«Почему вы меня не поздравляете?»

«Почему вы меня не поздравляете?»

«Позолоченный век» произвел сильное впечатление на современников писателя и в США и за рубежом. Книга привлекла внимание Салтыкова-Щедрина и сразу же была опубликована в переводе на русский язык в «Отечественных записках».

Слава Твена приобретала всемирный характер. И книги и «лекции» писателя пользовались в Англии, когда он поехал туда, не меньшим успехом, пожалуй, нежели в Соединенных Штатах.

С подобным типом «лекций» англичан познакомил и свое время Уорд. Слушатели знали, что их ожидает своего рода комическое представление. Один из лучших номеров Уорда заключался в следующем. Он начинал рассказывать захватывающую романтическую историю. Аккомпанемент становился все громче и, наконец, совершенно заглушал слова Уорда. Видно было только, как шевелятся его губы. Потом музыка неожиданно обрывалась, и слышны были заключительные слова рассказчика: «…и она упала в обморок на руки Реджинальда».

Мэры, судьи, завсегдатаи аристократических клубов и званых обедов в Англии принимали Твена еще теплее, чем Уорда. Они не обижались, когда Твен заявлял, что носит дешевый зонтик, ибо такой зонтик англичанин не украдет. Хотя Твен выступал без аккомпанемента, он тоже стремился придать своим «лекциям» театрализованный характер. Например, он вначале выходил на сцену в роли администратора, объявлявшего, что… лектор не явился. Потом оказывалось, что лектор уже здесь.

Во время одной из своих поездок в Англию Твен выступал в Лондоне ежедневно. В провинцию он не поехал, ибо, как говорилось в его письме Твичелу, там нельзя «найти достаточно больших помещений».

Успех «лекций» доставлял известное удовольствие. Но вместе с тем Твен начинал тяготиться необходимостью каждый вечер превращаться в клоуна, как он иногда выражался. Выступать с «лекциями» приходилось, конечно, прежде всего из соображений материального характера.

Становились заметными теневые стороны жизни в Хартфорде. Одолевали гости. Утомляла необходимость принимать участие в светских развлечениях, Твен написал как-то одному другу: «Работать? Невозможно, по сути дела. Правду говоря, работать успешно я могу только в течение трех или четырех месяцев, когда мы уезжаем на лето. Мне хотелось бы, чтоб лето продолжалось семь лет подряд».

Главная трудность заключалась в том, что содержание огромного хартфордского дома требовало чрезвычайно больших расходов. Планы устройства жизни после женитьбы, которыми Твен когда-то делился с Орионом (вот он обеспечит себя материально и перестанет писать ради денег, вот он будет работать только над тем, что его больше всего интересует), пока оказывались несостоятельными. Роман «Позолоченный век» разошелся очень хорошо, но все же денег не хватало. Семья Твена порою вынуждена была покидать Хартфорд и переезжать на жительство в Европу, ибо даже у него, чрезвычайно удачливого писателя, недоставало средств на жизнь «по-хартфордски».

Не удивительно, что снова и снова приходилось обращаться к «лекциям».

Много раз Твен выражал надежду, что наконец-то избавится от «лекционного» ярма. Однажды в ответ на предложение читать «лекции» он написал: «Когда я снова соглашусь орать меньше, чем за пятьсот долларов, я, наверное, буду здорово голоден. И я не намерен больше орать ни за какие деньги». В другой раз Твен протелеграфировал своему антрепренеру: «Почему вы меня не поздравляете? После выступления в четверг я собираюсь навсегда расстаться с лекционной эстрадой».

Все же «орать» приходилось по-прежнему.