ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Адрес конспиративной квартиры Флориан получил от Чемширова на улице за десять минут до встречи, и с этого момента они оба находились под наблюдением Савченко.

Флориану было сказано: дверь будет открыта, звонить не надо, если квартира окажется пустой, нужно терпеливо ждать.

Он пошел прямо по указанному адресу, «хвоста» не было.

Свет в передней не горел, и Флориан, прикрыв за собой дверь, остался стоять у двери. Постепенно его глаза привыкли к темноте.

Он был профессиональной ищейкой гестапо и мог, конечно, предположить, что ему устроена ловушка, но вряд ли испытывал страх.

В темную переднюю вонзилась узкая полоска света. Флориан сделал шаг в сторону, и в это время услышал голос Заимова, приглашавший его войти.

Он вошел в освещенную комнату и невольно зажмурился.

— Садитесь, пожалуйста, — Заимов указал на стул.

— Я уже подумал, что ошибся адресом, — сказал Флориан, садясь к столу и быстро оглядывая комнату.

Это была, очевидно, столовая. Посредине — большой стол, покрытый светлой скатертью. Над ним — уютный зеленый абажур. Напротив старинного буфета с посудой висела картина: две женщины ссыпают в корзину золотистые гроздья винограда.

В передней хлопнула дверь — Флориан вздрогнул и оглянулся.

— Все спокойно, — сказал входивший в комнату Чемширов и тоже сел к столу.

— А вы ничего подозрительного не заметили? — спросил Флориана Заимов.

— Абсолютно, — ответил тот и, мимолетно взглянув на Заимова, продолжал: — А у себя дома мы боимся и шаг сделать. Видимо, нам нужно учиться у вас уверенности.

— Наука не хитрая. Она называется разумная осторожность, — заметил Чемширов, глядя на курьера своими большими черными глазами.

— Я уже говорил: наши противники тоже люди, — сказал Заимов, опасаясь, что племянник опять сцепится с курьером. — И мы, как правило...

Услышав звонок в передней, он извинился и вышел в переднюю.

Это, как всегда точно, минута в минуту, пришел Савченко.

— Здесь? — тихо спросил он, снимая легкое пальто и шляпу.

— Да.

— Как держится?

— Как и вчера. Евгения я предупредил — он его больше не задирает. — Они вошли в столовую. Флориан встал.

— Сидите, сидите, здравствуйте, — кивнул Савченко и сел напротив. Его красивое лицо не выражало ничего, разве что усталость. Он лишь на мгновение остановил взгляд на курьере.

Тишина. Только часы на стене вели свой размеренный счет. Чемширов, приподняв в изломе густые брови, рассматривал свои холеные ногти. Заимов сидел прямо и из-под опущенных тяжелых век ожидающе смотрел на Флориана, который, наклонясь вперед, уставился на полотняную скатерть, покрывавшую стол, на узком лбу у него обозначились морщины, будто он напряженно обдумывал что-то.

Никто не начинал разговора. Так было условлено — беседу должен начать Флориан. Теперь Савченко откровенно рассматривал его. Лет ему тридцать, не меньше. Лицо приметное: узкий высокий лоб, иссеченный морщинами, резко прочерченное надбровье, сильный подбородок. А желтизна лица, пожалуй, нездоровая.

Молчание затягивалось.

— Я хотел бы услышать о целях, с которыми вы прибыли? — спросил Савченко.

— Я должен сказать об этом советским представителям, — подняв голову, тихо ответил Флориан. Он прекрасно знал, с кем говорит — в охранке он хорошо изучил фотографии всех работников советского посольства.

— Вот я и пришел, — сказал Савченко.

Они смотрели друг на друга, и Савченко видел, как у курьера подрагивали белесые ресницы, такие неестественные на его смуглом лице.

— Могу ли я узнать... с кем имею дело? — запнувшись, спросил Флориан, с опозданием понимая, что его настойчивость в данной ситуации излишняя, если не подозрительная.

— Давайте не терять зря времени, его у меня мало, — сказал Савченко.

— Цель, собственно, одна — связь... Мы не имеем связи с Москвой, — начал Флориан, тщательно подбирая слова.

— Что с вашим передатчиком? — перебил Савченко.

— Я смог бы вам ответить, если бы не был полным профаном в радиотехнике, — ответил Флориан.

— Но тогда как мы можем узнать, что от нас требуется? — жестко спросил Савченко.

— Очевидно, нам необходима новая рация. Или нужно установить связь с Москвой через вас, мы могли бы работать вашим шифром.

— Право же, странно, — не сразу заговорил, словно размышляя вслух, Савченко. — Вас посылают в такой рискованный рейс, с такой ответственной и сложной целью, а вы начинаете деловой разговор со слова «очевидно». — Савченко из-под густых нахмуренных бровей смотрел на Флориана скорей сочувственно, чем строго. — Говорите, что вы профан в радиотехнике, и поднимаете вопрос о сложнейшей ретрансляционной радиосвязи через Софию. Вы попробуйте стать на наше место — как нам отвечать на ваше «очевидно»? Новая рация... Легко произнести... Это же не коробка спичек.

Флориан отвел взгляд в сторону, у его висков вспухли желваки.

— Да... Мы все люди без опыта, — тихо произнес он. — И потому пришли к вам. Больше обратиться за помощью некуда.

— Это лирика, — отрывисто сказал Савченко и, подождав, спросил: — Кто у вас работает на радиосвязи?

— Генрих Фомфер.

— Почему же не он пришел?

— Идти к вам должен был совсем другой, более знающий человек, но он заболел. Тогда было решено послать меня.

— Но товарищ Фомфер мог хотя бы написать пару строк по чисто техническому вопросу, он разбирается в этом лучше вас и знает, что вы в этом деле профан, — быстро проговорил Савченко, не сводя пристального взгляда с Флориана.

— Понимаете... С той лампой, которую привезла от вас товарищ Шварц, наш передатчик работает, но, наверно, сигнал у него настолько слабый, что Москва нас не принимает, — с отчаянием в голосе ответил Флориан

— А до того, как вышла из строя лампа, Москва вас слышала?

— Во всяком случае, по радиограммам, которые мы получали из Москвы, можно было понять, что они нас принимали.

— Установленные подтверждения приема вы получали?

— Каждый раз, когда мы начинали работать, на нашу волну влезала немецкая радиостанция, которая мешала нам уверенно принять подтверждение.

— Так. — Савченко откинулся на спинку стула. — Оказывается, вы не такой уж профан, картина чуть прояснилась. — Он вздохнул. — Но вы понимаете, какую неразрешимую задачу перед нами ставите?

— Догадываюсь, — тихо ответил Флориан.

— И все же мы попытаемся эту задачу решить.

Савченко встал из-за стола и попросил Заимова выйти вместе с ним в соседнюю комнату.

— Извините, нам надо посоветоваться, — объяснил он Флориану.

В комнате, куда они вошли, горела только настольная лампа с глухим абажуром, круг света лежал на полированной поверхности стола, а вокруг был полумрак.

— Я уверен, что это подставное лицо, он провокатор, — отойдя подальше от дверей, сказал Савченко.

— У меня он тоже вызывает сомнения, — не сразу ответил Заимов. — Хотя полной уверенности нет.

— Но как же? Вспомните все, что он говорил, — взволнованно, торопливо заговорил Савченко. — Не могли товарищи послать в такую рискованную поездку человека, по существу, не знающего, зачем он едет. А с другой стороны, он же предлагает сложнейшую техническую идею радиосвязи через нас.

Заимов молча слушал, но когда Савченко сказал в заключение, что провокатора необходимо немедленно обезвредить, он резко поднял голову.

— Как обезвредить?

— В самом радикальном смысле, — громко ответил Савченко и шепотом добавил: — Змею надо ловить, не ожидая, пока она укусит.

Заимов прошелся по комнате и сел к столу, положив свои сильные руки в круг света.

— У меня нет уверенности, что он провокатор... я не могу в этом участвовать, — произнес он очень тихо.

— Всю ответственность за это я беру на себя. — Савченко подошел к Заимову и продолжал: — Поймите, Владимир Стоянович, или мы его обезвредим теперь же, или завтра же он поставит под удар нас. А может, еще и сегодня. И дело-то не в нас с вами, вы понимаете. А то, что он провокатор, — несомненно, несомненно.

— А если это впечатление от... его неопытности? — спросил Заимов, подняв на Савченко обеспокоенные глаза.

— Нет, Владимир Стоянович, нет! Для неопытного все, что он говорит, чересчур гладко. За всем виден определенный расчет. Предложить передать им наш шифр! Это разоблачает его окончательно, это не могло прийти в голову неопытным, это замысел гестапо! Поймите, Владимир Стоянович, промедление может стоить слишком дорого. И повторяю — дело не в нас с вами лично.

Заимов, подумав немного, решительно встал.

— Хорошо, — сказал он. — Но я должен поговорить с племянником. Пришлите его сюда.

Савченко вернулся в столовую. Когда Чемширов вышел, он сказал с усмешкой:

— Задали вы нам задачку, втроем не разберемся.

— Может быть, если так трудно и опасно... — начал Флориан, но Савченко перебил его:

— То не надо делать? Да?

Их взгляды встретились, и в их скрещении — горячий живой взгляд черных глаз Савченко и отрешенный взгляд Флориана — точно замкнулась цепь высокого напряжения. Но в следующее мгновение Савченко улыбнулся.

— А делать меж тем надо, и ни трудности, ни опасности остановить нас не должны. Вы же вот тоже через силу взяли на себя обязанность курьера и тоже ведь поручение не дай бог.

— Какое там, — вздохнул Флориан. — Так вышло, человек заболел, а у нас каждый на счету. Надо — пошел...

— Перетрусили, наверно, когда паспорт на границе отобрали? — спросил Савченко, пытаясь улыбкой ободрить собеседника.

— Если б у меня одного отобрали...

— Но у вас-то чужой был и вдобавок сделан плохо. Я бы, пожалуй, не рискнул потом явиться за ним в полицию.

— А что же было делать? — спросил Флориан.

— Идти на явку и просить новые документы. Это разумней. Разве товарищ Шварц не рассказывала, какой отличный паспорт ей тут сделали?

Флориан молчал, опустив глаза, он прекрасно понимал всю опасность этого разговора и не хотел залезать в него дальше.

— В полиции легко могли обнаружить, что ваш паспорт — плохая подделка, — продолжал Савченко.

— Ну что об этом говорить, раз все сошло хорошо, — повысив голос, сказал Флориан.

— Все же это урок, — улыбнулся Савченко.

— Конечно, урок, — согласился Флориан и тоже улыбнулся.

Некоторое время они сидели молча.

— Скажите мне честно, может, вы сомневаетесь в моей личности? — вдруг спросил Флориан.

— С чего вы это взяли? — удивился Савченко. — Да если б у меня была хоть тень сомнения, разве я находился бы сейчас здесь? Вас там в вашей Словакии, видимо, порядком запугали, вам черти в раю видятся. — Савченко пригладил свои черные волосы и сказал: — Мы ведем переговоры о том, как в самом срочном порядке добыть для вас рацию. Дело, как вы понимаете, не простое.

— Вы считаете, что связь через вас невозможна? Или вы против? — спросил Флориан.

— Это задача вторая, сначала мы займемся первой, — ответил Савченко. — Мы не можем разбрасываться, у нас не так уж много сил и возможностей.

— Я все понимаю... и мои товарищи тоже понимают, — сказал Флориан, снова опустив голову. — Конечно, наша группа — капля в море. И, наверное, мы вызываем у вас если не подозрение, то, во всяком случае, иронию. Неопытные люди — и вместе с тем большие претензии. Но что же нам делать? Разойтись и прекратить борьбу?

— Нам известно, что в Словакии действуют сильные группы патриотов, почему вы не ищете связи с ними? — спросил Савченко.

Флориан ответил не сразу. Разговор подошел к очень важному моменту его операции — попробовать получить от русских связь в Словакию. Это входило в его задание одним из важнейших пунктов.

— Мы пытались это сделать, — наконец ответил он. — Безрезультатно. То ли мы вслепую шли, то ли словацкие товарищи загнаны в очень глубокое подполье.

— Расскажите, как вы это делали, может, мы поможем вам советом, — предложил Савченко. Его черные блестящие глаза ни на мгновение не отрывались от прикрытых белесыми ресницами глаз Флориана.

В Словакии в руки гестапо недавно попалась группа патриотов, которая слишком активно, но неумело искала связь с единомышленниками. Флориан знает материалы этого дела очень хорошо и начинает рассказ.

Савченко, сдвинув брови, слушает — похоже на правду. И вдруг, поначалу еле уловимо, а затем все яснее, он начинает ощущать, что курьер рассказывает о попытках группы выйти на связь с другими подпольщиками так, будто он наблюдал это со стороны. И тут же Флориан делает грубую ошибку. Рассказывая о себе и своих товарищах, он вдруг произносит: «Они надеялись», и в его рассказ вкрадывается ироническая интонация, он оценивает действия группы так, как это могли сделать только те, кому неумелость подпольщиков была на руку.

И вдруг он спрашивает:

— А вы не можете дать мне явку в какую-нибудь словацкую группу?

— Нет, — резко ответил Савченко и чуть мягче добавил: — У нас нет такой возможности.

В столовую вернулись Заимов и Чемширов. Сев к столу рядом с Савченко, Чемширов нервно смял в пепельнице сигарету.

— Чертовски сложное дело, — вздохнул Заимов. — И я еще раз попрошу вас на минутку выйти. Надо уточнить технику передачи рации, — натянуто улыбнулся он Флориану.

Савченко быстро вышел вслед за генералом.

— Что? — нетерпеливо спросил он.

— Устранение следует отложить. Надо предварительно сделать все возможное для проверки подозрений.

Савченко достаточно хорошо знал Заимова и понял, что спорить бессмысленно.

— У племянника есть какая-то возможность проверки, — добавил Заимов. — А завтра в это же время мы придем сюда, и вы сделаете все, что надо. Только не здесь, я не имею права погубить хозяев этой квартиры.

— Я увезу его за город, — сказал Савченко. — Но в отличие от вас я вовсе не уверен, что завтра мы встретимся.

Заимов положил руку на его плечо.

— Выслушайте меня, Яков Семенович.... Прежде чем, — сказал он с затруднением, — прежде чем обезвредить провокатора, мы обязаны проверить свои подозрения. Хорошо проверить!

— У нас нет для этого оперативных возможностей, — ответил Савченко.

Оставшиеся в столовой Флориан и Чемширов молчали. Флориан, опершись лбом на руку, тупо глядел на стол. Чемширов, устало отвалившись на спинку стула, рассматривал висевшую на стене картину — ему все было ясно, оставалось только сдать этого типа полиции.

Вернулись Заимов и Савченко.

— Надо думать, вы хотите, чтобы все мы сделали быстро? — спросил Савченко Флориана.

— Каждый день без связи для нас — трагедия, — ответил Флориан.

— Вы завтра получите или рацию, или шифр, — твердо сказал Савченко. — Не думайте, мы понимаем положение вашей группы и хотим сделать все, что только сможем. А пока все. До завтра.

Савченко ушел первым. За ним ушли Флориан и Чемширов. Еще одним подтверждением подозрений Савченко было то, что Флориан ушел, не спросив о своем паспорте, который ему сегодня должны были вернуть. В его положении такая забывчивость была немыслимой.

Последним ушел Заимов.