Том Герелс Андрей Сахаров: интеллект, мужество, цельность

Том Герелс

Андрей Сахаров: интеллект, мужество, цельность

Живя среди людей, мы иногда видим примеры исключительного мужества и высокой нравственности. Некоторые люди выглядят более завершенными, более цельными, чем остальные. В очень немногих три качества — интеллект, мужество и цельность — соединяются в единое целое. Одним из таких редких людей был Андрей Сахаров.

В поисках сравнения мне приходит на ум только Махатма Ганди. На первый взгляд сравнение Сахарова с Ганди может показаться странным. Какое может быть сходство между создателем бомб и провозвестником мира? В самом деле, и профессии у них были разные, и выглядели они по-разному. Конечно, трудно представить себе Сахарова посреди русской зимы в одной лишь домотканой набедренной повязке. Была, конечно, и разница в образовании и культурной традиции. Сахаров был воспитан в культуре, основанной на рационалистических принципах. С другой стороны, обладал Сахаров и славянской чувствительностью, что сближает его с Ганди сильнее, чем это кажется с первого взгляда. Во время Второй мировой войны чувство принадлежности к родине было в Сахарове особенно сильно; он очень хорошо описывает это в первых главах своих «Воспоминаний».

Будучи физиком, Сахаров пришел к созданию водородной бомбы. В то время он верил в необходимость атомного оружия, но постепенно проблемы выживания человечества и недопущения войны стали для него главными. В этой статье я собираюсь показать, что в Сахарове и Махатме Ганди есть много общего. Я буду часто цитировать Ганди, который умел в нескольких словах выразить главное.

В ряду других человеческих качеств цельность представляется наиболее существенной. Ганди пишет[56]:

Прекрасный дворец,

покинутый обитателями,

выглядит как развалины.

Таков же и человек без характера,

как бы богат он ни был.

Из своих встреч с людьми я вынес убеждение, что цельность — это первейший критерий даже в таком деле, как выбор руководителя лаборатории или декана факультета, не говоря уже о спутнике жизни.

Почему же цельность столь важна? И тут мы снова обращаемся к Ганди, который понимает цельность как стремление к Истине. Это стремление составляет самую сущность человеческого духа. Ганди отождествляет Истину с Богом:

Что такое Бог, сказать трудно,

понятие же Истины

есть у каждого в сердце.

Истина — это то,

что ты полагаешь правильным,

и это твой Бог.

Почитая эту истину,

мы со временем постигнем

Истину абсолютную,

то есть Бога.

Глубинная вера в Бога,

которого понимаю как Истину,

поможет мне сохранить покой.

Много есть описаний Бога,

но для себя я решил:

Бог — это Истина.

Можно возразить: «Это прекрасный принцип, но реальная жизнь заставляет быть более прагматичным». Однако как мы увидим ниже, Ганди и Сахаров не были мечтателями. Абсолютная Истина часто недоступна нашему пониманию, но мы должны стремиться к ней. Ганди пишет:

Конечным человеческим существам

никогда не узнать во всей полноте

Истину и Любовь,

которые бесконечны.

Но мы знаем достаточно,

чтобы выбрать путь.

Следование Истине совсем не означает непрактичности, оторванности от жизни. Истина всегда проще, чем хитросплетения лжи и полуправды. Менее всего путаницы бывает тогда, когда говорят только правду. Например, Соединенные Штаты гордятся Конституцией, которая содержит прекрасные этические концепции. Но политика США не всегда опирается на эти концепции. Свидетельство тому — вооружение Ирака в восьмидесятые годы. Если бы политика великих держав в большей мере направлялась Истиной, войны с Ираком в 1991 г. можно было избежать. Думаю, Сахаров бы со мной согласился.

Из «Воспоминаний» Сахарова видно, что он был человеком простодушным. Если он считал что-то истинным, касалось ли это физики или прав человека, он чувствовал потребность высказать свое мнение. В 1966 г., когда Сахаров только начинал заниматься общественной деятельностью, его попросили подписать письмо против реабилитации Сталина. В то время подписывать подобные письма было небезопасно. Но Сахаров просто говорит: «Проект письма не вызвал у меня возражений, и я его подписал» [1].

Сахарова не смущали трудности жизни, работа на военном заводе. Он вспоминает, как с восторгом обнаружил, что может решать все более сложные инженерные и физические задачи. Потом его живой ум привлекли проблемы, связанные с правами человека и сохранением окружающей среды.

Здесь обнаруживается еще одна общая черта с Махатмой Ганди, который начал свою карьеру простым адвокатом в бедном районе Дурбана в Южной Африке. Постепенно Ганди понял, что может помочь своему народу, и открыл для себя новый путь.

Сахаров стал одним из величайших физиков. Я узнал об одной из его лучших идей — о распаде протона — когда был в Индии. На индийских физиков его работа произвела большое впечатление. В глубокой шахте для добычи золота вблизи Колара в Южной Индии они поставили эксперимент, призванный ответить на вопросы, ограниченно или бесконечно время жизни вещества, верно ли, что протон распадается. Возникла мысль об участии Сахарова в Коларском эксперименте вместе с индийскими физиками. Всем нам, конечно, хотелось вызволить Сахарова и его жену Елену Боннэр из Горького. В разговоре с премьер-министром Индирой Ганди в 1984 г. я просил помочь Сахарову. Однако, по ее словам, было трудно что-либо сделать. В ходе ее общения с генсеком Черненко она поняла, что делом Сахарова занимается не он, а кто-то другой. В то время трудно было понять, кто вершит делами в Советском Союзе. У меня, однако, сложилось впечатление, что правительство Индии всерьез рассматривало возможность устроить приезд Сахарова в Индию.

Госпожа Ганди осознавала, что даже в Индии Сахаров стал бы продолжать свою правозащитную деятельность. Индира Ганди глубоко уважала Сахарова. Мы оба знали, что Сахаров — один из тех немногих, у кого есть дело, ради которого стоит жить, а при необходимости и умереть. У Махатмы Ганди это выражено так:

Есть вечные принципы,

не допускающие компромиссов,

и нужно быть готовым

отдать свою жизнь,

следуя этим принципам.

Госпожа Ганди была убита через несколько месяцев после нашей встречи. У нее тоже было дело, ради которого стоило жить и умирать. Накануне роковых выстрелов Индира Ганди обратилась к толпе со словами: «Я не стремлюсь к долгой жизни. Смерть меня не страшит. Я готова отдать свою жизнь, служа моему народу, и если я сегодня погибну, то каждая капля моей крови даст ему силу»[57].

Откуда берется в человеке смелость? Отчасти она, наверное, наследуется, отчасти — развивается под влиянием воспитания и среды. Похоже, что наибольшее влияние оказывают очень ранние годы, до пяти лет. Можно вспомнить немало мужественных поступков Сахарова. Его слова о том, что «…в вопросах, затрагивающих все общество в целом, и касающихся отдельных людей, важна гласность», звучат весьма буднично [2]. Но ведь это относилось к обществу, где в ответ на такие обращения «принимались меры».

Важны и другие черты характера — некоторая отрешенность, чувство юмора, умение идти на компромиссы, не поступаясь главным. Слово «мужество», по-моему, здесь больше подходит, чем «смелость». Мужество — это независимость, сила духа в преодолении несчастий. Мужество подразумевает также оптимизм и веру в будущее. Сахаров пишет: «Я увидел у Солженицына другое, чем у меня, отношение к прогрессу. Я вполне понимаю огромные экологические и социальные опасности, которые несет в себе прогресс. Но прогресс, в первую очередь, все же приводит к улучшению условий жизни всех людей на Земле, снимает, если говорить в целом, трагическую остроту социальных, расовых и географических противоречий, уменьшает неравенство в самом необходимом, приводит к уменьшению все еще очень распространенных страданий миллионов людей от голода, нищеты, болезней. И если человечество в целом — здоровый организм, а я верю в это, то именно прогресс, наука, умное и доброе внимание людей к возникающим проблемам помогут справиться с опасностями»[3].

Сахаров был очень великодушным человеком. Это видно во всех его воспоминаниях, даже при описании того ужасного обращения, которому они с Боннэр подвергались в Горьком. Он мог простить человека, обидевшего его: «Сейчас я хотел бы вернуться к более терпимому взгляду, с учетом всех сторон его богатой личности и всей его судьбы. Недавно Зельдович подошел ко мне во время собрания АН и сказал на бегу (как всегда, он куда-то торопился): „В прошлом было всякое, давайте забудем плохое, жизнь продолжается“. Да, конечно»[4].

Махатма Ганди говорит:

Есть постоянство,

которое мудро,

и постоянство,

которое глупо.

Тот, кто ради постоянства

ходит раздетым

и под горячим солнцем Индии

и в зимней Норвегии,

глуп и погибнет.

Но вечный поиск Истины

научил меня ценить

красоту компромисса.

Сахаров призывал «…к компромиссу, сочетанию прогресса с разумным консерватизмом и осторожностью. Эволюция, а не революция, как лучший „локомотив истории“. (Маркс писал: „Революция — локомотив истории“.) Так что „бой“, который я имел в виду, — мирный, эволюционный»[5].

И Ганди, и Сахаров удивительным образом сочетали в себе твердость принципов с готовностью идти на компромиссы. Ганди говорил:

Заблуждаться,

и даже пагубно заблуждаться,

свойственно человеку.

Но это свойство простительно,

если только есть стремление

исправить ошибку.

Удовлетворение в усилии,

а не в достижении.

Полное усилие —

это полная победа.

Ганди и Сахаров не были просто мучениками, наоборот, они прекрасно сознавали, как направить свои усилия, чтобы достичь максимального успеха. Они умели выбрать момент для голодовки и, голодая, привлечь к себе общественное внимание. Ганди пишет:

Думая, что средства и цель

не связаны, ты глубоко заблуждаешься.

Мы пожинаем ровно то, что сеем.

Оба обладали развитым политическим инстинктом. Это сходство между Сахаровым и Ганди опять поражает. Ганди замечает:

Голодовка может быть

одинаково мощным орудием

и потворства, и обуздания.

Честность и цельность обоих проявляется также в их верности друзьям. Любовь Сахарова к своей жене Елене Боннэр, духовная близость с ней — главная тема последних глав «Воспоминаний», на титульном листе которых написано «Посвящается Люсе». Этим именем ее называли в детстве, так зовут ее близкие друзья и теперь. Сахаров пишет:

«…Своей статье („Размышления о прогрессе, мирном сосуществовании и интеллектуальной свободе“. — Прим. перев.) я предпослал эпиграф из второй части „Фауста“ Гёте:

Лишь тот достоин жизни и свободы,

Кто каждый день идет за них на бой!

Эти очень часто цитируемые строки близки мне своим активным героическим романтизмом. Они отвечают мироощущению — жизнь прекрасна и трагична. Я писал в статье о трагических, необычайно важных вещах, звал к преодолению конфликта эпохи. Поэтому я выбрал такой оптимистически-трагический эпиграф, и я до сих пор рад этому выбору. Много потом я узнал, что этот поэтический эпиграф привлек внимание моей будущей жены — Люси, понравился ей. Она, совсем ничего не зная обо мне, будучи вообще очень далекой от академических кругов, увидела в выбранном мною эпиграфе что-то юношеское и романтическое. Так этот эпиграф установил между нами какую-то духовную связь за несколько лет до нашей фактической встречи»[6].

Очень многое о человеке можно узнать из того, как он оценивает других. Вот как Сахаров говорит о своем учителе Игоре Тамме:

«Сейчас для меня представляются главными именно основные принципы, которым следовал Игорь Евгеньевич — абсолютная интеллектуальная честность и смелость, готовность пересмотреть свои взгляды ради истины, активная бескомпромиссная позиция — дела, а не только фрондирование в узком кругу»[7].

Взгляды, высказанные Сахаровым в его «Размышлениях о прогрессе, мирном сосуществовании и интеллектуальной свободе» вполне применимы и сегодня, так же как и в 1968 г. На Западе они служат напоминанием: идея конвергенции предполагает использование положительных сторон как социалистической, так и капиталистической систем. Сходство между Сахаровым и Ганди снова приходит на ум, когда читаешь второй том «Воспоминаний» („Горький, Москва, далее везде“. — Прим. ред.) Деятельность Сахарова в последний годы его жизни — встречи со множеством людей, обмен мнениями с политическими лидерами своей страны и других стран, напоминает жизнь Ганди в его ашраме в Ахмедабаде.

Закончу словами Ганди:

Жизнь есть стремление.

Мы стремимся к совершенству,

то есть к самоосуществлению.

Я признателен Мэри Герриери и Веславу Вишневскому за ценные замечания.

Литература

Андрей Сахаров. Воспоминания. Нью-Йорк, изд-во им. Чехова, 1990. (В оригинале статьи ссылки даны на английский перевод: Memoirs, A. Sakharov, New York, Alfred A. Knopf, 1990.)Ч. II. Гл. 1, с. 354.

Там же. Ч. II. Гл. 1, с. 359.

Ч. II. Гл. 16, с. 561.

Ч. I. Гл. 8, с. 185.

Ч. II. Гл. 2, с. 375.

Ч. II. Гл. 2, с. 374–375.

Ч. I. Гл. 8, с. 164.