«Гордый Измаил пал»

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

«Гордый Измаил пал»

В конце 1790 года русские войска, овладев Тульчей, Килией и Исакчей, вышли к Дунаю и остановились у Измаила, обороняемого почти 40-тысячным гарнизоном во главе с трехбунчужным пашой Айдос Мехметом. Твердыня, основанная еще генуэзцами, перестроенная и укрепленная французскими и немецкими инженерами, представляла собой прямоугольный треугольник, обращенный гипотенузой к воде. Вдоль его катетов тянулся высокий оборонительный вал, а перед ним — глубокий и широкий ров, наполненный водой, местами доходившей до пояса и даже до плеч. На штурм такой крепости, по мнению А. В. Суворова, можно было отважиться лишь один раз в жизни.

В начале октября светлейший князь Таврический приказал стягивать войска к Измаилу. Подошли корпуса П. С. Потемкина и И. В. Гудовича. Флотилия Осипа де Рибаса вошла в устье Килийского рукава Дуная, овладела островом Чатал напротив крепости и возвела на нем ряд батарей. Общая численность армии, собравшейся под стенами цитадели, достигла 30 тысяч человек, в том числе 8 тысяч казаков.

Все попытки убедить турок сдать крепость без кровопролития не имели успеха. Время шло. Скоро стал чувствоваться недостаток в продовольствии. Солдаты устали, поникли духом. А Иван Васильевич Гудович, старший среди «равночинных генералов», все не решался на активные действия. Он собрал военный совет, который признал за лучшее отказаться от штурма и предложил отвести войска на зимние квартиры.

Терпение главнокомандующего лопнуло. Императрица требовала от него скорейшего окончания войны, а генералы отказались идти на приступ крепости и тем отодвинули на неопределенный срок подписание мира. 25 ноября светлейший князь Г. А. Потемкин-Таврический отправил курьера с ордером и личным посланцем к сиятельнейшему графу А. В. Суворову-Рымникскому. Приказав великому полководцу поспешить под стены Измаила, чтобы принять командование над всеми стоявшими там войсками, он писал, поясняя, убеждая и уговаривая:

«Измаил остается гнездом неприятеля. И хотя сообщение прервано через флотилию, но все он вяжет руки для предприятий дальних. Моя надежда на Бога и на Вашу храбрость. Поспеши, мой милостивый друг! По моему ордеру к тебе присутствие там личное твое соединит все части… Рибас будет во всем на подмогу и по предприимчивости, и усердию; будешь доволен и Кутузовым. Огляди все и распоряди, и, помоляся Богу, предпринимай. Есть слабые места, лишь бы дружно шли. Князю Голицыну дай наставление. Когда Бог поможет, пойдем выше».

Утром 2 декабря 1790 года в расположение русских войск под Измаилом прибыл новоиспеченный граф А. В. Суворов-Рымникский в сопровождении казака, державшего в руке небольшой узелок с имуществом знаменитого генерала. Маленького, тщедушного старика встретили приветственной пальбой из ружей и пушек.

Уже на следующий день он доносил главнокомандующему о подготовке к штурму и всеобщей ревности к службе.

На военном совете Суворов сказал так:

— Дважды уже осаждала русская армия Измаил и два раза отступала. В третий раз нам остается победить или умереть. Правда, трудности большие, крепость сильная, гарнизон ее — армия. Но ничто не может противиться силе оружия российского. Отступление произвело бы сильный упадок духа в войсках, отозвалось бы во всей Европе и придало бы еще более высокомерия туркам.

Наконец Суворов объявил о своей решимости водрузить русские знамена на стенах Измаила и предложил собравшимся высказать свое мнение по этому вопросу:

— Пусть каждый из вас подаст свой голос, не сносясь ни с кем, кроме Бога и совести.

Бригадир М. И. Платов, как самый младший по возрасту и чину, должен был высказаться первым. Александр Васильевич взял у него записку и с нескрываемым восхищением прочел:

— Штурмовать!

«Штурмовать!» — написали все генералы. Полководец кинулся на шею Платову и, обнимая его, приговаривал:

— Матвей Иванович, голубчик, казак, герой! Не сомневался, ей-богу, не сомневался, благодарю, душевно благодарю.

И довольный рассмеялся.

Наградив каждого звучным поцелуем, Суворов закрыл заседание совета:

— Сегодня — молиться, завтра — учиться, послезавтра — победа или славная смерть.

Штурм крепости был назначен на 11 декабря 1790 года.

7 декабря А. В. Суворов послал коменданту крепости и командующему армией, укрывшейся за ее стенами, паше Айдос Мехмету письмо фельдмаршала Г. А. Потемкина с предложением сдать Измаил, чтобы избежать напрасного кровопролития. К нему он приложил свою записку: «Сераскиру, старшинам и всему обществу. Я с войсками сюда прибыл. Двадцать четыре часа на размышление — воля; первый мой выстрел — уже неволя; штурм — смерть. Что оставляю на ваше рассмотрение».

Один из помощников храброго паши, принявший тогда пакет от русского парламентера, сказал:

— Скорее Дунай остановится в своем течении, скорее небо упадет на землю, нежели сдастся Измаил.

Между тем русские готовились к штурму: плели фашины, сколачивали длинные лестницы, возводили редуты. Суворов составил обстоятельную диспозицию, в которой определил место каждого полка, роты, эскадрона, сотни. Он планировал бросить на приступ три группы войск под командованием генералов Павла Потемкина, Александра Самойлова и Осипа де Рибаса.

Донские казаки, объединенные в две колонны, 4-ю и 5-ю, под командой бригадиров В. П. Орлова и М. И. Платова, должны были действовать в пешем строю на левом крыле атаки в составе группы генерал-поручика А. Н. Самойлова.

За сутки до штурма на Измаил обрушился удар из 600 орудий флотилии, острова Чатал и батарей правого и левого флангов. Турки мужественно выдержали первый шквал огня, потом ответили непрерывной пальбой из пушек, которая постепенно стала слабеть, а к ночи прекратилась совсем.

11 декабря 1790 года. Темная ночь и густой туман опустились на землю. Никто не спал. Солдаты и казаки грелись вокруг костров, переговаривались. Суворов ходил по бивакам, шутил, ободрял людей. Они прониклись его уверенностью и ожидали сигнала к атаке.

Войска заранее вышли на исходные позиции и затихли. В 5 часов утра в небо взвилась последняя сигнальная ракета, возвестившая о начале штурма. Увлекая егерей и гренадеров, пошли на приступ колонны Львова, Ласси, Мекноба и Кутузова. Осип де Рибас высадил на берег со стороны Дуная десантные отряды Арсеньева, Чепеги и Маркова.

Василий Орлов повел свою колонну в 2 тысячи человек на приступ Толгаларского укрепления восточнее Бендерских ворот с целью последующего движения влево для поддержки казаков Матвея Платова. Вал здесь был очень высок, крут и защищен пушками. А перед валом — глубокий ров, местами наполненный водой.

Матвею Платову, возглавлявшему пятитысячную колонну казаков, предписывалось штурмовать крепостной вал по лощине между Бендерскими и Килийскими воротами, а затем, оказав содействие высадке десантного отряда Николая Арсеньева с флотилии речных судов, овладеть Новой крепостью.

Непосредственным начальником бригадиров В. П. Орлова и М. И. Платова генерал-аншеф А. В. Суворов назначил графа И. А. Безбородко, а последнего подчинил командующему группой войск левого фланга А. Н. Самойлову.

В первых рядах обеих колонн шли охотники, вооруженные двенадцатиметровыми штурмовыми лестницами, и стрелки, призванные прикрывать своим огнем отважных добровольцев.

Туман уже не мог скрыть наступающих. Молчавшая до того крепость разом ожила, огласилась громом и треском выстрелов со всех трех фасов.

Везувий пламень изрыгает,

Столп огненный во тьме стоит,

Багрово зарево зияет,

Дым черный клубом вверх летит…

На подступах ко рву казаков осыпал град свинцовой картечи и пуль, выбивая из рядов десятки убитых и раненых. Казаки заколебались, но быстро оправились, достигли рва. Полетели вниз фашины, мгновенно были установлены лестницы. Офицеры, увлекая своим примером рядовых, решительно устремились наверх.

Молодой есаул Петр Грузинов, как свидетельствует его формулярный список, «находился с охотниками все это время впереди» и одним из первых, если не первым, «влез на батарею» по штурмовой лестнице, которую принес вместе с другими добровольцами. Вслед за ними, отбиваясь саблями и пиками, вскарабкались Андриан Денисов, Иван Греков, другие полковые начальники, многие казаки. Но прорваться через туры они не смогли.

Завязалась страшная рукопашная схватка. Вот уже сброшен оглушенный ударом банника по голове Андриан Денисов; пущенным из рук ядром «получил от неприятеля контузию в груди» Петр Грузинов; избитые и раненые падают вниз другие смельчаки. А помощи нет. Попытка штурмом взять измаильские укрепления на левом фланге атаки оказалась неудачной.

Неудача эта объясняется тем, что турки сделали вылазку через Бендерские ворота и большими силами устремились во фланг и тыл штурмующим. Начался отчаянный бой. Пики казаков разлетались под ударами турецких сабель. Ров наполнялся телами спешенных станичников. Растерянность охватила даже бывалого командира колонны Василия Орлова. Видя гибель своих людей, он, по свидетельству очевидца, воскликнул:

— Жаль, пропала слава донских казаков!

Столь же неудачно развивались события на направлении атаки 5-й колонны. Несмотря на жесточайший обстрел, казаки преодолели ров, взобрались на вал и готовы были утвердиться на его куртине. Но именно в это время турки отворили Бендерские ворота… Казаки бригадира Матвея Платова тоже были сброшены с вала.

В общем, пропала бы слава донцов, если бы А. В. Суворов не заметил их отчаянного положения и не отрядил на помощь им воронежских гусар и тысячу казаков из резерва 3-й колонны генерал-майора Федора Мекноба, а также карабинеров и пехотинцев. Все турки, вышедшие из крепости, были перебиты во рву и у Бендерских ворот.

Когда опасность миновала, бригадиры снова повели свои сильно поредевшие колонны на приступ. Среди казаков было много необстрелянной молодежи. Горы тел погибших товарищей испугали их. Тогда Платов бросился вперед, схватил лестницу и громко воззвал:

— С нами Бог и Екатерина! Товарищи, братья, русские — за мной!

И сам первым полез наверх. До чего же прекрасен, должно быть, был он в ту минуту. Жаль, не нашлось художника, вдохновленного этим эпизодом из боевой биографии донского героя.

Казаки обеих колонн снова поднялись на вал и держались на нем, несмотря на настойчивые контратаки неприятеля. В ожесточенном бою на куртине был тяжело ранен в руку генерал-майор Илья Андреевич Безбородко. Теряя силы, он передал командование войсками бригадиру Матвею Ивановичу Платову. В это время подоспел батальон бугских егерей, присланных с левого фланга Михаилом Илларионовичем Кутузовым на помощь терпевшим бедствие соратникам. Это подкрепление, кажется, и склонило чашу весов. Неприятель был повержен, бастион у Бендерских ворот взят. Донцы устремились по лощине, разделявшей Измаил на две части, достигли берега и вошли в связь с десантом Николая Дмитриевича Арсеньева, который атаковал крепость со стороны Дуная.

Сам Платов в рапорте начальству не указал, что после ранения Безбородко принял на себя командование колоннами, входившими в состав группы войск левого фланга. Это, однако, не дает оснований ставить под сомнение столь важный факт в его биографии. Другие-то военачальники обратили на это внимание.

Получившие ранения во время первого приступа Андриан Денисов, Иван Греков, Петр Грузинов, другие офицеры не вышли из сражения. Они были в рядах штурмующих.

Успешно, хотя и с потерями, развивался штурм и на самом краю левого фланга, которым командовал Михаил Кутузов, и на всем правом крыле атаки, где действовали три колонны под общим командованием Павла Потемкина, и с судов флотилии под началом сухопутного генерала Осипа де Рибаса, будущего основателя славного в нашей истории города Одессы.

К восьми часам утра русские заняли все внешние укрепления Измаила и после непродолжительной передышки двинулись к центру города, где паша Айдос Мехмет укрылся за стенами каменных строений и под защитой нескольких тысяч самых надежных солдат. Каждый дом, каждую улицу приходилось очищать штыками. Никто не просил пощады, ибо знал — не получит. Потому-то и стояли до последнего мужчины, женщины, старики.

И все-таки «гордый Измаил пал» и был отдан А. В. Суворовым на поживу солдатам. Защищать имущество было некому. Горы трупов венчали эту победу: турки потеряли почти 31 тысячу человек убитыми; русские оставили на подступах к крепости, на ее валах, бастионах и улицах до четырех тысяч своих сынов.

Особенно велик был урон в офицерском корпусе русской армии — до двух третьих состава. У казаков были ранены Петр Денисов, Дмитрий Кутейников, Алексей Иловайский, Иван Платов, многие полковые начальники, есаулы, сотники, хорунжие.

Князь Г. А. Потемкин, уведомляя императрицу о том, что Измаил «взят штурмом с неописанною храбростью войск вообще», отметил, что «казаки разного звания не уступали регулярным». О своих заслугах фельдмаршал ничего не писал. Зато энергично хлопотал о награждении других, прежде всего графа А. В. Суворова.

Наградами ее величества были отмечены бригадиры Василий Орлов и Матвей Платов, командиры полков Петр и Иван Денисовы, Николай Иловайский и Яким Машлыкин, уцелевшие после штурма охотники Емельян Астахов, Федор Мелентьев, Тимофей Попов, Андрей Харитонов, Никита Сидоров, Кирей Варламов, Алексей Греков, Антон Коньков, Петр Грузинов и еще десятка два сотников и хорунжих.

Золотого знака Военного ордена удостоился раненый во время штурма девятнадцатилетний есаул Иван Матвеевич Платов. 15 февраля 1791 года он был произведен в чин поручика.

Падением Измаила закончилась кампания 1790 года. Войска ушли на зимние квартиры. Под началом бригадира М. И. Платова в это время числилось одиннадцать казачьих полков. Секретарь Екатерины и ее докладчик по важнейшим вопросам Александр Андреевич Безбородко, посетивший тогда армию, писал о донцах:

«Легкие войска казачьи, надобно отдать справедливость, в весьма хорошем состоянии. Начальники их — люди предостойные: бригадиры Орлов и Платов и полковник Исаев, люди знающие, скромные и такие, что их нигде показать не стыдно. Как их равнять с [Федором] Денисовым, который прямо ничто перед ними».

К последнему сравнению мы еще вернемся…

Стареющий князь Григорий Александрович Потемкин укатил в столицу, где ему готовилась триумфальная встреча, призванная утешить фаворита, уступившего в соперничестве за место в сердце императрицы молодому Платону Зубову. Вслед за ним поехали в Петербург другие высокие начальники — герои измаильского штурма. Отправился туда и Матвей Иванович Платов.