политики — могут ли быть такие?

Энгельбрехты — отец и дочь — вступают на единственно верный путь после мучительных раздумий. Сомнения стоили Элеоноре жизни. Ее трагическая смерть открывает глаза отцу, ставшему активным борцом, союзником Клименко.

И если Энгельбрехт придерживается вначале нейтралитета, то в конце — он олицетворение активного действия. Вот почему ученый вызывает наши симпатии.

Беляев намеренно подводит нас к такому драматическому финалу — быть может, иной, счастливый конец вызвал бы большее удовлетворение, однако прозвучал бы фальшиво. Ледяная статуя Элеоноры, рассыпавшаяся в прах, — суровый и вместе с тем оправданный финал трагической истории, разыгравшейся в горах далекой Якутии.

Много интересного и познавательного мы узнаем из «лекции» Элеоноры. Написана она с таким чувством меры, с таким юмором и теплотой, что никак не оставляет впечатления «принудительного ассортимента» к сюжету. Интересно, со всеми подробностями описан подземный городок, вплоть до плана расположения его этажей.

Впервые среди действующих лиц выступили два советских человека: Клименко и Никола.

«Показ от обратного», примененный в ранних рассказах вагнеровского цикла, использован в рассказе «Светопреставление» (1929). Неожиданно намного уменьшилась скорость света, и люди стали видеть не то, что происходит, а то, что происходило несколько минут назад. Подобная фантастическая ситуация дала возможность создать произведение с острым сюжетом, разворачивающимся в необычайной обстановке.

В «Светопреставлении» показаны нравы буржуазной прессы. Литературные достоинства рассказа — не только в остроумной фабуле. Читатель легко представляет себе и запоминает каждого из героев — и трех журналистов, которые всячески стараются перехитрить друг друга, и довольно легкомысленную Вильгельмину, и чванливого, надутого спесью лейтенанта барона Блиттерсдорфа, и рыхлую хозяйку пансиона Нейкирх. Фантастическая обстановка «светопреставления» позволила писателю особенно ярко, порой опять-таки прибегая к гротеску, обрисовать главных действующих лиц.

Трагикомическая история с изменившейся скоростью света словно срывает с них маску благопристойности.

В 1929 году, продолжая серию о профессоре Вагнере, Беляев пишет «Творимые легенды и апокрифы» — серию небольших новелл юмористического характера. Рассказ ведется в нарочито безыскусной форме. Хотите верьте, хотите нет, как бы говорит рассказчик, «за что купил, за то и продаю».

Беляев представляет нам записи о необычайных делах Вага, как для экономии времени (45 минут в год!) именует себя этот оригинал-ученый («Материалы к биографии Вагнера, собранные А. Беляевым»). Таковы забавные истории о человеке-блохе, который мог прыгать выше многоэтажного дома, человеке-термо, которому не нужна одежда даже в Арктике, и другие.

Само существо «открытий» в них, которые приводят к комическим происшествиям, черты, которыми наделяет Беляев Вагнера, сама манера письма и даже «материалы к биографии» дают основание отнести часть рассказов к юмористической фантастике.

Вагнеру удалось изготовить препарат, заставляющий изолированные от тела мышцы безостановочно работать в течение долгого времени. Он построил удивительный «автомобиль-самоход», приводимый в движение… ожившими человеческими ногами. Для рук Вагнер также нашел употребление: он приспособил их работать на мельнице. Окружающие назвали новый двигатель Вагнера «чертовой мельницей».

Сейчас созданы первые опытные образцы синтетической мышцы. Такая мышца из искусственного полимера прежде всего заменяет природные — изношенные, плохо работающие или совсем почему-либо вышедшие из строя. В сочетании с искусственным нервом она поможет обрести зрение многим слепым, вернет способность двигаться и работать парализованным. Крупицы предвидений можно найти даже и в этой, юмористического характера, фантастике Беляева.

Совершенно по-иному написан рассказ «Амба». В нем автор уже не посмеивается добродушно над Вагнером, не иронизирует, а наоборот, излагает события так, чтобы мы не сомневались в достоверности его необыкновенных экспериментов.

Вагнер поддерживает жизнь мозга погибшего человека и снабжает его глазами коровы. Мозг обретает зрение. Очевидно, что подобный эксперимент неосуществим. Но такая операция и ее последствия описаны Беляевым в манере «документальной хроники», с правдоподобными и убедительными деталями. В конце обычно даются комментарии от имени Вагнера, «подтверждающие» фактическую основу содержания. Они также выдержаны в документальной манере и закономерно завершают произведение.

Замысел «Амбы» был, видимо, навеян работой над «Головой профессора Доуэля». Но мозг Доуэля и мозг Ринга получили разные возможности. Доуэль помогает, хотя и вынужденно, Керну, он даже увлечен, в конце концов, этой работой и, главное, живет. А мозг Ринга служит просто проводником, который своей зрительной памятью помог найти дорогу к пострадавшему участнику экспедиции. Существование Ринга еще ужаснее существования Доуэля. Правда, узнав истину о положении, в котором он очутился, Ринг говорит Вагнеру: «Лучше так, чем никак…»

В 1929 году в московском и ленинградском журналах «Вокруг света», журналах «Борьба миров» и «Знание — сила» появляется много научно-фантастических и приключенческих рассказов Беляева. Среди фантастических рассказов выделяются «Инстинкт предков» и «Держи на Запад!».

В рассказе «Инстинкт предков» человек необъяснимым путем приобретает инстинкты далеких предков, давно угасшие у современных людей. У него обостряются чувства — обоняние, зрение, слух, появляются необыкновенная ловкость и огромная физическая сила. Герой рассказа на время как бы превращается в первобытного человека и переживает ряд приключений.

Дело, разумеется, не в самих перипетиях сюжета. Беляеву удалось передать ощущение жителя каменного века, который попал в совершенно иные условия и по-иному воспринимает мир.

«Держи на Запад!» — фантастический рассказ. В нем писатель обыгрывает парадокс времени. Чтобы вернуть молодость и силы «Великому уму», его отправляют на ракете с околосветовой скоростью. И время для экипажа начинает течь в обратном направлении. Люди молодеют. В конце концов опыт заходит слишком далеко, и в ракете летят… младенцы.

Возможно ли путешествие во времени, которое совершили герои Беляева? Теоретически можно утвердительно ответить на этот вопрос. При очень больших скоростях полета, сравнимых со скоростью света, время на звездолете будет течь иначе, чем на Земле. Этот «парадокс времени» предсказан теорией относительности. Физики уже убедились, что он справедлив для мира элементарных частиц. Но биология здесь еще не сказала своего слова, и проверка не в микро-, а в макромире, к тому же на живых существах, еще не проведена.

С развитием космонавтики, с ростом скорости полета космических кораблей парадокс времени будет приобретать все больший и притом практический интерес. Принципиально не исключена возможность, что погруженные в анабиоз межзвездные путешественники, вернувшись на Землю, встретятся со своими потомками.

В биологическом рассказе «Легко ли быть раком?» (1929) Беляев описывает переживания рака, который меняет свой панцирь. Это описание выдержано в трагикомическом тоне. «Если ко всему этому прибавить, что рак в первый год от рождения линяет по шесть — восемь раз, во второй год — шесть раз и только с шестого года начинает линять по одному разу в год, то есть только по одному разу в год испытывает все эти муки, о которых я дал вам лишь слабое представление, то скажите сами, легко ли быть раком?»

Среди приключенческих рассказов интересен рассказ «В трубе», в котором описывается необычайное приключение человека, случайно ставшего жертвой аэродинамического эксперимента. Глубиной психологической разработки отличается рассказ «Мертвая зона». Это история убийства, написанная не в шаблонном духе распространенного тогда зарубежного детектива.

Научная основа повести «Золотая гора», помещенной в журнале «Борьба миров», — искусственное превращение элементов, получение золота лабораторным путем. История открытия и борьба, которая разгорается вокруг него, — такова сюжетная основа этой повести.

В 1930 году появился роман «Подводные земледельцы» — первое произведение Беляева, открывшее новую линию в его творчестве. Роман печатался в московском «Вокруг света».

Основу романа составляют не только приключения и драматические конфликты, а трудовые будни, прежде всего жизнь подводного городка с ее повседневными заботами, радостями и печалями.

Внешне эффектными являются лишь завязка, когда прибывают новые обитатели подводного поселка Гидрополиса, и цепь эпизодов, рассказывающих о диверсии и подготовке к ней.

Герои романа — сильные, мужественные советские люди — показаны в труде, они преодолевают многочисленные опасности и трудности. Их роднят смелость и любовь к трудному, но увлекательному делу покорения морской стихии. Беляев и здесь следует своему творческому принципу — характер человека должен проявиться прежде всего в действии.

Роман «Подводные земледельцы» был в известной мере экспериментальным. Беляев впервые попытался отойти от приключенческой формы (хотя и не целиком). Он искал новые возможности для выражения давно занимавшей его идеи о покорении океана.

У побережий скоро возникнут подводные плантации водорослей. И если химия даст хорошие вкусовые приправы, то океан обеспечит нас в изобилии и растительной пищей. Можно будет говорить тогда уже о настоящем морском земледелии. «Водоросли важнее, чем атомная энергия» — так справедливо замечают сегодня японские ученые.

Вагнеровский цикл был продолжен в 1930 году рассказом «Хойти-Тойти» — историей слона из берлинского цирка Буша. Слона, наделенного человеческими способностями, читающего газеты… Вагнер поместил мозг Ринга (рассказ «Амба») в черепную коробку живого слона. Так появился на свет Хойти-Тойти. Такую операцию нельзя осуществить, она плод чистейшей фантазии. И все же за переживаниями человека в облике слона автор заставляет нас следить с живейшим интересом. На свободе слона подстерегают неожиданные опасности. Недаром после ряда приключений он возвращается в цирк, откуда бежал в поисках иной жизни.

Выразительнее других в «Хойти-Тойти» та часть, где описываются ощущения человека, получившего органы чувств животного. Для него как бы открывается новый мир. В этом мире он не чувствует себя обреченным, как голова Доуэля. Хойти-Тойти продолжает работать в цирке Буша, честно зарабатывая свой ежедневный трехсотпятидесятикилограммовый паек…

Покорение человеком природы давно волновало Беляева. Ведь он в своих мечтах уже пришел к тому, что увидел людей будущими властелинами океана и воздуха. И если раньше он искал в отдаленных перспективах науки убежденность в осуществимости своих фантазий, то теперь уверенность и силу убедительности давала сама жизнь, создававшаяся его читателями.

Беляев пишет в 1930 году рассказ об управлении климатом с помощью искусственного дождевания — «ВЦБИД», что расшифровывается как Всесоюзное Центральное Бюро Искусственного Дождевания.

В том же году появились очерки-этюды «Город победителя» и «Зеленая симфония».

В них Беляев показал архитектуру и жизнь в городах будущего. Особенно интересен очерк «Зеленая симфония». В нем по существу изображен город-спутник — то, что создается сейчас на наших глазах. В этюде «Город победителя» показаны общие контуры нового города и нового быта. Мы видим их глазами приезжего, экскурсанта, которого поражает «внутренняя целесообразность» всего уклада жизни в социалистическом городе — от архитектуры до убранства гостиниц.

Некоторый «бытовизм», обыденность обоих очерков придают им особую убедительность. Это завтрашние будни, это блага, доступные всем, а не что-то временное или исключительное, утверждает Беляев. Вместе с тем в этих зарисовках (особенно в «Городе победителя») перед нами контуры жизненного уклада новой эпохи, жизни людей здоровых, гармонически развитых, счастливых. Писатель заражает удивительно радостным ощущением Грядущего, хотя и не рисует его во всей полноте.

К 1930 году относится также очерк о Циолковском — «Гражданин Эфирного Острова».

Беляев по-прежнему не оставляет «фантастику парадокса». На этот раз его увлекает биологическая тема, и он печатает в 1930 году в журнале «Знание — сила» фантастический рассказ «Нетленный мир». Что было бы, если бы вдруг исчезли микробы, прекратилось бы гниение, скисание, брожение — все, что совершается благодаря работе микроорганизмов?

В 1930 году Беляев опубликовал «рассказ из колониальной жизни», названный «Рами». Действие его происходит в Индии. Рами — маленькая девочка, принадлежащая к касте неприкасаемых. Невольно вспоминаются те страницы романа «Ариэль», где рассказывается о странствиях героя, его встречах с беднотой…