«Приключения Тома Сойера»
«Приключения Тома Сойера»
Написав о лоцманах, Твен смог вернуться к «Приключениям Тома Сойера».
Вскоре повесть была завершена и вышла в свет. В «Приключениях Тома Сойера» Твен показывает себя мастером приключенческой литературы. Книга полна юмора, вызывает то улыбку, то громкий хохот. Вместе с тем автор повести предстает перед читателем как изумительный знаток человеческой психологии, бытописатель и тонкий лирик — поэт природы и людей.
Мучивший Твена вопрос: для кого, собственно говоря, предназначаются «Приключения Тома Сойера» — для, детей или взрослых? — нашел неожиданное разрешение. Это книга для детей, пользующаяся горячей симпатией и взрослых читателей. Каждому известны факты, когда книги для взрослых становятся любимыми книгами детей (вспомним хотя бы классические романы Свифта о Гулливере и Дефо о Робинзоне Крузо). Твен создал произведение иного характера. «Приключения Тома Сойера» — одна из не столь уж многих в мировой литературе высокохудожественных детских книг, которые близки сердцу читателя любого возраста.
Повесть привлекает юные души занимательнейшим рассказом об удивительных происшествиях в жизни обитателей Санкт-Петербурга. Твен вложил в книгу присущие ему живость выдумки, умение строить динамический сюжет. Он заставляет читателя с волнением ждать дальнейшего развития событий.
А сколько в повести неподдельного веселья, радующего всех, кто не лишен чувства юмора!
Тетя Полли хочет наказать Тома за очередную шалость.
«Розга взметнулась в воздухе — опасность была неминуема.
— Ай! Тетя! Что это у вас за спиной!
Старуха испуганно повернулась на каблуках и поспешила подобрать свои юбки, чтобы уберечь себя от грозной беды, а мальчик в ту же секунду пустился бежать, вскарабкался на высокий дощатый забор — и был таков!»
В церковь во время проповеди забежал пудель. А у Тома был жук. Пудель «начал клевать носом; мало-помалу голова его поникла на грудь, и нижняя челюсть коснулась врага, который и вцепился в нее. Пудель отчаянно взвизгнул, мотнул головой, жук отлетел в сторону на два шага и опять упал на спину. Те, что сидели поблизости, тряслись от беззвучного смеха, многие лица скрылись за веерами и носовыми платками; а Том был безмерно счастлив».
Потом пудель «позабыл о жуке и преспокойно уселся на него! Раздался безумный визг, пудель помчался по проходу и, не переставая визжать, заметался по церкви; перед самым алтарем перебежал к противоположному проходу, стрелой пронесся к дверям, от дверей — назад; он вопил на всю церковь, и чем больше метался, тем сильнее росла его боль; наконец собака превратилась в какую-то обросшую шерстью комету, кружившуюся со скоростью и блеском светового луча… К этому времени все в церкви сидели с пунцовыми лицами, задыхаясь от подавленного смеха. Даже проповедь немного застопорилась».
Твен не только развлекает читателя. В повести не так много каламбуров, комических мистификаций, пародий, как в некоторых его ранних произведениях. Но и теперь смех помогает писателю реалистически показывать разные стороны американской жизни.
Совершенно очевиден реалистический характер тех эпизодов повести, в которых господствует откровенная сатира. Твен смягчил, по собственному его признанию, некоторые, особенно резкие сатирические места в повести, когда окончательно решил, что она предназначена для детей: «Я свел драку мальчишек к одному абзацу; от всей речи в воскресной школе оставил лишь две первые фразы, чтобы не было и намека на сатиру, раз книга предназначается для детей; я смягчил все слишком резкие выражения, дабы ничто не оскорбляло слух».
Нельзя не видеть существенного отличия, например, между напоенной добродушным юмором речью, которую произносит в воскресной школе судья — отец очаровательной девочки Бекки, и саморазоблачительным выступлением в подобной же школе заведомого негодяя Дилуорти из романа «Позолоченный век».
И все же в «Приключениях Тома Сойера» есть немало сатиры.
Твен насмешливо рисует церковников, обличает фальшь воскресной школы. В Санкт-Петербурге, показывает он, есть немало ханжей. Вдова Дуглас все время «молится — чтоб ей пусто было!» и вызывает у Гека раздражение. В церкви нет подлинного благочестия, певчие вечно хихикают, и никто не в состоянии слушать скучную проповедь. Мальчики обменивают билетики, полученные за зазубривание стихов из библии, на рыболовные крючки. В результате Тома, который не может назвать ни одного из двенадцати апостолов, но сумел выменять нужное количество билетиков, награждают библией за примерные познания по части евангелия.
Писатель высмеивает также слащаво-сентиментальные стихи и рассказы с их надоедливой моралью, которые торжественно читают ученики на школьных вечерах. Том Сойер сравнивает школу с тюрьмой. Мы узнаем, что учитель получает злорадное удовольствие, наказывая детей за малейшие проступки.
Да, в повести есть страницы, где Твен выступает как сатирик. Но не они определяют общую тональность «Приключений Тома Сойера».
Сколько бы ни высмеивал Твен слабости, духовную ограниченность, косность, ханжество обитателей городка, где развертывается действие «Приключений Тома Сойера», этот тихий поселок вызывает у него теплую улыбку. Пусть тетя Полли требует от Тома того, что несвойственно его живой натуре, пусть она смешна со своей страстью к патентованным лекарствам и поучениям, но душа у нее простая и ясная. При всей узости своих интересов жители томсойеровского городка не такие уж плохие люди. Когда мальчики скрылись на острове и возникло опасение, что они погибли, никто во всем городке не веселился. Весь город поднялся на ноги, когда пропали Том и Бекки.
С мягким юмором в повести воспроизведено немало деталей повседневной жизни обитателей маленького городка: описаны нравы прихожан, беседы кумушек; в книге можно найти целый каталог суеверий, характерных для жителей миссурийских городов и деревушек.
Однако реалистичны не одни лишь сатирические сцены да картинки быта. Твен сильнее всего как художник-реалист там, где он раскрывает перед нами душу Тома Сойера и его друзей.
Том Сойер — живой образ мальчугана. Мы ясно видим Тома и радуемся каждой встрече с ним. Он понятен нам и тогда, когда проказничает, и тогда, когда, обливаясь слезами, глядит на молящуюся за него тетю Полли. В его сердце живут радость и обида, горечь и веселье, недовольство школой, запретами, нравоучениями и вместе с тем озорство здорового ребенка, наделенного буйной фантазией. Психологически верно передает Твен чувство жалости к себе, которое охотно культивирует Том. Есть нечто типическое в его необузданной энергии.
Том Сойер еще мальчик. Но иные эпизоды, в которых он играет центральную роль, бросают яркий свет на переживания как детей, так и взрослых.
Тому Сойеру нравится девочка Бекки. Он все время ищет ее, но Бекки еще не пришла в школу. Вот, наконец, «у ворот мелькнуло еще одно платье, и у Тома екнуло сердце. Миг — и он уже был во дворе, неистовствуя, как индеец: он кричал, хохотал, гонялся за мальчишками, прыгал через забор с опасностью для жизни, кувыркался, ходил на голове — словом, совершал всевозможные геройские подвиги, все время при этом поглядывая в сторону Бекки, — смотрит ли она? Но она, казалось, не обращала на все это никакого внимания и ни разу не посмотрела в его сторону. Неужели она не замечает его? Он стал совершать свои подвиги поближе к ней. Он носился вокруг нее с боевыми криками, сорвал с кого-то кепку и забросил ее на крышу, врезался в толпу мальчишек, расшвырял их в разные стороны, растянулся на земле перед самым носом у Бекки и чуть не сбил ее с ног. Она отвернулась, вздернула нос и сказала:
— Пф! Некоторые воображают, что они интереснее всех… и всегда петушатся…
Щеки у Тома вспыхнули. Он поднялся с земли и, понурый, раздавленный, медленно побрел прочь».
Смешное и трогательное в образе этого мальчика переплетается, и комическое дает себя чувствовать, пожалуй, чаще всего. Юмор не является, конечно, помехой для Твена-реалиста. Напротив, он помогает ему глубоко проникнуть в сердце ребенка, увидеть и показать то здоровое, свежее, прекрасное, что есть в его герое.
Твен хорошо осознавал роль юмора в раскрытии истинного облика действительности. Он писал:
«Только тот юмор будет жить, который возник на основе жизненной правды. Можно смешить читателя, но это пустое занятие, если в корне произведения не лежит любовь к людям.
Многим невдомек, что это требует от юмориста такой же способности видеть, анализировать, понимать, какая необходима авторам серьезных книг».
Реалистические тенденции, которые ощущались в творчестве писателя еще со времени «Знаменитой скачущей лягушки из Калавераса», получили теперь такое углубленное развитие, что, по сути дела, перед нами новый Твен.
Реалистическая ценность книги несомненна и значительна. И все же этим не исчерпываются особенности сложной и многозначной повести Марка Твена. Перечитывая «Приключения Тома Сойера» не в том очень юном возрасте, когда обычно происходит наше первое знакомство с книгой, а позднее, мы начинаем понимать, что в этой повести (даже явственнее, нежели в «Старых временах на Миссисипи») ощущается налет романтизма.
В конце жизни, возвращаясь мыслью к «исчезнувшему миру» детства и юности, Твен писал, что он похож на Адама, «который вновь посетил свой наполовину забытый рай и не может понять, как это пустынный мир по ту сторону райских врат мог когда-либо казаться ему свежим и красивым».
В «Приключениях Тома Сойера» детство действительно изображено раем, и ему приданы с особенной настойчивостью «райские» черты как раз потому, что Твен уже чувствовал, сколько мрачного, «пустынного» есть в мире взрослых, «по ту сторону райских врат».
Одна из первых глав повести начинается так: «Солнце встало над безмятежной землей и своим ярким сиянием благословляло мирный городок». По большей части книга и воспринимается, как полное лиризма повествование о благословенном городке.
«Приключения Тома Сойера», — говорил сам Твен, — это гимн, это как бы церковное песнопение, написанное так, чтобы придать ему светский вид. В повести изображена прекрасная девственная природа. И когда школа, церковь, надоедливое морализирование делают жизнь детей в Санкт-Петербурге уж слишком скучной, они удирают на «необитаемый» остров, находящийся возле самого города.
Любопытно, что кое-где в повести Твен сопоставляет, пусть в полуюмористической форме, светлый мир патриархального детства, детства на лоне природы, с миром цивилизации. Плот, на котором мальчики приплыли на остров Джексона, унесло течением, и Твен пишет, что «мальчикам это даже доставило радость: теперь было похоже на то, что мост между ними и цивилизованным миром сожжен».
Писатель и прямо осуждает цивилизацию, основанную на деньгах, богатстве. Том и Гек, сопутствующий герою книги во всех его приключениях, вначале радуются найденному ими кладу, но затем Гек говорит: «Оказывается, Том, быть богатым вовсе не такое веселое дело. Богатство — тоска и забота, тоска и забота…»
Наконец тот же Гек отвергает богатство, а также «гнусные и душные дома», во имя жизни в лесу и на реке.
Показательно, что слова эти вложены именно в уста бездомного Гека, с которым детям, посещающим школу, запрещено даже разговаривать. Образ Гека в этой повести воплощает романтический идеал вольной жизни, который дорог мальчикам, замученным строгими нормами поведения и религиозным ханжеством старших. Гек в изображении Твена свободен и счастлив, ибо имеет возможность ходить в лохмотьях. Он обладает всем необходимым для счастья, поскольку ему не надо «ни мыться, ни надевать чистое платье». Это поистине романтический бродяга.
«Приключения Тома Сойера» — апофеоз мальчишеской вольницы, рассказ о прекрасном в жизни каждого человека, о наивности детства, полной нестареющего очарования.
В это светлое повествование включены картины насильственной смерти, злодеяний. Вот сцена на кладбище. Появляются люди с лопатами и выкапывают гроб. Потом коварный индеец Джо убивает врача. В конце повести рассказывается о гибели самого Джо. Пусть кое-что в этих ужасах идет от реальной жизни, от действительного прошлого колонизируемых районов Америки с их беззаконием и кровавой борьбой за существование. В гораздо большей мере эти описания, нагроможденные во второй части повести, навеяны «захватывающей» детской литературой. Дурные люди, изображенные в «Приключениях Тома Сойера», нарисованы так черно, что их сразу отличишь от всех прочих. Благополучный конец книги — дети находят клад — воспринимается как прямое развитие условностей сложного сюжета и снимает все то холодящее душу ребенка, о чем рассказывалось раньше.
Внимательный читатель помнит, конечно, что Санкт-Петербург — рабовладельческий городок. Твен сообщает нам, например, что добрый старик валлиец любезно послал своих трех рабов сторожить дом вдовы Дуглас. Но о том страшном, что представляет собой невольничество, в повести почти ничего не говорится. Лишь в уста Гека — бедняка, отщепенца Гека вложено замечание, которое проливает некоторый свет на судьбы чернокожих. Проговорившись Тому, что он ест вместе с негром, Гек добавляет: «Только ты, пожалуйста, никому не рассказывай. Мало ли чего не сделаешь с голоду!»
В «Приключениях Тома Сойера» реализм и романтизм представлены в сложном сплаве, что во многом и определяет художественное своеобразие книги.
Веку позолоты и гнили противопоставлен в повести чудесный, поэтический мир веселья, счастья и красоты, находящий воплощение, в частности, в острове Джексона, на котором Том и его приятели провели много радостных часов.
В конце века Твен писал, что он хотел бы скрыться на острове Джексона от «житейской суеты». «Я полагаю, — добавил он, — что у всех нас есть где-то остров Джексона, и мы мечтаем о нем, когда приходит усталость».
Заразительный смех и изобретательность Твена, богатство его реализма и одновременно ощущаемая в повести романтическая прелесть — все это делает «Приключения Тома Сойера» любимым произведением детей и взрослых на всех континентах земли, одной из тех книг, которые нельзя читать без радостной улыбки.