А.Я.Костин Память хранит

А.Я.Костин

Память хранит

Командира зенитно-ракетной бригады подполковника Руденко Н.А. и меня, начальника политотдела, неожиданно вызвали в штаб Армии ПВО. Спросили о самочувствии, делах домашних и предложили поехать в одну из стран с жарким климатом для выполнения боевой задачи.

На раздумья времени не было и мы согласились. Николай Андреевич, побывавший до этого во Вьетнаме, где был награжден орденом «Боевого Красного Знамени», примерно представлял, что его ожидает. Для меня же все было в новинку. Не скрою, был горд оказанным доверием и считал высокой честью выполнить интернациональный долг. На память пришла Испания и те, кто сражался там.

Отвлекаясь, замечу, что сейчас по прошествии трех десятков лет, у меня нет сомнений в правильности принятого руководством страны решения о направлении в Египет целой дивизии ПВО. Считаю, что операция «Кавказ» по передислокации дивизии и отдельных частей авиации была грамотно спланирована и успешно проведена. Знаю, большую роль в ее подготовке и проведении сыграли Главком войск ПВО Маршал Батицкий П.Ф., генералы Щеглов А.Ф., Созинов В.Д., Бондаренко Ф.М., командующие объединениями ПВО Колдунов A.M., Юрасов Е.С. и многие другие.

Помню, как Маршал Советского Союза Батицкий в сопровождении члена военного Совета — начальника Политуправления войск ПВО генерал-полковника Халипова И.Ф., командующего зенитно-ракетными войсками войск ПВО генерал-полковника Бондаренко Ф.М., руководства Бакинского округа ПВО приехал в Янгаджу, где мы сколачивали подразделения бригады и отстреливали полученную технику.

Мудрый и опытный военачальник дотошно заслушивал доклады о готовности людей, техники, особенностях ее эксплуатации в условиях пустынной местности и высоких температур. Всегда грозный и хмурый, здесь был по-отечески внимателен. Напутствовал: «О солдатах заботьтесь, они — ваша опора. Берегите людей — не теряйте их».

Касаясь подготовки операции, не могу не отметить еще одно важное обстоятельство. На фоне войны в Чечне из своего опыта осознаешь трудности командиров, которым приходится в сжатые сроки формировать части и подразделения из личного состава, прибывающего из разных мест. В этом основа успехов или неудач. Руководству бригад и дивизии пришлось формировать воинские коллективы из солдат и офицеров, прибывших из разных частей и соединений. Более того, каждому дивизиону придавался взвод прикрытия («Шилка» и «Стрела») из Сухопутных войск. У меня сохранились аналитические данные о личном составе бригады. Люди были разные по возрасту, образованию, национальности. Объединяло их одно желание — хорошо подготовиться и с честью выполнить поставленную задачу. Были примеры, которые ставили в затруднение руководство бригады. Перед отправкой рядовой Пантелеев Сергей получает телеграмму из Риги: «Приезжай, мама при смерти». Стали оформлять документы, а он умоляет: «Разрешите поехать с вами, маме я ничем не могу помочь, а от вас отстану». После долгих колебаний — взяли. Задачу выполнил он отлично. Награжден. Или другой случай: младший сержант Дегтярев И.А. при погрузке матчасти на платформу сломал ногу. Наложили гипс. Консилиум врачей настаивал на госпитализации, а он — на отправке вместе с дивизионом. Разрешили. Там отличился. Награжден медалью «За боевые заслуги».

Нельзя сказать, что не было проблем с поведением личного состава — как и в каждой семье, а тем более в большом воинском коллективе, они были. Но хочу подчеркнуть еще раз, что в целом настрой людей был боевой. Командирам и политработникам за короткое время удалось изучить подчиненных и сколотить дружные воинские коллективы. В этом непосредственная заслуга командиров подразделений и их замполитов: Толоконникова и Червинского, Маляуки и Овод-кова, Завесницкого и Подушкина, Сухляка и Громова, Солодовникова и Еременко, Елисеева и Клименко, всего офицерского состава.

Значительно сложнее было руководству дивизии. Управление дивизии, его основное ядро, было из Днепропетровска. Бригады формировались в Москве, Минске, Ленинграде, Архангельске. В период подготовки они были разбросаны по югу страны. Руководству дивизии приходилось решать организационные вопросы, летать в Египет на рекогносцировку. Словом, было много других очень важных дел. Пришлось решать эти вопросы в боевой обстановке. Командир дивизии генерал Смирнов А.Г., его заместители часто бывали на КП бригад, в дивизионах, на месте изучали и обучали людей. С моей точки зрения, им удалось сколотить воинский организм, действующий слаженно и четко.

Память сохранила подготовку и переход морем. Все строго засекречено. Никто из родных и близких на знал место погрузки, дату и час отплытия. Шли под легендой транспортировки сельхозтехники. Все находились в трюмах. Небольшая часть офицеров появлялась на палубах. При переходе через проливы от турецких лоцманов отказались. Все находились в томительном ожидании — что будет там, в Египте…

В Александрию прибыли глубокой темной ночью. Встретил нас генерал Щеглов А.Ф. Коротко и четко поставил задачу: «В течение ночи технику разгрузить и перекрасить. Всему личному составу переодеться в египетскую форму. На следующую ночь пустынной дорогой, без включения фар, совершить марш под Каир и занять подготовленные боевые позиции».

Разгрузка осуществлялась под прикрытием ранее прибывшего дивизиона, занявшего боевую позицию в парке короля Фарука.

Место дислокации штаба и КП бригады было определено в районе аэродрома Иншас, расположенного в 50 км от Каира в направлении к Суэцкому каналу. Весь личный состав разместился в апельсиновом саду. Жили в землянках, как на войне. Командир и его заместители разместились в бункере, который одновременно служил штабом.

Технический дивизион был размещен рядом, в ангаре, остальные рассредоточены на 15–20 км друг от друга в пустыне. Кругом один песок. Укрытия для техники и личного состава маскировались дюнами. Что касается антенн, то, несмотря на маскировочные сети, укрыть их было невозможно. Естественно, израильская авиация эти точки хорошо знала.

Все мы были впервые в этой древней и легендарной стране. С большим интересом присматривались к жителям, обычаям, природе. Что бросалось в глаза? Стаи черномазых ребятишек, босиком, в длинных до пяток, рубашках, настороженных, любопытных, добрых. Узенькие улицы в населенных пунктах, торговля везде и всем. Для нас это было дико. Сейчас видишь примерно такую же картину в городах России, в ее столице Москве. Бросалось в глаза колоссальное расслоение общества: богатейшие виллы и дома с ультрасовременными автомобилями до бедных, грязных лачуг, набитых детишками. Но нищих и бездомных было меньше, чем сейчас в Москве.

Сохранился альбом с фотографиями тех лет. Там запечатлены памятные исторические места. После перемирия нам разрешали изредка делать экскурсии. Знаменитые, древние пирамиды. На их фоне ты на верблюде. Бедуина не получилось, но отчет о пребывании в этой стране сделан. Усыпальница великого Насера, исторические парки, площади, памятники, статуи.

Повсюду чувствовалась лояльность, уважение к нам, представителям Великой Державы. На нас смотрели с любопытством и надеждой. Так же относился к нам и личный состав Египетской армии. Мы в свою очередь внимательно приглядывались к образу жизни личного состава армии страны пребывания, уровню их боевой подготовки. Для нас было в диковинку, когда солдаты и офицеры «общались» с Богом и пророком Магомедом. Может быть, среди нас были верующие, в т. ч. и мусульмане, но никто и никогда не показывал вида.

Для нас было непривычным, что почти каждый их офицер имел вестового. Для нас была совсем непонятна система питания личного состава. Солдатам давали на руки деньги. А так как многие из них имели семьи и немалые, то большую их часть отдавали им, а сами питались одними лепешками. Впоследствии они стали переходить на нашу систему. Для нас было дико, когда в порядке наказания солдат клали на песок и заставляли поворачивать головой, натирая до крови шею. Но мы ни во что не вмешивались, понимали — это не наше дело.

Никогда не забыть чувства тоски по Родине, родным и близким. Как мы радовались каждой встрече с земляками, каждой весточке с родной земли. Слушали с большим вниманием посланцев из Союза. Их было немало. Государственные и партийные деятели: Косыгин А.И., Подгорный Н.В., Пономарев В.В.; секретарь ЦК ВЛКСМ Тяжельников; космонавты: Николаев и Терешкова; командование Вооруженных сил: Захаров, Соколов, Щеглов, офицеры и генералы Генштаба, видов и родов войск, специалисты НИИ. От них ждали живой весточки и черного хлеба с селедкой. Сотни раз прослушивались пластинки Бернеса, Лемешева, Трошина. У меня сохранился сборник стихов и песен, написанных военнослужащими части. Там есть стихи рядового Попова Г.А., капитанов Гриня В.Ф. и Удальцова Г.А. Все они о Родине, о любви к ней, о товарищах, воинском долге.

И сейчас, когда стало модно ездить в другие страны, трудно понять тех, кто едет за бугор навечно. Не любят они нашу страну, свою Родину.

Память хранит адское напряжение. Прежде всего морально-психологическое, когда каждый день, каждый час ждешь или налета, или провокаций, а бывало, и выходок подчиненных. Напряжение физическое, когда с восхода до захода солнца — утомительное боевое дежурство с готовностью к немедленному пуску ракет при температуре в кабине до 60 градусов. А по ночам — бесконечные, до изнеможения тренировки по свертыванию и развертыванию техники, передислокации. Короткие часы отдыха в подземном бетонном бункере под марлей, защищающей от комаров. Да еще постоянная настороженность — не сесть бы на змею, не потревожить скорпионов, которыми кишит пустыня.

В этих условиях личный состав учился: изучал тактику действий авиации Израиля, слабые и сильные стороны самолетов, их силуэты, учились стрелять из личного оружия, ходили в караул, ночами обслуживали технику. И так каждый божий день. Люди буквально валились от усталости и нервного напряжения. Но никто не жаловался, не увиливал, понимая, что так НАДО. А когда пришел час еще больших испытаний личный состав не дрогнул. Своим хладнокровием, умением и бесстрашием вышел победителем в поединке с хвалеными американскими самолетами и израильскими асами.

Коротко хочется рассказать об этих людях. В бою главная фигура командир. От его умения правильно принять решение и добиться его выполнения, хладнокровия зависит успех поединка. В бригаде большинство было таких. Ее командир, подполковник Руденко Н.А., был примером выдержки и самообладания. Твердо и спокойно руководил с командного пункта. Его заместитель Коваленко И.К., будучи первым командиром маневренной группировки, при первом налете, когда над КП на высоте 50–100 м. пролетела пара «Фантомов», не растерялся, руководил четко и грамотно. Оба эти боевые генералы сейчас на заслуженном отдыхе, проживают в Твери. В таком же ключе действовали и остальные заместители комбрига. Константин Воронцов, досконально знающий технику и поддерживающий ее всегда в боевом состоянии. Сейчас он в Минске. Дотошный до всего, как и полагается, начальник штаба Сложеницын А.П. Всегда спокойный, знающий свое дело заместитель по тылу Косенко Ю.П. Судьба разбросала их по Союзу и связь с ними прервалась.

Особо хочется выделить командиров дивизионов. Это на них ложилась вся тяжесть в обучении и воспитании личного состава, его обустройстве, организации и несении боевого дежурства. Это они один на один «сходились» с летчиками Израиля и выходили победителями.

Самым молодым из них был капитан Маляука В.П. Его дивизиону первому пришлось вступить в единоборство с «Фантомами». Будучи в «засаде» в составе маневренной группировки, дивизион обнаружил две приближающиеся цели. Командир быстро разобрался с ними, дал четкие команды расчетам и когда увидел, как у записывающего команды руки «отплясывали» чечетку, уверенно сказал: «Спокойно, ребята, собьем». И первый «Фантом» врезался в пески Египта. Второй пилот не стал испытывать судьбу, покинув самолет на парашюте.

Второй бой принял личный состав дивизиона майора С. Завесниц-кого. И тоже вышел победителем. Испытанием на прочность духа, стойкости, воинской доблести стал бой дивизиона подполковника То-локонникова В.М. Участник войны, самый опытный командир, «батя» — называли его подчиненные. Дивизион вместе с другими был в засаде. В этот день израильские летчики, видимо, хотели проучить наших. Был организован массированный налет на группировку по всем правилам военной науки. Полетели бомбы на ложные позиции. Первым открыл огонь В. Толоконников. На дивизион, как стервятники, набросились 24 самолета, все — на бреющем. Смотреть со стороны — страх берет. А дивизион стоял как Брестская крепость в годы Великой Отечественной.

Ракетами дивизиона и снарядами «Шилок» сбито два самолета, один подбит. На позицию летят НУРСЫ, падают бомбы замедленного действия. Вышел из строя антенный пост — глаза дивизиона. Лейтенант С.Сумин вскочил на площадку и стал голосом давать координаты приближающихся целей. Там и застал его очередной снаряд. Геройски погиб Сережа. В Прибалтике у него осталась жена Валентина и сын Сергей, который так и не увидел отца. Знаю, что он окончил Калининградское военно-морское училище. Куда судьба его забросила сегодня? В Ярославском высшем зе-нитно-ракетном училище, которое окончил Сергей, высоко чтят его память. В музее училища есть экспозиция, посвященная ему. Ежегодно на приз лейтенанта С.П.Сумина проводится лыжный кросс. В книге Верхневолжского издательства «Границы неба пристально хранить» (1987 г.) есть очерк о Сергее Сумине.

В ходе боя во время перезаряжания пусковой установки от прямого попадания снаряда произошел взрыв ракеты. Погиб весь пусковой расчет. Братья Довганюк, Дибижа, Наку, Мамедов, Забуга, Диден-ко. Братья были в разных расчетах. Не удержался Иван, выскочил из укрытия, чтобы помочь Николаю во время заряжания. Так вместе и пали смертью храбрых два брата из села Сопова Ивано-Франковской области. Вместе с ними полетели цинковые гробы с обгоревшими героями в Молдавию, Азербайджан, на Украину, в Белоруссию. Склоним головы перед прахом этих молодых ребят.

Дивизион выиграл бой. Автор этих строк выводил дивизион с позиции и провел с личным составом несколько суток. Люди смотрели смерти в глаза, потеряли своих товарищей. Но уныния, упадка духа не было. Там, вдали от Родины, в боевых условиях я убедился и сегодня, по прошествии многих лет, смею утверждать — Велик наш солдат в делах, поступках, Главное, чтобы он понял — за что воюет, цели и задачи, сердцем проникся ими и тогда он непобедим. Не надо клеветать на армию. Надо смотреть в корень и искать подлинные причины сегодняшних трудностей.

Память хранит возвращение в Николаев. Встречал первый заместитель командующего Армией генерал Бочков Б.В. Махнув на запреты врачей, требовавших соблюдения карантина, он повез нас в гостиницу, где был накрыт богатый русский стол с водкой, селедкой и черным хлебом.

Потом были приемы в ЦК ВЛКСМ, бюро Главпура, в Военном совете Армии. Новые назначения. Я попал служить в далекий северный Норильск. Такая наша военная судьба.

На этом надо бы поставить точку. Но не могу не сказать еще об одном. В феврале 1995 года, нас, небольшую группу «египтян», принял Военный совет войск ПВО. Говорилось об использовании приобретенного боевого опыта, о героизме, о традициях, о внимании к ветеранам, о том, что история не только учит, но и мстит тем, кто не делает выводов из ее уроков.

Когда я поставил под этим рассказом свою подпись и отдал его в печать, меня не покидало чувство вины и недосказанности. Внутренний голос постоянно твердил: «Ты ничего не написал о тех, кто провожал и ждал. О женах и подругах. О них в литературе немало написано. Но если учесть их подвижническое мужество, преданность мужьям и их делу и то, что им пришлось испытать, то становится очевидным, что наши близкие и подруги заслуживают гораздо большего.

Видимо, надо на себе испытать все, что чувствует та, которая провожает своего мужа на военную службу, постоянно собирает на полеты, боевое дежурство, на ученья, полигоны, и не знает, когда и с чем он вернется домой. Надо испытать то постоянное чувство тревоги за судьбу близкого человека, разделить с ним все невзгоды военной службы, чтобы достоверно написать об этом, да и иметь право на это.

Можно только предполагать, что испытывали жены, отправляя мужей для выполнения интернационального долга в Афганистан, во Вьетнам, Корею, Сирию, Египет, Кубу и другие страны, где они были участниками необъявленных войн. Это томительное ожидание весточки, тревожное чувство при изъятии почты из ящика, вздрагивание при каждом телефонном звонке или стуке в дверь. Это подробные ответные послания, которые приходилось писать после утомительного рабочего дня и не менее хлопотливого вечера, уже после того, когда дети улягутся спать.

Про себя скажу — ждал писем. И все они приходили, проникнутые любовью, теплом и бодростью, несмотря на печали и неприятности, временами возникающие в доме. Кто-то зло «пошутил», хвастаясь своей осведомленностью. Есть такие, к сожалению, люди. Под большим секретом передали жене новость: муж угодил под бомбежку… и пошли слухи. С женой удар, свалил паралич. Не знаю, чем бы это закончилось, если б не вмешался командарм, и если б не оказалась рядом с женой и дочерью мать жены Лидия Александровна. Обо всем этом я узнал уже после приезда домой. В письмах об этом ни слова.

Кстати, меня дважды так «хоронили». Однажды в Норильске командир дивизии звонит жене домой и спрашивает:

«Что делаешь? Сядь и успокойся. Два дня не можем найти мужа. Вылетел на вертолете с о. Голымянный, так и пропал». И это называется «успокойся». Два дня с тяжелым чувством и с мрачными мыслями ждала супруга весточки, пока не сообщили: жив и невредим. А было все просто. На вертолете облетывали радиолокационные роты и из-за непогоды вынуждены были сесть около охотничьего домика, с которым, естественно, не было связи.

Но вернемся к делам египетским. Знаю по себе, как поднимали настроение, выводили из оцепенения письма от жены, родных и близких. Недавно узнал, как одного из нынешних генералов (по этическим соображениям фамилию не называю) буквально подняли на ноги письма жены, когда он серьезно заболел и попал в госпиталь. А когда один из командиров подразделения получил письмо, в котором сообщалось, что жена родила сына, у него появилось такое естественное желание повидаться с ним, жажда к жизни, что едва удалось уговорить его не делать глупостей и идти, что называется на службу, на канал.

Были жены, которые изменяли, даже связывали свою судьбу с другими мужчинами, но это единичные случаи. Но никто из них не решался открыто написать об этом. Мужчины, не берусь судить обо всех, тоже не давали повода женам усомниться в их верности. Причин для этого было много. И высокая нравственность, и боязнь начальства, и стеснение товарищей, и отсутствие контактов, и изнуряющие, изматывающие физические и психологические нагрузки. Более того, мужчины, как правило, скупые на слова о своих чувствах, не стеснялись излагать их в письмах. Словом, смею утверждать, что длительное пребывание мужа в командировке может не только расстроить, но и укрепить семью, хотя кое-кто со мной может и не согласиться.