Глава 7 Подготовка и устройство базы Скотт

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Глава 7

Подготовка и устройство базы Скотт

В то время как мы, вернувшиеся в Лондон на «Тероне», готовились к тому, чтобы снова отправиться на юг, а позже были активно заняты укреплением базы Шеклтон и устройством станции Саут-Айс, Комитет моря Росса работал над осуществлением плана устройства базы Скотт. Подбирались люди и материальная часть, самолеты, собаки и тракторы, было получено судно, на котором они должны были отправиться на юг, в залив Мак-Мердо.

Пятеро ученых, выделенные Новой Зеландией как часть вклада этой страны в организацию Международного геофизического года, должны были присоединиться к новозеландской партии Трансантарктической экспедиции; поэтому и помещения, и количество запасов нужно было значительно увеличить. Ответственность за деятельность обеих партий возлагалась на сэра Эдмунда Хиллари, и я предоставляю ему возможность описать в двух следующих главах их приготовления и успешное развертывание работ.

Организация партии моря Росса, входящей в Трансантарктическую экспедицию, приобрела срочный характер, когда Миллер, Клейдон и я вернулись из нашей поездки на «Тероне» в море Уэдделла. Устройство базы Шеклтон позволило приобрести полезный опыт, и в частности заставило нас осознать, насколько важны предэкспедиционная тренировка и планирование для нашей партии, прежде чем мы покинем Новую Зеландию. Хотя большая работа была уже проведена в наше отсутствие руководящей организацией — Комитетом моря Росса в лице секретаря его А. С. Хелма и различных исполнительных подкомитетов, все же многое еще оставалось сделать, а время шло быстро.

Задача по помощи Банни Фуксу не казалась устрашающе сложной. Мы должны были проложить тракторный маршрут с полярного плато вниз, к морю, и устроить два склада горючего и продовольствия для совершающей переход партии: один — на 80° южной широты, другой — на 83° южной широты. Но задачи, стоящие перед нашей экспедицией, колоссально усложнились со времени ее начала. В нашу партию теперь включалась группа из пяти ученых, которые должны будут проводить исследования по программам Международного геофизического года. Я тоже решил пополнить партию достаточными силами для работы в полевых условиях, чтобы иметь возможность выполнить широкую программу топографических съемок и геологических изысканий. Это привело к тому, что наша партия зимовщиков выросла от скромного общего числа в 12 человек до более внушительного числа в 22 и подобным же образом должны были расшириться домики нашей базы и ее оборудование. Позже я решил сохранить в нашем составе также Мэррея Дугласа, и в конце концов на базе Скотт нас зимовало 23 человека. Мы теперь рассматривали себя не только как партию поддержки Трансантарктической экспедиции, но еще и как группу, осуществляющую первую серьезную попытку Новой Зеландии исследовать территорию Росса, и намеревались максимально использовать каждую минуту для этой цели. Мы располагали обширными сведениями из первых рук о заливе Мак-Мердо, где намечали устроить нашу базу. В то время как трое из нас были с Фуксом на «Тероне», другие трое новозеландских наблюдателей отправились на юг, в море Росса, для участия в операции военно-морского флота США «Дипфриз-1». Двое из этой тройки были членами нашей зимующей партии: Тревор Хэдзертон — геофизик и старший ученый, руководитель новозеландской группы Международного геофизического года и Верни Ганн — один из наших геологов, опытный и сильный альпинист. Третьим наблюдателем был лейтенант-командор новозеландского военно-морского флота У. Дж. Л. Смит. Как капитану экспедиционного судна «Индевр» ему было поручено сообщить о местах, подходящих для разгрузки судна. Главная задача партии состояла в исследовании западной стороны залива Мак-Мердо, чтобы найти подходящее место для базы Скотт. Первоначальный план Фукса предусматривал использование ледника Феррара как пути на полярное плато. Этим маршрутом шел на запад Скотт, и хотя, согласно его отчету, дорога эта довольно трудная, но он успешно поднялся по ней на плато. Следовательно, это была первая линия обследования, обещающая нужные результаты. Подняться по леднику Феррара для нас было чрезвычайно удобно, так как эта прямая дорога наверх должна была послужить и путем к южным складам. Предстояло исследовать несколько мест в качестве возможных площадок для базы Скотт. Два члена партии Скотта, профессор Дебенэм и сэр Чарльз Райт, рекомендовали каждый по одному району исследования: первый — острова Дейли, второй — мыс Баттер.

Наши исследователи залива Мак-Мердо проявили значительную настойчивость и изобретательность при выполнении своей задачи. Транспорта у них не было, и они сами тащили свою провизию и лагерное оборудование на санях из стеклопластика на протяжении нескольких сот миль по неровному морскому льду и леднику. На острова Дейли они взобрались с большим трудом, так как эти острова окружены грозным поясом ледяных утесов и озер талой воды, совершенно непроходимых для транспортных машин. Вокруг каждого острова шел глубокий ров, по которому бежала вода, а на их крутых, усыпанных камнями склонах было мало плоских участков далее для одного домика, не говоря уже о полудюжине, которую мы хотели построить. Обследование мыса Баттер и ледника Феррара дало обнадеживающие результаты. Американский вертолет высадил наших людей на нижней части ледника, и они, взбираясь по нему вверх и таща за собой сани, прошли около 60 миль . Они сообщили потом, что поверхность ледника твердая, обледенелая, но в общем довольно гладкая. В крайней точке пути партия совершила восхождение на пик и обследовала дальнейший маршрут; их ободрило то, что ледник, как оказалось, сливается с плато и на переходе этом нет явных больших препятствий. В их сообщении указывалось также, что у подошвы горного отрога за мысом Баттер вполне достаточно места для нашей базы и большой системы антенн, которую мы запланировали. Подход к этой площадке был, видимо, удовлетворительным, и имелись подходящие места для посадки наших самолетов — или на морском льду, или в предгорье, на леднике Бауэрса.

Ганн совершил очень удачный полет с американцами. Их четырехмоторный «Скаймастер» пролетел на юг через Шельфовый ледник Росса, держась близко к горам Земли Виктории. Ганн глазами альпиниста мог оценить возможность использовать различные ледники как дороги на полярное плато. Большинство их казалось совершенно непригодным, но он обратил внимание на плавное падение ледника Скелтона. Эти данные позже оказались для нас весьма ценными.

Имея такие основные сведения о заливе Мак-Мердо, мы в Новой Зеландии смогли уже планировать с гораздо большей точностью. Мы знали, что 900-тонный «Индевр» не в состоянии перебросить на юг нашу расширенную экспедицию, но американцы, чтобы помочь нам выполнить обязательства по Международному геофизическому году, предложили всяческую помощь по перевозке людей и материальной части. Поэтому масштабы нашей деятельности определялись в большей степени тем, какое оборудование мы можем позволить себе купить, чем проблемой доставки его в Антарктиду. Финансы всегда жестко ограничивают деятельность экспедиции, которая зависит в значительной мере от общественной поддержки и денежной подписки. Мы старались добиться наилучших результатов по обеим линиям, но вынуждены были идти на компромиссы при покупке дорогого оборудования.

Финансовые ограничения становились особенно ощутимыми, когда приходилось решать вопрос о транспорте в полевых условиях. Как мне ни хотелось снабдить партию сноу-кэтами или хотя бы «Уизелами», но и то и другое было нам не по средствам. Что касается воздушного транспорта, то для переброски грузов на большие расстояния у нас был только один самолет «Бивер» с ограниченной грузоподъемностью в полтонны, правда, самолет испытанной прочности и надежности. Наш второй самолет, «Остер», годился только для полетов на короткие расстояния с малым грузом. Вся заброска припасов на склады ложилась на «Бивер», и в случае какой-либо аварии выполнение всей программы полевых работ было бы по меньшей мере очень затруднено.

Поэтому при планировании похода мы исходили из того, что будем проводить полевые исследования, используя собачьи упряжки, поддерживаемые с воздуха, как первоначально проектировал Фукс. Я хотел обязательно иметь не менее 60 собак, чтобы вести работы на шести упряжках по девять собак в каждой, но набрать такое количество оказалось целой проблемой. Подходящих гренландских лаек нелегко достать, и большим облегчением для нас было предложение австралийцев дать нам 30 собак. Член нашей экспедиции Гарри Айрс, в частной жизни самый знаменитый из горных проводников Новой Зеландии, отправился на австралийскую антарктическую станцию Моусон; на нем лежал уход за собаками на их обратном пути в Австралию на «Киста-Дане». Затем собак переправили через Тасманово море на самолетах новозеландских военно-воздушных сил и поселили в новое жилье у подошвы ледника Тасмана в Новозеландских Южных Альпах. От лаек в Оклендском зоосаде мы вывели несколько отличных крепких щенков и наконец довели число собак до желаемого состава, пополнив его 12 собаками, которых Лондонский комитет получил из Гренландии.

Для разгрузки судна, конечно, необходимо было иметь механизированный транспорт. Задача эта была решена благодаря щедрости компании «Масси Гаррис Фергюсон» в Великобритании и ее представителя — фирмы «Ч. В. Норвуд» в Новой Зеландии. Эти фирмы одолжили нам пять тракторов «Фергюсон», переоборудованных для работы в специальных условиях. Мы уже пользовались двумя такими машинами при разгрузке в Шеклтоне, и они показали себя очень хорошо в работе — выносливыми и надежными, хотя, как мы убедились, действительно мягкий снег стал их Ватерлоо. Так как мы ожидали, что наша работа по разгрузке будет идти преимущественно на покрытых льдом поверхностях, то думали, что «ферги» с ней справятся. И все же мы были просто в восторге, когда адмирал Дюфек предложил нам во временное пользование два «Уизела», принадлежащих военно-морскому флоту США, так как верили, что теперь сможем справиться с любыми снеговыми условиями. Таким образом, партия располагала парком в семь машин, достаточным, как я считал, чтобы перевезти 500 тонн припасов через, может быть, 10 миль неровного морского льда от судна до площадки базы. Большое количество бензина, требующееся для работы этих транспортных машин, и, кроме того, много тонн топлива и масел, необходимых и для базы Скотт, и для «Индевра», были бесплатно переданы нам Британской нефтяной компанией. Это было, бесспорно, самое крупное пожертвование, полученное экспедицией, оно положительным образом сказалось на финансировании всего предприятия и позволило его осуществить.

Проектирование, расположение на площадке и сооружение наших домиков представляли собой самую большую задачу. Нам посчастливилось иметь руководителем всего проекта Франка Пендера, старшего архитектора Новозеландского министерства сооружений. Его энтузиазм и энергия сметали все препятствия и позволили нам преодолеть все трудности. У нас было шесть больших домиков и три гораздо меньших. Все они были построены из панелей с теплоизоляцией размером 8х4 фута, заходящих друг в друга и жестко связанных стальными прутьями, пропущенными прямо сквозь них. Этот тип конструкции позволил возводить постройки очень быстро, что для нас было крайне важно, так как в нашем распоряжении было очень мало времени — между разгрузкой «Индевра» и его отплытием в Новую Зеландию. Чтобы еще более ускорить дело, мы намеревались взять с собой на юг группу опытных мастеров, уже освоивших сборку таких построек в Новой Зеландии. В конце 1956 года все домики были собраны в Веллингтоне, и база была воздвигнута на большой открытой площадке нашими пятью мастерами под руководством опытного производителя работ Р. Хика. Они исправили отдельные дефекты и обеспечили плотную пригонку всех панелей. Были установлены даже нагревательные устройства и печи, и домики изнутри окрасили в подобранные со вкусом цвета. Затем каждую панель и каждую деталь тщательно пометили, разобрали и упаковали домики в ящики, и они были готовы к перевозке на юг.

Много пришлось подумать о нашем продовольствии. Из Лондонского управления мы получили список рационов, предназначенных для питания английской партии. У нас был также список пищевых рационов, используемых австралийцами на своей антарктической станции; этот список казался нам более соответствующим нашим вкусам. Мы скомбинировали оба этих списка и внесли кое-какие изменения, чтобы удовлетворить новозеландские гастрономические привычки. Управляющий большой группой магазинов давал нам советы, и мы пользовались его опытом при выборе различных марок изделий; результаты оказались весьма удовлетворительными. Наши основные рационы для санных походов пришли из Англии упакованными в ящиках на 20 человеко-дней, и наши осенние санные партии пользовались этой провизией. По поводу этих рационов было много замечаний, и зимой мы все ящики переупаковали с учетом нужд главных летних операций.

Подбор членов партии — трудное дело, особенно когда имеется несколько сот способных претендентов, жаждущих войти в нее. Но вскоре Комитет составил краткий список, а затем произвел окончательный выбор. Вот состав зимующей партии: Сэр Эдмунд Хиллари — руководитель; Дж. Т. Миллер — заместитель руководителя, старший топограф; Дж. У. Марш — офицер медицинской службы, старший каюр; М. Р. Эллис — инженер; Ф. Р. Брук — топограф и каюр; Т. Т. Айрс — альпинист и каюр; Б. М. Ганн — геолог; Дж. Уоррен — геолог; Р. А. Карлайон — инженер-строитель и топограф; М. Т. Дуглас — альпинист и каюр; Р. У. Болхэм — метеоролог и биолог; Дж. Дж. Бэйтс — механик и плотник; Е. С. Бакнелл — повар; П. Д. Малгрю — старший радист; Дж. Э. Гон — радист; Дж. Р. Клейдон — старший пилот; У. Дж. Кренфилд — второй пилот; Л. У. Тарр — авиамеханик.

Научная партия Международного геофизического года, которая тоже должна была провести год на базе Скотт, состояла из следующих лиц:

Т. Хэзертон — руководитель группы, геофизик; В. Б. Джерард — геофизик; Р. Г. Орр — сейсмолог, техник; Г. Н. Сэндфорд — геофизик, радиомеханик; У. Дж. Макдональд — геофизик, техник.

В июле 1956 года я собрал всю экспедицию на леднике Тасмана, намереваясь выполнить программу тренировки и ознакомительных занятий. Представлялось вполне вероятным, что зимние условия в альпийской области не будут отличаться от лета в Антарктике. Наши собачьи упряжки были уже на леднике под присмотром двух опытных каюров из Англии — Марша и Брука. Все члены нашей партии прошли под их руководством обучение умению править собаками и сноровке обращения с санным оборудованием. И собаки и люди научились всему быстро. Мы устроились в домике Мальте Брун, в 9 милях вверх по леднику, на высоте 5500 футов , и все запасы перебросили туда на самолете. В домике установили радио и ежедневно связывались с Веллингтоном, до которого от нас было почти 300 миль , временно поместив у себя один из главных радиопередатчиков для нашей базы Скотт. Это была великолепная практика, и она привела к внесению в радиоаппаратуру различных изменений.

Первые посадки наших самолетов на лыжах на ледник прошли не без неполадок. В самом деле, первая посадка «Остера» была также и последней. Лыжно-колесная комбинация, специально для него разработанная, оказалась совершенно неудовлетворительной, и Джон Клейдон пережил неприятные минуты, когда, приземляясь, самолет перекувырнулся и лег колесами кверху. Но и эта неудача имела свою хорошую сторону. Самолет поставили на шасси, оттащили к краю ледника и поместили между снежными буграми, построив из снежных глыб защитную стенку от преобладающих ветров, дувших вниз по долине. Здесь, несмотря на бураны и низкие температуры, самолет отремонтировали — превосходное первое знакомство наших авиаторов с тяжелыми условиями эксплуатации самолетов в Антарктике. Когда самолет залатали, с него сняли лыжно-колесное устройство и заменили его стандартным лыжным шасси. Потом Клейдон поднял самолет с ледника и искусно посадил его на тонкие полоски снега, оставшиеся после снежной бури на местном летном поле, обычно покрытом травой. Затем на самолет поставили колеса, и он полетел на свое обычное летное поле для основательного ремонта. Больше он на лыжах не взлетал, пока не прибыл в Антарктику.

У «Бивера» при первой посадке тоже случилась неприятность, но дефект быстро исправили, и самолет великолепно работал, доставляя большое количество грузов на ледник и с ледника. Все это давало прекрасную возможность членам полевой партии приобрести опыт связи воздух — земля и совместной работы, так как полное понимание особых требований самолета и пределов его возможностей существенно важно при его эксплуатации в Антарктике.

Тем временем все члены нашей партии усердно занимались различными видами экспедиционной деятельности. Тех, кто не имел альпинистского опыта, учили пользоваться веревкой и ледорубом на длинных крутых снежных склонах перед домиком, и все мы много ходили на лыжах. Наш повар Сел Бакнелл готовил превосходные обеды на трех примусах: ведь свежий воздух и усиленные занятия основательно повышали наши аппетиты. Не были забыты и тракторы, так как от каждого из нас потребуется работа хорошего тракториста для перетаскивания оборудования с судна на базу Скотт. Каждый из нас проработал по нескольку часов, водя трактор «Фергюсон» по неровным руслам рек и мягкому снегу. Наши трактористы уменьшали уклоны дороги, разравнивали кучи гальки, копали канавы. В конце концов каждый стал смотреть на себя как на специалиста в этом деле.

К тому времени, когда закончился период тренировки, все были в гораздо лучшей форме и во многих отношениях гораздо лучше подготовлены к решению предстоящих задач. Несомненно, мы кое-что узнали о сильных сторонах и недостатках друг друга и начали складываться в компактную и ладно работающую команду.

В последние месяцы 1956 года работа в Управлении партии моря Росса в Веллингтоне шла лихорадочно: день нашего отплытия быстро приближался, а многое оставалось еще сделать. Огромное количество продовольствия и оборудования скопилось в большом сарае; здесь их тщательно паковали в ящики и коробки, четко помечая на них, что туда положено. Грузовик за грузовиком привозили на склад запасные части самолетов и научное оборудование, радиопередатчики и дизель-генераторы, тракторные прицепы и санное оборудование; делались последние закупки, чтобы полностью собрать все, что требовалось по спискам. Каждый член партии получил всю одежду, чтобы он мог пометить ее своей фамилией и проверить, по размеру ли ему выданное. И тут вдобавок ко всем нашим заботам из Англии в Веллингтон пришел «Индевр» и привез оборудование и продовольствие, в значительной части безнадежно пострадавшее в нижнем трюме от морской воды. К счастью, очень многое из погибшего можно было достать и в Новой Зеландии, и после спешного раунда телефонных звонков мы разместили новые заказы и потребовали их выполнения вне всякой очереди. Поставщики безотказно оказали нам полное

содействие, и все что требовалось, было доставлено на погрузку вовремя.

Обычные проблемы организации экспедиции были не единственной нашей заботой. Несмотря на солидную помощь правительства Новой Зеландии и щедрую общественную поддержку, нам все еще не хватало финансов, необходимых для покрытия всех расходов. По всей стране члены наших комитетов по сбору средств великолепно работали, но, хотя некоторые из организаций достигли отличных результатов, общий ход дела был медленным. Необходимость постоянно нажимать на сбор фондов требовала серьезных затрат времени и энергии, но соответствовала традициям Скотта и Шеклтона, которым тоже приходилось заниматься тем же.

В середине декабря «Индевр» закончил погрузку, а большое количество нашего снаряжения уже ушло на юг на американском грузовом судне «Рядовой Джон Р. Тоул». Теплые проводы убедили нас в том, что в Антарктику мы увозим с собой добрые пожелания Новой Зеландии.

21 декабря мы отплыли из порта Блефф. Окончились дни планирования и приготовлений, и все мы чувствовали растущее возбуждение при мысли об испытаниях и приключениях, ожидавших нас. Но когда зеленые мысы опустились за горизонт и «Индевр», покачиваясь, взял курс на юг, мало кто из нас не думал с некоторой грустью о том, что надолго покидает жену и детей.

«Индевр» неуклонно шел взятым курсом по Южному океану. Нам посчастливилось встретить совершенно исключительную для этих вод хорошую погоду. Отличная погода, гладкое море, да еще то обстоятельство, что нас сопровождали два новозеландских военных фрегата, «Пукаки» и «Хавеа», создавали чувство уверенности и товарищества. Мы все собрались на носовой палубе «Индевра», где капитан Керквуд служил рождественскую службу. Это были торжественные и трогательные минуты, и чувство наше усиливалось холодным чистым воздухом и движением судна по сверкающей синей воде. Мы уже видели много китов, и небо, казалось, было полно птиц. Утром второго дня рождества мы вошли в туман и вынуждены были снизить скорость, так как находились уже в области айсбергов; все же «Индевр» продолжал идти вперед по гладкому морю и длинной зыби.

В конце дня 27 декабря мы шли под пасмурным небом при видимости всего в несколько миль. Туман чуть поредел, и по правому борту из него выступили два черных скалистых обрыва. Это был остров Скотта. Теперь мы уже были в области легкого пакового льда, и «Индевр» расталкивал маленькие ледяные поля, как опытное в этом деле судно, да оно и было ветераном. Оба военных корабля продолжали идти с нами в паковый лед, но так как он становился все мощнее, то они решили, что пора возвращаться обратно. Мы обменялись приветственными возгласами и прощальным «ура», а затем под гудки и завывание сирен они двинулись назад в туман, к более теплым водам, а «Индевр» медленно продолжал свой путь на юг сквозь легкий паковый лед.

29 декабря лед стал немного более сплоченным и почти покрывал все море, оставляя лишь небольшие разводья. Некоторые ледяные поля занимали огромные пространства и напомнили мне те, которые создали столько трудностей для «Терона» в море Уэдделла. Но это была единственная черта сходства, и в общем паковый лед моря Росса соответствовал своей репутации самого легкого льда в Антарктике, если не считать района полуострова Земли Грейама. Когда лед становился толще, мы стопорили машины и ждали, чтобы открылись проходы, и они неизменно открывались. Лед был в общем мягким, рыхлым и быстро поддавался перед решительным напором. У нас было сколько угодно времени любоваться птицами, китами и тюленями, игравшими вокруг ледяных полей или на них, и смеяться, наблюдая, какие штуки выделывают пингвины. Мы пробивались на юг, и «Индевр» хорошо справлялся со льдами.

В канун Нового года судно пробилось через худшую часть паковых льдов. Дул крепкий южный ветер, и ясно было, что мы вступаем в полосу дурной погоды. В полночь «Индетзр» зарывался в громадные волны и испытывал иногда удары тяжелых ледяных полей, от которых невозможно было увернуться. Когда мы прошли через последнюю полосу льда, его успокаивающее действие на волны исчезло, и судно вошло в море Росса прямо в лоб страшному, идущему с юга шторму. Громадные волны, черное, мрачное небо и частые снеговые шквалы, казалось, сомкнулись вокруг нашего испытывавшего сильнейшую качку небольшого судна, и все это вместе производило весьма неприятное впечатление на тех, кто по служебной обязанности или, имея по счастью выносливый желудок, не лежал на койке.

В первый день нового года около полудня разыгрался бешеный шторм, и мы начали серьезно беспокоиться о собаках и транспортных машинах, находившихся на носовой палубе. Судно направляли так, чтобы уменьшить количество воды, окатывающей палубу. Однако все же большая волна обрушилась на нос и разбила несколько собачьих конур. В довольно волнующей операции по спасению мы извлекли собак из обломков и привязали их на корме судна. От этого неприятного происшествия собаки основательно промокли, но не пострадали.

К 3 января погода значительно улучшилась, и мы поняли, что приближаемся, должно быть, к заливу Мак-Мердо. Вскоре после полудня с мостика сообщили, что впереди земля. Все бросились на мостик и в бинокли легко поймали вулканические конусы Эребуса и Террора, до которых еще было больше 100 миль . В конце дня горы Уэстерн Земли Виктории уже заметно выступили по правому борту, но Эребус по-прежнему господствовал над всем видом: его длинный султан дыма уходил на восток, пересекая небо. При отличной погоде «Индевр» миновал крутые скалы острова Франклина и приблизился к острову Бофорта у входа в залив Мак-Мердо. Тут мы вошли в более тяжелый паковый лед и, возмущаясь, простояли всю ночь неподвижно, захваченные им.

Потеря времени становилась для экспедиции весьма важным вопросом. Американский ледокол «Глейшиер», вероятно один из самых мощных в мире, находился поблизости, и капитан Керквуд попросил его содействия. Внушительно демонстрируя свою мощь, «Глейшиер» направился к нам, не обращая, по-видимому, никакого внимания на толщину пакового льда и разбрасывая большие глыбы льда, как игрушки. Мы благодарно следовали за ним и выбрались на чистую воду залива Мак-Мердо, а затем пошли через залив к кромке морского льда против мыса Баттер. Здесь мы пристали к борту «Глейшиера» и поднялись на палубу, чтобы посетить адмирала Дюфека и его штаб. Адмирал предложил нам воспользоваться одним из его вертолетов, чтобы быстро разведать дорогу по льду к мысу Баттер и осмотреть там площадку. Это была слишком заманчивая возможность, чтобы отказаться от нее.

Поздно вечером Миллер и я поднялись с «Глейшиера» на вертолете и медленно полетели над льдом залива. То, что мы увидели, не произвело на нас обнадеживающего впечатления. Лед, пропитанный водой, весь в лужах талой воды, изрезанный приливными трещинами и испещренный большими гребнями от сжатий, определенно обещал неприятные условия езды для механизированного транспорта. Действительно, здесь было достаточно места для нашей базы на хорошем скалистом грунте высоко над уровнем моря, но было непонятно, как мы сможем взобраться на эту площадку. Летнее таяние образовало небольшое озеро со стороны ледника, оно закрывало доступ наверх по этому направлению, а ледяные склоны за озером нашим машинам было бы трудно преодолеть. Мы вернулись к судам довольно пессимистично настроенными относительно наших шансов на успех. Однако известно, что воздушная разведка может давать неточные сведения. Единственное, что оставалось сделать, — это провести основательную наземную разведку на собаках и машинах.

«Глейшиер» выломал для нас в толстом льду док для разгрузки и ушел, а мы немедленно начали разгружать судно. Прежде всего сняли с палубы собачьи конуры. Вскоре собаки, привязанные к кольям на длинных цепях, прыгали и скакали в восторге, что снова находятся на снегу. Затем последовали четыре трактора, три из них на гусеничном ходу, а один на полугусеничном и с вильчатым подъемником. Потом спустили тракторные и собачьи сани, палатки, продовольствие и все оборудование для разведки, которое в Новой Зеландии было тщательно уложено на грузы сверху. Пока шла разгрузка, я начал разведку дороги на тракторе с полугусеничным ходом. Перевозка имущества потребовала много времени, так как участки мокрого снега и лужи талой воды чередовались с пятнами более твердого снега и в результате дорога получалась длинной и извилистой.

Вскоре после полуночи в ночь на 7 января наша разведывательная партия выступила в поход. Теперь у нас был круглосуточный дневной свет, но с ледника Феррара спустился туман, было пасмурно, холодно и сыро. Выход наш не был удачным: тракторы застревали в лужах талой воды, сани приходилось переправлять через них «челноком», перецепляя поочередно. Гребни сжатия были неровные, с горбами, и так как на некоторых тракторах гусеницы не были хорошо подогнаны, то они все время соскакивали. В общем мы страдали от неизбежных «детских болезней».

Когда наконец сделали привал, до мыса Баттер оставалось еще несколько миль, но мы были рады поставить палатки и залезть в них, чтобы поспать. У нас был сеанс радиосвязи с «Индевром», и я сообщил им о положении дел. Я договорился с капитаном Керквудом, что «Индевр» подойдет к мысу Хат-Пойнт на острове Росса и заберет там людей и часть материалов, доставленных нам американцами. Малгрю и я отправились вперед на полугусеничном «Фергюсоне» и увидели, что поверхность стала тверже. Здесь можно было без труда находить дорогу через бугристые гребни сжатия. Мы натолкнулись на тюленя, лежавшего на снегу около своей полыньи во льду, и застрелили его на корм 27 собакам, которые должны были подойти. Туман разошелся, наш трактор быстро поехал мимо айсбергов, стоящих на дне моря и вмерзших в морской лед. Затем мы наехали на открытую приливную трещину и потратили несколько часов на установку моста через нее. Дорога становилась все более неровной, и ее часто перерезали каналы и лужи талой воды. Часто встречались тюлени; вся область создавала отчетливое впечатление неустойчивости. Мы еще были на некотором расстоянии от намеченной площадки базы, и приблизиться к ней вплотную оказалось гораздо более трудной задачей, чем казалось вначале. В самом деле, дойдя до места напротив площадки, мы увидели, что вынуждены отклоняться от нее все больше и больше. Дорогу впереди обследовала пешая партия. Она сообщила, что непроходимая трещина-ущелье во льду полностью закрывает тракторам подход к площадке по этому направлению. Пришлось вернуться по своим следам на гладкий морской лед и начать разведывать другой маршрут. Если переправиться через приливную трещину и взобраться на низкий холм, то можно было подойти дальше к леднику Бауэрса в предгорье. Поверхность предгорья неровная, но, пройдя по ней несколько миль, можно было выйти выше площадки базы. Однако ледяной склон, ведущий к скалам, был крут и труден.

Мы разбили лагерь и ночевали на льду залива. Прошедший день был интересным, но неудачным. Я пришел к выводу, что трудности переброски 500 тонн запасов по 15—18-мильному маршруту, пройденному нами, делают проект устройства базы Скотт на мысе Баттер неприемлемым. Пропитанный водой, ненадежный морской лед был бы постоянным источником беспокойства, а добираться до площадки базы на нашем транспорте — постоянной головоломкой. Я лег спать, убежденный, что нам придется отказаться от нашей прежней мысли и искать другую площадку для базы. Самым подходящим местом, на мой взгляд, мог оказаться остров Росса, и, хотя такой выбор был связан с переправой через залив Мак-Мердо, чтобы добраться до ледника Феррара, переход этот не должен быть слишком трудным весной, когда поверхность морского льда, вероятно, будет вполне пригодной для езды.

Рано утром во время сеанса радиосвязи с «Индевром» было получено сообщение от Клейдона; он договорился о прилете к нам на американском вертолете, чтобы обрисовать положение на мысе Хат-Пойнт. Клейдон все время не был доволен эксплуатационными возможностями для наших самолетов, если они будут летать с базы на мысе Баттер, и, видимо, с большим энтузиазмом относился к противоположному берегу залива Мак-Мердо. Вертолет прибыл, как было намечено, и пилот согласился взять Миллера и меня с собой на ту сторону залива. Я покинул разведывательную партию, дав им задание установить маршрут для тракторов и собачьих упряжек наверх, к леднику Феррара. Оттуда собачьи упряжки должны были продолжать путь вверх по леднику и попытаться достигнуть полярного плато. Через двадцать минут мы сели на лед рядом с «Индевром» и «Глейшиером». И опять адмирал Дюфек любезно предложил нам воспользоваться вертолетом для дальнейших разведок и даже указал несколько, вероятно, подходящих мест для исследования.

Из них самым интересным нам показался мыс Прэм, и мы решили его обследовать. Через несколько минут мы уже висели над закругленным скалистым выступом, по одну сторону которого к югу уходил дугой шельфовый ледник Росса, а по другую — простирался лед залива. Немного походив вокруг, мы смогли уже принять решение. Место, по-видимому, было идеальным. На нескольких широких скалистых террасах было вполне достаточно простора для наших домиков и авиационного отряда; доступ для транспорта с морского льда был хорошим; в нескольких сотнях ярдов имелась отличная площадка для посадки наших самолетов, а вид оттуда был великолепен. Требовалось разобраться только в одной проблеме — доступен ли подход к берегу по поверхности льда для наших тракторных поездов? Мы вернулись на «Индевр», твердо решив не терять времени и выяснить этот вопрос на опыте. Залив горючее в трактор, прицепили к нему сани. Затем Миллер и я отправились в путь от судна. Первые несколько миль мы шли по маршруту, которым пользовались американцы для разгрузки своих судов. Дорога была в ужасном состоянии, так как их тяжелые тракторы прорыли на поверхности льда большие ямы, которые потом заполнились водой. Приходилось тратить много времени, пробираясь между ними, и часто ехать прямо через ямы. Это обычно сопровождалось довольно страшным погружением в слой воды глубиной несколько футов, и я почти невольно мысленно прикидывал толщину морского льда, отделяющего трактор от сотен саженей холодной морской воды. Наконец мы пересекли этот участок и выехали на чистый снег. Здесь было довольно мягко и бугристо, но мы без особого труда, успешно проложили себе дорогу вокруг мыса Армитидж и далее, через подобный участок шириной несколько миль до мыса Прэм. Таскать грузы по этому девятимильному маршруту будет нелегко, но его, конечно, следовало предпочесть подходу к мысу Баттер, и мы вернулись на «Индевр» в превосходном настроении. Мы будем строить базу Скотт на мысе Прэм.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.