25

Наступило наконец утро получки. Изумительно приятное утро. Машенька дожидалась его почти с таким же нетерпением, как и я, — надо было уплатить один неотложный долг, который она сделала, конечно, ради братца. Помню, выдался первый заморозок, кое-где лег иней.

Как вам известно, я еще не являлся владельцем полноценного пальто (все было впереди!), пришлось надеть единственную изношенную, навек измаранную ржавчиной и маслом куртку. Кепка была тоже не из новеньких. Маша критически оглядела меня, покачала головой и взяла под руку. Мы отправились.

Я шел, легкомысленно насвистывая. Напевала и Маша. Однако, встретившись у ворот фабрики с мастеровыми из моей ватаги, я узнал сногсшибательную новость: этой ночью несколько человек из управления фабрики, в том числе главный бухгалтер, были арестованы. Встревоженный за судьбу моего чека, я прибавил шагу. Пришлось прикрикнуть на Машу, которая начала бормотать, что она всегда была против этих дурацких подрядов. Я заверил ее, что совершенно спокоен. Какое мне дело до каких-то арестов? Свои деньги я заработал честно, законно. У меня на руках договоры и акты сдачи-приемки, за мной все права, мой чек не пропадет.

Войдя в бухгалтерский зал, я быстро посмотрел по сторонам. Да, бухгалтерия работала, сотрудники были на местах. Приблизившись к деревянному барьерчику, за которым были расположены столы, я спросил:

— Скажите, пожалуйста, к кому мне обратиться? Главный бухгалтер назначил мне сегодня прийти за моим чеком.

Сотрудник, перед которым я стоял, хотел что-то ответить. Однако откуда-то со стороны отчетливо прозвучал вопрос:

— Кто вы такой?

Я обернулся. На меня смотрел незнакомый мне человек. По каким-то признакам я всегда мгновенно отличаю людей, кому свойственна быстрота мысли, быстрота ориентировки. Этот был таким. Невысокий, смуглый, в обыкновенном пиджаке, в обыкновенной рубашке, он стоял невдалеке, ожидая ответа. Кто же он? Новый директор?

— А вы кто? — выговорил я.

Подойдя, он сухо сказал:

— Следователь отдела по борьбе с экономической контрреволюцией.

Наступила неприятная, настороженная тишина. Я искоса заметил, что все перестали работать и с любопытством взирали на меня. Я неловко буркнул:

— Бережков.

— Подрядчик Алексей Николаевич Бережков?

— Да…

— Хорошо. — Он помедлил, холодно глядя на меня. — Очень хорошо, что вы явились сами. Ваше дело у меня.

Маша молча смотрела на него. Я тоже оцепенел. Как это надо понимать: «явились сами»? Что это значит: «ваше дело»? У следователей такое слово имеет определенный смысл. Нет, нет, какое за мной дело? Не найдясь, я глупо молчал.

Но дальнейшее оказалось еще ужаснее, еще невероятнее. Он продолжал:

— Вам придется некоторое время подождать. Сейчас я допрашиваю других. Вас буду допрашивать позже. А пока я вас задержу.

На один момент я поймал новое выражение в его взгляде — взгляд стал очень внимательным, острым. Несмотря на свое смятение, я сообразил, что сейчас по первому впечатлению, которое не зря называют самым сильным, он составляет мнение обо мне. Быть может, это был решающий миг. Но что я мог предпринять? Я уставился прямо на него. Вот, смотри в мои глаза, смотри на мою симпатичную, открытую физиономию; перед тобой человек, который ни в чем не виноват, который честно заработал свои деньги. Однако он вынес как будто другое впечатление.

Открыв дверь в коридор, он кого-то кликнул. Вошел военный с пистолетом на поясном ремне. Следователь сказал:

— Задержите гражданина Бережкова.

Маша воскликнула:

— Это ошибка! Он ни в чем не виноват.

Следователь оглядел сестру.

— Не волнуйтесь, гражданка. Обвинение пока не предъявлено. Помолчав, он распорядился: — Проводите гражданина Бережкова.

— Куда его, товарищ начальник?

— Ко мне. К тем, кто проходит у меня.

Военный козырнул.

— Идемте, гражданин.

Маша стояла, ухватившись за барьерчик. В бухгалтерии зашушукались. Донеслось: «Взяли». Да, меня повели.