Череда побед и поражений

Череда побед и поражений

22 января союзные монархи собрались в Лангре. Между ними обострились противоречия по вопросу о том, как закончить кампанию: заключить ли мир или продолжить войну. В конце концов все склонились перед волей Александра I, настаивавшего на наступлении на Париж. Однако в феврале союзников постигла череда неудач.

После совета в Бриеннском замке Г. Л. Блюхер выступил к Шалону. Наполеон опередил его и через неделю внезапно появился перед слабым корпусом 3. Д. Олсуфьева. Окруженные неприятелем русские прорвали кольцо и ушли, «сохранив все знамена, а вместе с ними и честь», как вспоминал генерал-майор П. Я. Корнилов.

Да, честь сохранили, но потеряли половину личного состава корпуса вместе с генералом Олсуфьевым, взятым в плен.

Победа пробудила в Наполеоне прежнюю веру в свою звезду. Вечером он призвал пленного генерала Полторацкого и заявил ему:

— Сегодня я разбил вас, завтра уничтожу Сакена, в четверг разобью авангард Витгенштейна, в пятницу нанесу такой удар Блюхеру, от которого он не опомнится, а потом… надеюсь на Висле предписать мир императору Александру.

— Это довольно мудрено, — заметил генерал Полторацкий.

Действительно, Наполеон преувеличил значение своей победы. Он считал, что нанес поражение русскому корпусу, по крайней мере, равному по численности его войскам, а оказалось — почти в пять раз меньшему: 3690 человек против 18 тысяч.

Наполеон не сумел реализовать свой смелый план, но армию Блюхера потрепал основательно: за пять дней боев она потеряла до 16 тысяч бойцов, около 40 орудий и большой обоз.

Приказав Мортье и Мармону преследовать Блюхера, Наполеон отправился в долину Сены, чтобы поддержать маршалов Удино и Виктора, отступавших под напором Богемской армии союзников.

Блюхер все-таки «опомнился» после поражения. Собрав свои войска, преследуемые корпусами Мортье и Мармона, он продолжал отступать к Шалону на сближение с Главной армией Шварценберга.

***

После боя 20 января при Ла-Ротье Главная армия за десять дней продвинулась вперед всего на 100 верст. Получив тайное предписание австрийского правительства не переходить на правый берег Сены, Шварценберг придумывал всевозможные отговорки, чтобы держать свои войска подальше от французской столицы. Казаки Карпова своевременно предупредили его об опасности, нависшей над Блюхером, однако командующий и пальцем не пошевелил и с места не сдвинулся.

Александр I потребовал активизировать военные действия. 31 января войска Главной армии в разных местах подошли к переправам через Сену. Корпуса маршалов Удино и Виктора отступили за речку Иер. Шварценберг, однако, не стал преследовать их.

Среди этих вялых передвижений противников, происходивших всего в двух переходах от Парижа, вызывают восхищение смелые действия малочисленных казачьих отрядов М. И. Платова и легендарного партизана А. Н. Сеславина.

До 26 января Платов оставался у Вильнев-ле-Руа, наблюдая за дорогами из Парижа к Сансу, к которому подходила французская кавалерия, формировавшаяся в Версале. «Не могу оставить пункт, где теперь нахожусь, пока не придут наши войска… — писал атаман Барклаю де Толли. — Я не в состоянии отправлять больших отрядов на левый берег реки Ионн, дабы быть в силах отразить неприятеля с какой-либо стороны».

Платов, имея под своим началом не более 2 тысяч казаков, находился далеко от основных сил Главной армии. Кругом враги, а надежды на помощь — никакой. Правда, где-то на этом направлении действовали австрийские партизаны, но «по здешним обстоятельствам» они были «не в состоянии оказать ожидаемых услуг».

26 января Платов, передав Сане под наблюдение прибывающих войск принца Вюртембергского, снялся с позиции у Вильнев-ле-Руа и двинулся через Эгрвиль к Намюру. По пути он получил высочайшее повеление освободить из французского плена папу римского, проживавшего под присмотром в городе Фонтенбло. Эту задачу Матвей Иванович возложил на генерал-майора Ивана Яковлевича Шперберга, под команду которого передал «семьсот отборнейших казаков с лучшими офицерами».

27 января Шперберг выступил по предписанному маршруту и к вечеру узнал, что его святейшества в Фонтенбло уже нет: две недели назад под покровом ночи он был увезен куда-то, кажется, по Орлеанской дороге. Тщательно разработанный план спасения понтифика неожиданно сорвался.

Платов, следуя из Вильнев-ле-Руа, 1 февраля переправился через реку Луэн и пошел к Mалезербу. На подступах к городу полк генерал-майора В. О. Иловайского, выдвинутый в авангард корпуса, атаковал отряд французской кавалерии, смешал его и преследовал до селения Мартенвиль, где отступающие соединились со своей пехотой и конницей. Значительное численное превосходство неприятеля заставило казаков вернуться назад.

Вообще-то Платов намерен был продолжить движение по дороге на Фонтенбло, но в этом случае в тылу у него остался бы Намюр, из которого неприятель делал вылазки и угрожал путям сообщения атамана. Поэтому Матвей Иванович решил взять «пункт сей, важный по своей натуральной позиции».

Намюр представлял собой небольшую крепость, окруженную каменной стеной, рекой Луэн и каналом, через который были переброшены мосты, защищаемые палисадами, рогатками и четырьмя пушками. Гарнизон крепости состоял из 900 солдат пехоты и части гвардейской кавалерии.

3 февраля Платов подошел к Намюру, обложил его и в течение дня обстреливал из орудий донской артиллерии, подкрепляя таким образом отвергнутое предложение о капитуляции.

Важную роль в событиях этого дня сыграл известный руководитель польского восстания 1794 года генерал Тадеуш Костюшко. Плененный и ограбленный тогда казаками, он был доставлен в Петербург и заключен под арест. Павел I, придя к власти, освободил его и отпустил на жительство во Францию, где тот поселился на берегу Луэна.

Костюшко увидел казаков в подзорную трубу, когда они подходили к Намюру. Позвав слугу-швейцарца, он вручил ему письмо и отправил к русским. Вот содержание письма:

«Я поляк, зовут меня Костюшко; некогда я имел честь предводительствовать войсками моего Отечества. После я удалился от света в деревню Бервиль, принадлежащую другу моему господину Цельтнеру, бывшему в Париже швейцарским посланником. Мы живем вместе почти пятнадцать лет, никем не знаемые. Сделайте милость, поместите в небольшое наше имение несколько человек русских для охранения от беглых или отставших от армии солдат. Если вы не можете исполнить моей просьбы, то благоволите препроводить письмо мое к господину главнокомандующему».

Как следует из рапорта Кайсарова Барклаю де Толли, слуга-швейцарец вручил письмо Платову и между прочим рассказал, «сколь доволен Костюшко настоящими обстоятельствами». По словам швейцарца, большая часть парижан «вооружена мыслями» против Наполеона и все маршалы тоже им недовольны, в чем «чистосердечно» признался его хозяину сам Макдональд.

Естественно, Платов удовлетворил просьбу Костюшко, отправив несколько казаков под началом капитана Берхмана охранять знаменитого поляка в имении его друга. В благодарность за это генерал пригласил всех старших офицеров корпуса к обеду, от чего русские вынуждены были отказаться.

К вечеру стало известно, что защитники Намюра ожидают прибытия подкреплений. С наступлением темноты Платов решил штурмовать город со стороны Фонтенблоских ворот силами бригады Кайсарова, в авангарде которой стояли «отборнейшие казаки» генерал-майора Шперберга. В то же время другим полкам корпуса поручалось отвлекать неприятеля «ложным нападением» на его тыл и фланги. Наиболее уязвимые места крепости указал русским Костюшко.

Удачными действиями донской артиллерии, подвезенной на пистолетный выстрел, Фонтенблоские ворота были разбиты. Спешенные казаки с пиками в руках устремились в образовавшийся проем, вырвали у неприятеля четыре орудия и заставили его отступить в центр города. Обреченные на истребление французы пытались выдвинуть условия капитуляции, но Платов отверг их.

Неприятель потерял до 200 человек убитыми. В плен сдались командующий гарнизоном полковник Грушо, комендант города майор Боньи, 17 офицеров и 600 рядовых. Казаки потеряли в этот день до 30 человек убитыми и ранеными, в том числе двух офицеров.

Матвей Иванович поздравил государя с победой при Намюре, одержанной «частью войск» его императорского величества, и выразил уверенность, что российские знамена «возблистают новою славою на стенах гордой столицы побежденных врагов света». И прислал в главную квартиру ключи от города.

Три дня рыскали донцы по окрестным дорогам, собирая сведения о противнике, и, между прочим, узнали, что слухам «о грабительстве казаков», распространяемым наполеоновской пропагандой, французы «начинают не верить и ожидают прихода их к Парижу».

В это же время на левый фланг Главной армии был переброшен и казачий отряд А. Н. Сеславина. Действуя на дороге между Орлеаном и Парижем, он собирал сведения о движении неприятельских войск от испанской границы, срывал поставки продовольствия и мобилизацию рекрутов. Легендарный партизан имел несколько удачных столкновений с противником, а в двух из них одержал победы над численно более сильными соединениями французов.

Перелом в сознании французов действительно наметился. Об этом писали многие участники похода, в том числе и Сеславин в рапорте Барклаю де Толли от 4 февраля из занятого казаками города Монтаржиса: «Жители, обрадованные прибытием русских, благословляют имя Александра, называя его избавителем своим».

А что можно сказать о регулярных войсках Главной армии?

Наполеон бросил в погоню за Блюхером корпуса Мортье и Мармона, а сам устремился навстречу с Главной армией союзников. Посадив на подводы пехоту, император за сутки преодолел почти такое же расстояние, какое Шварценберг сумел пройти за десять дней. Вечером 4 февраля он был уже за рекой Иер, где сосредоточил до 60 тысяч человек против разбросанных по фронту колонн противника, к тому же не имевшего желания наступать на Париж. Воодушевленный недавним успехом полководец мог разбить их по частям, но решил покончить со всеми сразу.

В последующие два дня Удино разбил авангард корпуса Витгенштейна у Нанжиса, Виктор нанес поражение войскам принца Вюртембергского у Монтро, а Макдональд потеснил баварцев Вреде от Бре. Таким образом, результаты первых столкновений Главной армии союзников с основными силами Наполеона оказались неутешительными. Впрочем, и трагедии пока не произошло.

Наполеон, преследуя фельдмаршала К. Ф. Шварценберга, отступавшего к Труа, выделил часть своих войск под командованием генерала М. Э. Жерара и отправил их в Санс, чтобы отрезать корпус М. И. Платова от Главной армии и наконец избавиться от назойливых казаков. Атаман, находившийся на полпути из Питивье к Фонтенбло, в ночь на 8 февраля узнал об этом и сразу форсированным маршем пустился на Вильнев-ле-Руа. Едва он миновал город и переправил по мосту через Ионн бригады П. С. Кайсарова и П. М. Грекова, как показался авангард французов в составе тысячи всадников кавалерии и 3 тысяч солдат пехоты. Надо было срочно принимать решение.

Атаман поставил перед Вильнев-ле-Руа бригаду П. С. Кайсарова с двумя пушками, а полки П. М. Грекова поместил на правом фланге, чтобы дать возможность перейти через Ионн остальным войскам корпуса. Когда переправа закончилась, казаки ринулись в атаку на французскую кавалерию, опрокинули ее и преследовали «с большим поражением до самой пехоты и пушек, взяв в плен одного офицера и семьдесят рядовых».

Платов собрал свой отряд на правом берегу Ионна, но, «видя превосходство неприятельских сил, почел за нужное уйти в Жуаньи», откуда с урядником Колесниковым отправил донесение Барклаю де Толли, в котором заверил командующего, что будет здесь драться с преследующим его противником, несмотря на недостаток людей.

Получив приказ Барклая де Толли следовать на правый фланг Главной армии, Платов оставил Жуаньи и спешно пошел через Барсюр-Об, Арсис и Сезан, чтобы установить связь с войсками Блюхера, отступавшими после поражения к Шалону.

Мы оставили корпус Винценгероде в Намюре, где он простоял до конца января. Наполеон считал, что Северная армия Бернадота сможет перейти в наступление не раньше, чем будет взят Антверпен. Наполеон ошибся. Нет, наследный шведский принц не повел свои войска по прямой дороге на Париж, но отряд Чернышева снова заявил о себе, овладев Авеном, Лаоном и Суассоном.

***

Надо сказать, что успехи казачьих отрядов, действовавших в тылу врага, имели все-таки частный характер. Исход же кампании мог определиться лишь в сражениях с участием главных сил воюющих сторон. Армии же союзников, подступившие было к Парижу, после недавних поражений оставляли одну позицию за другой. То была полоса неудач, вызванная разногласиями в лагере освободителей Европы.

К 10 февраля Богемская и Силезская армии сблизились: первая сосредоточилась в районе Труа, вторая — у Мери. Их разделяло всего несколько верст. Союзники располагали силами в 150 тысяч человек, французы имели почти в три раза меньше. Однако Шварценберг не решился атаковать неприятеля. Он продолжал отступать по двум направлениям: на Барсюр-Об и Барсюр-Сен.

Вслед за Главной армией Шварценберга Наполеон отправил 40 тысяч человек под командованием маршала Удино, сам же с 20 тысячами пошел за Блюхером.

Отступление Шварценберга вызвало энергичный протест Блюхера. Он обратился к Александру I с просьбой разрешить ему действовать самостоятельно.

13 февраля в селении Барсюр-Об состоялся военный совет с участием трех монархов. Австрийские генералы высказались за дальнейшее отступление к Рейну. Александр I решительно воспротивился, пригрозив отделиться с русскими войсками от Главной армии и вместе с Блюхером пойти на Париж. Он не без основания подозревал, что Франц I намерен оставить на французском престоле своего зятя Наполеона.

И в этот раз все склонились перед волей Александра. По свидетельству очевидца, рядом с ним монархи Австрии и Пруссии казались простыми адъютантами. Решили, что Богемская и Силезская армии будут действовать самостоятельно, насколько это возможно, наступая на Париж по долинам рек Сены и Марны. Корпусу Платова, снова переброшенному на правый фланг, поручалось поддерживать связь между войсками Шварценберга и Блюхера.