Глава XIX Подпольное государство (2). Устройство

Глава XIX

Подпольное государство (2). Устройство

В Кракове я работал около полугода — с февраля по сентябрь сорок первого. И эта работа была совсем не похожа на то, чем я занимался прежде. Свое новое задание я получил потому, что знал несколько языков, разбирался в международных отношениях и отличался хорошей памятью. Я должен был прослушивать по радио все выпуски новостей и составлять сводки для руководителей краковского Сопротивления. Причем ловить не передачи на польском из Лондона или агитационные передачи ВВС, а станции нейтральных стран — таких как Турция, СССР (до его вступления в войну), Швеция, по возможности США. Руководство хотело иметь исчерпывающие сведения о военной и дипломатической обстановке. А для этого чересчур тенденциозную информацию радио союзников на английском, польском и французском нужно было дополнять хроникой и комментариями из нейтральных источников. Если мои сводки были удручающими и не вселяли надежд, их читали только наши лидеры, но чаще всего их использовала краковская подпольная пресса[107].

Это было время самой интенсивной работы, но и самых многочисленных арестов. Еще при возникновении подполья в самом начале войны были допущены серьезные ошибки, которые имели трагические последствия. Большинство организаторов рассчитывали на то, что война будет короткой. С этим ложным посылом и были связаны все беды.

Главная цель подпольного движения, предполагающего недолгий срок деятельности, — сеять хаос и панику в рядах противника. Для этого требуется проводить как можно больше акций в разных точках одновременно. Секретность и конспирация в этих условиях — задачи временные, а потому второстепенные. И об успехе судят по тому, какой вред удалось причинить врагам, а не по тому, насколько хорошо организована сама подпольная система.

Недооценка фактора времени может обернуться катастрофой. Первые участники польского Сопротивления как раз и пострадали в результате такого заблуждения. С конца 1939 года в Польше действовало очень много военных и политических подпольных организаций, объединявших людей из всех слоев общества. И каждая старалась по возможности расширить поле своей деятельности. Если бы война закончилась в сороковом, как мы тогда надеялись, все их можно было бы бросить в бой в решительный момент, и это была бы немалая сила. Но летом сорокового нас потрясло известие о поражении Франции, и мы поняли, что победы союзников, если она вообще будет, придется дожидаться еще долго. Однако остановить спонтанно разрастающееся подпольное движение было уже невозможно. Началась волна арестов, лишившая нас многих замечательных лидеров. Именно тогда один за другим были расстреляны или отправлены в концлагеря Ратай, Рыбарский, Недзялковский, Домбский и другие. Первыми жертвами стали так называемые «автономные центры», то есть изолированные группы, не примкнувшие к большим организациям. Они могли эффективно работать недолгое время, но война затянулась, а в этих условиях они были обречены на гибель. Гестапо очень быстро расправилось с ними. Вторая половина сорокового и первая половина сорок первого — время страшных потерь, поляки заплатили своей кровью за политические иллюзии, связанные с надеждами на Францию и Великобританию.

Жестокий урок был усвоен. Мы поняли: чтобы продолжать крупномасштабные действия, необходимо полностью изменить систему. Успех и само существование подполья зависели от того, сможем ли мы объединить разрозненные отряды в мощную централизованную организацию. Только такая организация могла распределять финансовые ресурсы и изготавливать несметное количество необходимых для подпольной работы документов. Таких, как удостоверения личности (Kennkarten), подлинные справки из немецких служб трудоустройства (Arbeitsamt) и множество других бумаг на разные случаи (например, разрешения на поездки из одной области в другую). Военные отряды нуждались во взрывчатке и современном оружии, которое малыми силами, как ни старайся, раздобыть невозможно. Политическим и пропагандистским органам требовались типографии, огромные запасы бумаги и масса работников разных профилей: журналистов, полиграфистов, распространителей. По мере усложнения структуры понадобились люди, которые поддерживали бы связь между разными ее ветвями. А связным нужны были явки, убежища, тайники, склады, помещения для хранения архивов и для встреч. Только большая организация могла обеспечить разделение труда, служащее и всеобщей безопасности, и эффективной работе такого сложного механизма. По мере того как центральная организация консолидировалась, вбирая в себя ближайшие разрозненные группы, те группы, что действовали на периферии, подвергались все большему риску. Они стали чем-то вроде живого щита между гестапо и основным ядром Сопротивления. Как только гестапо нападало на след подполья, оно неминуемо раскрывало эти группы. Удар обрушивался на них, а дальнейшее расследование прекращалось. Так предместья осажденного города принимают на себя вражеские снаряды, не долетающие до центра.

Для гестапо такое положение дел стало неразрешимой загадкой, да и нас самих оно порой озадачивало. Нередко полиция ограничивалось всего одним днем повальных арестов, считая, что и вся организация теперь разбита, уничтожена или обезврежена. А иногда бил тревогу кто-нибудь из арестованных — передавал на волю через специально созданную для таких случаев цепочку, что гестаповцы нашли тайники и теперь им известны имена главных руководителей.

Арестованного допрашивали, требуя сведения о двух-трех лицах, имевших, как он полагал, большой вес в организации, на деле же возглавлявших полусамостоятельный отряд, по заданию которого он работал. Гестапо, таким образом, думало, что поразило цель, а оказывалось в тупике.

Система организованного Сопротивления как продолжения польского государства под управлением правительства в изгнании, состояла из пяти основных структур.

1. Административная структура состояла из главного и областных представителей (делегатов) правительства. Они руководили отделениями (департаментами), соответствующими министерствам лондонского правительства: департамент внутренних дел, финансов, образования и т. д. Задача этого аппарата состояла в том, чтобы осуществлять тайное, подпольное, независимое от оккупантов, управление страной. Так воплощался в жизнь общий принцип неподчинения оккупационным властям. Поляки отказывались признавать правомочность немецкого Генерал-губернаторства, специальный декрет объявлял не имеющими силы все законы и распоряжения, исходящие от немцев[108]. Во избежание хаоса властные полномочия на всей территории страны передавались подпольной Делегатуре.

И очень скоро эта подпольная администрация стала куда более авторитетной в глазах граждан, чем нацистская, опиравшаяся на насилие. Практически в каждом воеводстве, каждом городе и районе был представитель Сопротивления, который обеспечивал власть подпольного государства и поддерживал связь с местным населением. Эти представители были готовы взять на себя управление по всей стране, как только она освободится от захватчиков.

2. Военная структура включала в себя подпольные вооруженные силы. Во главе их стоял верховный главнокомандующий, которому подчинялись командующие воеводств и округов, прерогативы которых на данной территории определялись требованиями военного времени. Они могли издавать постановления и декреты, мобилизовывать население для выполнения тех или иных работ, призывать мужчин в армию. Каждый солдат этой подпольной армии имел те же права и обязанности, что и обычный солдат регулярной армии; так же, как и там, год службы засчитывался ему за два.

Верховный главнокомандующий, хоть это и не было обнародовано, получил от президента Польской Республики особые полномочия, в частности позволявшие ему объявить полную или частичную мобилизацию в тот момент, когда польское правительство в изгнании по согласованию с правительствами союзников отдаст приказ о всеобщем выступлении против оккупантов.

Эта вооруженная часть Сопротивления получила в 1942 году название Армии Крайовой и выполняла две основные функции: во-первых, занималась политической диверсией, пропагандой, подготовкой к всенародному восстанию; во-вторых, чисто военной деятельностью — саботажем (подрывавшим немецкую гражданскую и военную промышленность), прямыми диверсиями (нанесением урона немецкой армии, ее коммуникациям, снабжению и транспорту), формированием воинских частей и т. д. Кроме того, АК сотрудничала с подразделениями, действовавшими на территориях, присоединенных к рейху и к Советскому Союзу[109].

3. Роль парламента играло представительство политических партий Сопротивления[110]. Каждая из четырех основных партий занималась по собственной инициативе различной деятельностью в рамках Сопротивления. Они имели право вести самостоятельную пропаганду, социальную и политическую работу, организовывать независимые акции против оккупантов. С представительством партий тесно сотрудничали глава Делегатуры и верховный главнокомандующий. Под контролем парламента были финансы, он решал, сколько членов от каждой партии войдет в состав подпольной Делегатуры, а также в ее центральный и местные аппараты. Партии имели своих представителей в лондонском правительстве в изгнании.

4. Четвертая структура называлась Управлением гражданского сопротивления[111]. Его задачей было поддержание в стране политики неповиновения оккупантам. В состав Управления входили известные ученые, юристы, священники и общественные деятели. Они должны были бороться с предателями и коллаборационистами, судить тех, кто обвинялся в сотрудничестве с нацистами, выносить им приговор и следить за тем, чтобы он приводился в исполнение. Местные отделения этой структуры имели право выполнять функции трибуналов.

Подпольные суды могли приговаривать к общественному порицанию или смерти. Порицание выносилось полякам, нарушившим установку на сопротивление оккупантам (если они не могли оправдать свое поведение). Такое решение предавалось гласности, виновный немедленно подвергался остракизму, а после войны должен был предстать перед судом. К смертной казни приговаривались те, кто активно сотрудничали с нацистами или были уличены в действиях против участников Сопротивления. Трибунал мог также приговаривать к смерти любого представителя немецкой администрации, отличавшегося особой жестокостью. Приговоры не подлежали обжалованию и всегда приводились в исполнение.

5. Пятая структура работала с отдельными организациями. Она координировала действия политических, экономических, образовательных и религиозных объединений, не входивших в компетенцию четырех предыдущих структур. Некоторые из этих групп выполняли важные задачи, например разрабатывали учебные программы для всей системы подпольного образования, от школ до университетов. Другие поддерживали моральный дух населения, занимались благотворительностью, оказывали материальную помощь пострадавшим от оккупантов. Хотя эти организации не входили непосредственно в систему Сопротивления, они также были важны и незаменимы в общей борьбе.

Вот так выглядело подпольное польское государство зимой 1941/42 года.

За границей видные политики, польские и зарубежные, часто спрашивали меня, насколько оправданы будут столь суровые меры наказания коллаборационистов, если война затянется надолго, а нацистский террор еще ужесточится. У меня никогда не было никаких колебаний на этот счет. Как бы ни разворачивались военные события и каких бы жертв ни требовала тактика тотального сопротивления, она должна оставаться неизменной. В дальнейшем мы в Польше стали замечать, что другие страны порой не придают значения тому, что нам пришлось выстрадать и на какие жертвы пойти. Об этом с горечью говорили, об этом писали подпольные газеты, это обсуждалось в правительстве. Несмотря ни на что, мы прилагали все силы и пускали в ход любые средства, жертвовали жизнью отдельных людей и даже всего народа в целом ради победы демократической коалиции, и нас оскорбляло то, что другие страны, боровшиеся не так ожесточенно, как Польша, и даже поддерживавшие отношения как с демократами, так и с фашистами, «отделались» легче, чем мы.