ГЛАВА ОДИННАДЦТАЯ

ГЛАВА ОДИННАДЦТАЯ

С началом войны Германии против СССР в Болгарии развернули особенно активную и почти незаконспирированную деятельность два гитлеровских ведомства: абвер (военная разведка и контрразведка) и СД (служба безопасности). Центром службы СД в Болгарии было посольство Германии во главе с послом Бекерле. Абвер имел в Софии свою контору, которую возглавлял доктор Делиус. Он же Отто Байнигер. Это был один из крупнейших деятелей военной разведки, которого руководитель абвера Канарис шутя называл «некоронованным царем на Балканах».

Из всех Балканских стран оба этих ведомства больше всего беспокоила Болгария. Здесь все шло не так гладко, как, скажем, в Венгрии. Не удавалось подавить симпатии населения к России и к русским. В Софии оставалось советское посольство, и уже одно это, как доносил в Берлин доктор Делиус, являлось «постоянно действующим против Германии морально-политическим фактором». Немцы считали, что болгарское правительство Филова могло быть более послушным Берлину, если бы не царь Борис, который, по выражению Делиуса, в том же его донесении, «продолжает свое отношение к Германии корректировать страхом перед собственным народом, не понимая, что он останется в истории своего государства, только став открытым и до конца союзником великой Германии».

Именно в то время, когда в Софию к Заимову прибыл второй чехословацкий курьер, царя Бориса вызвали в Берлин. В газетах сказано было, что он «отбыл с официальным визитом». Какой был разговор у царя Бориса с Гитлером, неизвестно. По протокольной книге можно, однако, установить, что разговор был более чем кратким — он длился всего шестнадцать минут. Очевидно, большего времени Болгария в глобальных делах фюрера не заслуживала. Известно также, что в Берлине царь Борис виделся еще с шефом абвера адмиралом Канарисом. Есть резюме этой встречи, составленное самим Канарисом или, может быть, присутствовавшим при встрече доверенным его сотрудником. «Делиус прав, — говорится в резюме, — а из этого следует сделать только один вывод: для того чтобы обезопасить себя от возможности прорыва нашего политического фронта на Балканах в этом звене, необходимо решительно действовать нам самим и фактами доказать руководителям болгарского государства всю опасность положения в их стране и самоубийственный характер их нерешительности...»

Получив это резюме, доктор Делиус принялся за дело. На его стол ложится груда папок из болгарского досье абвера, и среди них папка с надписью «Владимир Заимов».

К этому времени абверское досье Заимова состояло всего из трех страниц. На первой — донос племянника Заимова Евгения Чемширова в немецкое посольство в Софии в 1939 году. В доносе говорилось, что генерал Заимов уволен в отставку за участие в военном заговоре против царя, что он, находясь на секретной службе, под видом экспортера винограда ездил в Берлин, что он как советский агент очень опасен, но что, возможно, он связан и с другими иностранными разведками.

На второй странице — краткая характеристика доносителя Чемширова, написанная, очевидно, военным атташе немецкого посольства Брукманом, принявшим от него донос. В ней говорилось, что это молодой человек с заметно неустойчивой нервной системой, без ясно просматриваемых убеждений, но с обостренным желанием делать не рядовую жизненную карьеру, иметь большие средства для жизни и возможности вращаться в высших кругах. Предлагая свое сотрудничество, видимо, рассчитывает на то и на другое. На вопрос, не находится ли он во вражде со своим родственником генералом Заимовым, он ответил: «Нет, он и его семья относятся ко мне хорошо». Скрытого смысла вопроса он явно не понял. Никакой другой информацией он не располагал.

На третьей странице изложено мнение по данному вопросу какого-то более высокого чина: «По сути данной информации: прорусское направление Заимова широко известно. Оно носит фамильный характер со времен войны русских и болгар против турок в прошлом веке. Связь Заимова с советскими представителями также не может считаться открытием, ибо она сама собой подразумевается. Как активный прорусист Заимов давно внесен в список потенциально интересующих нас, однако военный потенциал находящегося в отставке Заимова невелик. Его связь с разведками других стран требует подтверждения и маловероятна. По поводу поездки Заимова в Берлин необходимо запросить службу безопасности. Что касается источника, то можно воспользоваться его услугами на разовых началах и с чисто символическим вознаграждением. То, что он не располагал никакой другой полезной информацией, свидетельствует о том, что он дал нам только то, что было у него под рукой...»

Делиус прочитал эти документы и стал обдумывать схему действий по дальнейшей разработке Заимова и подбирать кандидатуру из своих агентов для ее исполнения.

Но Делиус запаздывал. В это время Заимовым уже занялись гестаповцы, и эти господа действовали более решительно. Они уже давно получили от своего агента, инспектора софийской полиции Цонева, обстоятельное досье на Заимова, в котором были документы агентурного наблюдения за ним, за его встречами, телефонными разговорами и перепиской.

На основании досье гестаповцы составили заключение, что Заимов является врагом не только и не столько Болгарии, сколько самой великой Германии.

Гестаповцам оставалось решить заключительную задачу: арест Заимова на месте преступления или хотя бы в момент, когда при нем будут улики, пусть даже косвенные.

Именно в эти дни им позвонили из Берлина и предупредили, что в Софию из Братиславы выезжает инспектор гестапо Отто Козловский, который везет важнейший материал, требующий немедленных и решительных действий.

Здесь перед нами возникает очень мутная история, прояснить которую, очевидно, уже нельзя. Известно одно, что в это время в Чехословакии были арестованы подпольщики Ганс Шварц и Генрих Фомфер, а также Стефания Шварц, которая в качестве курьера приезжала в Софию и которой помогал Заимов. И еще ясно, что Стефания Шварц, вольно или невольно, выдала гестаповцам явку и пароль Заимова. Кроме как от нее, они получить ее ни у кого не могли.

По-видимому, Стефания Шварц была прослежена гестаповцами, когда она явилась в советское посольство. Затем она пропала из поля их зрения. Совершить налет на советское посольство гестаповцы не решились, так как не были уверены, что найдут ее там. Естественно, что ее «словесный портрет», а может быть, даже фотографию они разослали во все свои службы, и, когда она возвращалась в Чехословакию, они арестовали ее на границе. Но могло быть еще проще — ведь о прибытии Стефании Шварц в Софию знал Чемширов.

Так или иначе она была схвачена, и ее подвергли гестаповской «обработке». Известны методы, которые применялись гестаповцами к беременным женщинам, рассчитанные на то, что ради спасения ребенка будущая мать может пойти на все.

Предательство, чем бы оно ни объяснялось или даже оправдывалось, все равно предательство. Тем более если человек, спасая себя от мук, обрекал на муки и смерть других. В данном случае именно так и было. Понять поступок Стефании Шварц можно. Простить трудно.

Козловский приехал в Софию не один. С ним прибыл профессиональный провокатор Флориан. Они привезли уже разработанный план операции. Вместе с гестаповцами, действовавшими в Болгарии, и с помощью местной охранки они немедленно приступили к его реализации.

Флориану нужен болгарский паспорт. Для этого на границе жандармы отбирают паспорта у всех болгар, ехавших в тот день в Болгарию. Выбирают наиболее подходящий паспорт. На него наклеивают фотографию Флориана и умышленно неправильно ставят полицейский штамп — паспорт должен иметь вид поддельного и изготовленного не очень умело.

16 марта Флориан отправляется на квартиру Заимова в качестве нового курьера Чехословакии. Чтобы не дать Заимову возможности в последнюю минуту подать кому-нибудь сигнал о прибытии курьера, Флориан отмычкой открывает дверь и входит в дом Заимова. Анна обнаруживает его уже в передней, и ей сразу гость кажется подозрительным. Но сам Заимов, по телефонному звонку дочери прибывший домой, не разделяет тревоги жены, и мы уже знаем почему.