Часть тринадцатая
Часть тринадцатая
После «Борьбы в эфире» вышло несколько произведений о будущем. Среди них — научно-фантастический и политический роман Э. Зеликовича «Следующий мир» (1930).
Как и в других подобных произведениях того времени, автор прежде всего подробно рассказывает о науке, технике и культуре коммунистического общества, но он стремится также показать и различные стороны жизни людей, затрагивает, в частности, вопросы семьи, брака, воспитания и обучения детей, труда и отдыха, общественного питания.
Автору удалось показать будущее реалистически и правильно подметить тенденции современного прогресса. Свое отношение к теме автор отчетливо выразил в следующих словах, приведенных в романе: «Никто не может знать, каким будет человеческое общество через сотни и даже десятки лет. Но мы отлично представляем себе, каким оно должно быть».
В публицистической, как указано в подзаголовке, повести Яна Ларри «Страна счастливых» (1931), действие которой относится примерно к концу нашего века, можно найти все аксессуары произведения о будущем. Там и радостная свободная атмосфера грядущего бытия, и «голубые города» (правда, они носят конкретное название, вроде Магнитогорска), и общественное питание, и «коммунальные телевоксы» (робот-прислуга).
Разумеется, герои носят «созвучные эпохе» имена: Нефелин, Яхонт, Бриз, Молибден, Африк, Шторм… Но картины относительно далекого будущего представляются — особенно сейчас — безусловно наивными. Труд очень легок, жизнь беззаботна и изображена в виде чудесной сказки. Литературные недостатки повести совершенно очевидны: в ней нет ни живых людей, ни даже техники. Это лишь схема, лишь конспект.
Позднее вышел еще роман «Арктания» Г. Гребнева (1938) и повесть «Концентрат сна» Л. Платова («Вокруг света», 1939).
Сюжет «Арктании» составляет борьба с последствиями фашизма, уцелевшими после войны. Коммунизм уже установлен на всей планете. Не давая всеобъемлющей картины грядущего, автор показывает грандиозные преобразования, совершенные на Земле. Он описывает новую Арктику, где возник город Североград, преображенную Сахару, транспорт будущего — гигантские подводные лодки, стратопланы и дирижабли, усовершенствованные способы связи. Роман имеет заголовок «Арктания» — по названию летающей станции, которая постоянно находится над Северным полюсом.
«Концентрат сна» Л. Платова содержит наброски картины мира, каким он будет спустя столетие, когда удастся победить сон и полностью раскрыть огромные возможности, какими располагает человек.
Ни в одном из произведений 30-х годов, как и более ранних, нет полнокровных образов людей, нет показа человеческих взаимоотношений, нет конфликтов, нет изображения душевного мира героев.
Все же эти социальные утопии, несмотря на свое несовершенство, оставляли у читателя ощущение неизбежности победы коммунизма и наступления лучшего будущего. Их можно считать предшественниками послевоенной социальной фантастики.
И лишь много позднее, с конца 50-х годов, после того как по-новому начали обсуждаться проблемы, связанные с формированием личности, взаимоотношениями между техникой и человеком, появилась возможность и представить себе ряд аспектов характера человека завтрашнего дня, появилась возможность говорить о морально-этических, психологических, социологических сторонах того будущего, которое ранее рисовалось лишь с внешней и прежде всего научно-технической стороны.
Кроме того, бурный темп прогресса, особенно в последние два десятилетия, открыл новые горизонты для фантазии. Необычайно расширился фон, на котором могут действовать герои. Наиболее яркий пример — космос: сейчас «космический антураж» воспринимается уже как нечто само собой разумеющееся, и он присутствует в большинстве произведений. Если раньше читателю нужно было многое объяснять, вводя научно-популярный элемент, то теперь этот элемент сведен к минимуму, а нередко просто отсутствует.
Теперь писатель получил полную свободу изображать человека в любых ситуациях. И возникли уже иные проблемы, которые не волновали фантастов прежде. Такова, например, проблема человека и машины, которая сейчас дискутируется в фантастике и нашей и зарубежной не меньше, чем космическая.
Нас теперь перестали удивлять такие достижения науки и техники, как космонавтика, автоматика, кибернетика и другие. Мы читаем о будущих успехах и спокойно воспринимаем эту, пользуясь словами Горького, безумную фантазию. Так будет!
Но в 20-е и 30-е годы положение было иным. Контуры Грядущего оставались неясными, в науке и технике еще не произошли те сдвиги, которые свершились недавно на наших глазах. Они не могли дать материала для далеких прогнозов, хотя бы и в форме сугубо фантастической. И не случайно произведения об очень далеком будущем, в которых присутствует подлинно смелая фантазия, появились лишь в 1958–1960 годах, — это «Туманность Андромеды» И. Ефремова и «Магелланово облако» Станислава Лема.
Именно теперь стало возможным писать уверенно о таких головокружительных перспективах, как радиосвязь с галактиками, полеты к звездам, ультрасовершенные кибернетические машины. А главное, именно теперь страна вступила в эпоху развернутого строительства коммунистического общества и необычайно возрос интерес к вопросу о том, каким же оно будет. Поэтому, в частности, и фантастика «дальнего прицела» приобрела особую актуальность, пользуется вниманием читателей, чего нельзя сказать о довоенном времени.
Книга, правильно отображающая далекие тенденции развития науки и техники и социальные устремления, в те годы вряд ли могла быть написана. Требовались прежде всего иные произведения — о ближайшем будущем, и Беляев старался своим творчеством удовлетворить это требование: если собрать воедино все, что он написал в разных вещах 1930–1940 годов, то возникнет довольно стройная картина наших грядущих достижений.
Это была подготовка к работе над крупным произведением о коммунистическом обществе — работа, которую писатель выполнить не успел.
Беляев всегда был в поиске. С самого начала своего творческого пути он искал все новые и новые формы научной фантастики: приключенческие произведения лишь с элементами фантастики («Остров Погибших Кораблей»), остросюжетный рассказ, в котором фантастическая посылка становится основополагающей («Голова профессора Доуэля»), фантастический памфлет с острым социальным звучанием («Ни жизнь, ни смерть»), юмористическая фантастика («Идеофон», отчасти рассказы из цикла «Изобретения профессора Вагнера»), роман-предостережение («Властелин мира», «Продавец воздуха»), фантастика познавательная («Воздушный корабль», «Чудесное око», «Звезда КЭЦ» и другие), использование фантастического допущения как литературного приема («Ариэль»). Таковы были направления, которыми он шел и которые получили затем свое дальнейшее развитие.
В годы, когда работал Беляев, фантастика пользовалась большой популярностью. Тяга к знаниям была очень велика, и литература, рассказывающая о перспективах развития науки и техники, литература мечты находила широкий круг читателей, особенно среди детей и молодежи. В стране разворачивалось грандиозное строительство, и стремление заглянуть в будущее, увидеть свершенными еще более смелые замыслы, отвечало читательским запросам.
Научная фантастика выпускалась многими издательствами — в том числе «Земля и фабрика», «Молодая гвардия», Детиздат, Госиздат, «Пучина», «Прибой» и другие. Возобновилось издание журналов «Вокруг света» и «Мир приключений», выходит новый журнал «Всемирный следопыт». Во всех этих журналах, а также детских — «Юный пролетарий», «Еж», «Знание — сила», «Пионер», в журнале «В мастерской природы», организатором и вдохновителем которого был Я. И. Перельман, — печатались научно-фантастические романы, повести, рассказы и очерки советских и зарубежных авторов.
Фантастике уделяли внимание даже специальные журналы. Так, журнал «В бой за технику» поместил роман А. Беляева «Под небом Арктики» и ввел отдел «Транспорт в научной фантастике», в котором печатались и разбирались отрывки из научно-фантастических произведений.
Один из номеров журнала «Борьба за технику» был посвящен обсуждению проблем научно-фантастической литературы, глубоко интересовавших многих писателей. В нем приняли участие такие крупные писатели, как А. Толстой, Ф. Гладков, В. Катаев, Н. Асеев, Я. Купала, М. Ильин. Журнал привел в этом номере высказывание М. Горького, которое относилось и к фантастике: «Искусство во всех его видах должно служить могучим орудием технической пропаганды».
Тематика советской фантастики 20—30-х годов была очень разнообразной.
Фантасты уделяли много внимания астрономии, проблеме жизни на других мирах и связи с ними. Воображаемая цивилизация на Марсе, судьбы этой загадочной планеты и попытки гипотетических марсиан спасти древний умирающий Марс от гибели, гипотеза о переселении жителей легендарной Атлантиды на Марс, следы посещения Луны представителями инопланетной цивилизации, посещение Земли марсианами и обитателями других звездных систем, возможные космические катастрофы — таковы примеры некоторых фантастических сюжетов.
Занимала фантастов и проблема освобождения атомной энергии. В романе В. Орловского «Бунт атомов» (1928) впервые была изображена возможная опасность, которую таит высвобождение скрытой в атоме силы. После Г. Уэллса (роман «Освобожденный мир», 1918) это первое произведение фантастики на подобную тему. Орловский рассказывал также о поисках ученого, прослеживал путь открытия. Романом-предупреждением явилась и его «Машина ужаса» (1927). Орловский выступил здесь как предшественник А. Беляева. Он описал неудавшуюся попытку установить господство над миром с помощью машины, вызывающей эпидемию страха. Как и у Беляева, претендент в диктаторы, создавший свое невиданное оружие, терпит поражение благодаря вмешательству русского ученого.
Подобная тема затрагивалась и С. Беляевым в романе «Радиомозг» (1928), Ю. Долгушиным в романе «Генератор чудес» (1939–1940). Романом-предупреждением был и «Пылающий остров» А. Казанцева (1941).
Проблемам переделки природы, и в частности, отеплению и освоению Арктики, преобразованию пустынь, уделяли внимание, помимо А. Беляева, А. Казанцев, Г. Гребнев, Г. Адамов.
Г. Адамов впервые выступил с научно-фантастическими рассказами в середине 30-х годов. В них затрагивались проблемы энергетики, которая поможет осваивать Арктику и пустыни. Однако известность Адамову принесли романы «Победители недр» (1937) и «Тайна двух океанов» (1939). В 1938–1942 годах он написал роман «Изгнание владыки», который вышел в свет лишь после смерти автора — в 1946 году. Он явился попыткой показать широкую картину переделки природы Арктики.
В 1941 году началось печатание отрывков из романа А. Казанцева «Арктический мост» — о строительстве трансарктического подводного туннеля между Советским Союзом и США.
Украинский писатель Н. Трублаини в романе «Глубинный путь» писал о гигантском транспортном туннеле между Москвой и Владивостоком.
В фантастическом романе Г. Гребнева «Арктания» (1938) показаны были освоенная Арктика и пустыня Сахара, а также многие достижения науки и техники будущего.
Тема необыкновенных путешествий, географических и этнографических открытий затрагивалась в советской фантастике еще давно, и не одним только B. Обручевым. Так, Н. Шпанов в романе «Земля Недоступности» (1930) рассказал об экспедиции к Северному полюсу на подводной лодке для поисков залежей подземных ископаемых.
В периодике печатались фантастические произведения на историко-археологическом, этнографическом и географическом материале. Фантасты изображали поиски неведомых науке, исчезнувших цивилизаций, необычайные находки памятников материальной культуры, встречи с представителями будто бы уцелевших племен, даже далекими предками человека. Таковы рассказы Л. Гумилевского «Страна гипербореев» (1927), C. Семенова «Подземные часы» (1927) и «Кровь Земли» (1928).
Начала появляться и сказочная фантастика. В отличие от обычной сказки, в ней присутствует либо элемент популяризации науки, либо используется прием, позволяющий показать недоступное нашим органам чувств, представить обычные явления под необычным углом зрения. Примером такого приема служит уменьшение человека до размеров, позволяющих ему побывать в мире малых величин. В «Необыкновенных приключениях Карика и Вали» (1937) Я. Ларри описывались фантастические приключения двух ребят, которые стали «сверхкарликами» и потому смогли познакомиться с жизнью насекомых в их естественной обстановке.
Одной из основных в советской фантастике с самых первых лет ее развития была тема космических путешествий. Начатая Циолковским, она была продолжена затем в творчестве многих писателей. Как приемом воспользовался ею А. Толстой в романе «Аэлита». Другие фантасты задолго до начала космической эры рассказывали о полетах на Луну и планеты.
В повести «Путешествие на Луну» (1926) С. Граве описал лунный перелет на ракете «системы Циолковского». С. Григорьев написал фантастический рассказ «За метеором» (1932) — о полете ракет в пояс астероидов.
В 1926 году вышел роман А. Ярославского «Аргонавты Вселенной» — о полете на Луну в атомном ракетном корабле. «Путешествие на Луну и на Марс» — так назывался фантастический рассказ В. Язвицкого (вошедший в его сборник «Как бы это было», 1938). Навеянный также идеями Циолковского, он описывал впечатления неискушенного пассажира ракеты, побывавшего на Луне и на Марсе.
В романе А. Палея «Планета КИМ» (1930) ракета, отправленная на Луну, по ошибке попадает на астероид Цереру, где возникает небесный поселок. Добыв горючее, жители Цереры, переименованной ими в планету КИМ, возвращаются на Землю. В 1939 году В. Владко выпустил роман «Аргонавты Вселенной» о полете на Венеру.
Межпланетные путешествия и внеземные станции описывались и в романах о будущем, социальных утопиях. У Беляева в романе «Борьба в эфире» мы находим упоминание о космическом летающем городе.
К фантастике в довоенное время обращались писатели, работавшие в реалистической прозе. Среди них, помимо Алексея Толстого, — Б. Ясенский («Я жгу Париж»), Б. Лавренев («Крушение республики Итль»), B. Катаев («Повелитель железа» и «Остров Эрендорф»), Вс. Иванов и В. Шкловский («Иприт»), М. Шагинян («Месс-Менд» и «Лори Лен, металлист»), П. Павленко («На Востоке»), И. Эренбург («Трест ДЕ»). Современность и фантастика сосуществуют в романе Л. Леонова «Дорога на Океан».
В 1925–1930 годах — пятилетии, когда Беляев работал в Москве, печатался во «Всемирном следопыте» и московском «Вокруг света», выпустил ряд романов и много рассказов — советская фантастика переживала известный подъем. Правда, по-прежнему в периодике и на книжном рынке преобладали произведения зарубежных авторов. Еще по-прежнему общий литературный уровень нашей фантастики был невысок. Но уже появлялись и интересные вещи, и новые имена.
Кроме А. Беляева и Г. Адамова и других перечисленных авторов выступали А. Палей, Г. Арельский, C. Горбатов, Н. Железников, М. Зуев-Ордынец, С. Колдунов, С. Красновский, В. Левашов, Н. Мюр (псевдоним В. Рюмина), Н. Пан (псевдоним А. Нечаева), В. Никольский, Л. Платов, Н. Томан и другие.
Однако после тридцатого года наступил определенный спад. Сказывалась и общая обстановка. Поэтому приключенческий сюжет стал строиться чаще всего как шпионско-детективный, а в ряде произкедений описывались эпизоды будущей войны. Авторы детской фантастики, стремясь заинтересовать своего читателя, вводили в качестве героев пионеров.
Увлечение «зайцами», пробиравшимися на межпланетные корабли и подземоходы, приняло такие размеры, что на это обратил особое внимание Беляев. Он выступал с рецензиями, в которых предостерегал от увлечения подобными приемами. Он предостерегал и против построения сюжета на ничем не оправданной случайности, которой вполне можно избежать. Наконец, он считал серьезным недостатком неумение многих фантастов легко, незаметно и органично подать научный материал. Этим страдали даже такие известные произведения, как романы Г. Адамова.
Заслуга Беляева состоит в том, что он своим личным примером показал, каким путем нужно пойти, чтобы выйти на широкую дорогу большой литературы.
Эта дорога открылась только в наши дни.
Говоря о творчестве Беляева, нельзя подходить к нему с современными мерками. Он жил и творил в иное время, когда наука и техника еще не приоткрыли для воображения столь удивительные перспективы, как сейчас. С другой стороны, и фантастика не ставила тогда (и не могла ставить) тех задач, какие встали перед ней и начинают решаться сегодня: показать человека и общество завтрашнего и даже послезавтрашнего дня.
Прошли десятилетия, но и сейчас не снята острота тех социальных проблем, которые ставил и решал средствами фантастики писатель. Пусть они приняли иную форму, пусть многое изменилось в мире — судьбы беляевских героев продолжают волновать и читателя наших дней. Забыты книги-однодневки, появилась новая, качественно иная фантастика, но Беляев по-прежнему остается любимым для тех, кто впервые приобщается к литературе мечты. Новое поколение молодых читателей приняло его так же, как принимала в свое время читательская молодежь 30-х годов — первые ценители «Человека-амфибии» и «Головы профессора Доуэля». Ленинградский критик С. П. Полтавский, говоря об успехе послевоенных изданий беляевских книг, назвал его «вторым рождением фантаста».
Творчество Александра Беляева было оценено по заслугам лишь в последнее десятилетие. Не только переиздавались многократно его произведения, но и критика объективно подошла к работам писателя.
В своих книгах Беляев провозгласил и воплотил гуманистические идеалы советской фантастики — одушевленность идеями человеческой и социальной справедливости, взволнованное обличение всех форм угнетения, веру в величие человека, его разума, в его неограниченные возможности, убежденность в праве людей на счастье.
Беляев дорог и нужен читателю. Его романтическая сказка-мечта волнует сердца, наполняет жизнь радостным и нетерпеливым ожиданием великих свершений. О чем бы он ни рассказывал, он рассказывает о самом главном в человеке — о необходимости непримиримо сражаться за мечту против равнодушия, за добро против зла. Он рассказывает и о том главном, что составляет дух нашего времени, — о большой, гуманной идее человеческой справедливости. Эта мысль незаметно ведет воображение из мира юношеских сказок в большой мир больших идей, где речь идет уже о судьбах человечества, о трудной борьбе и историческом оптимизме.
Творчество Беляева навсегда останется в истории советской научно-фантастической литературы.