Письма жене из партизан. Октябрь 1942 — август 1943

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Письма жене из партизан. Октябрь 1942 — август 1943

1

Кон. октября — нач. ноября 1942

Милая, дорогая Галочка!

Пишу в надежде, что хоть одно письмо ты получишь.

Я сейчас нахожусь в Белоруссии, в одном из партизанских отрядов. Бежал из плена, отсидел несколько месяцев. В октябре 1941 г. под Вязьмой нашу армию окружили, и я потерял всех ребят. Галочка, вот я и остался жив, хотя ты давно уже перестала ждать и надеяться меня увидеть. Сейчас я имею возможность не только воевать, но и рисовать все то, что вижу.

Немцы в тылу у себя чувствуют себя, как на фронте, наши отряды занимают все деревни во многих районах, а они укрепились в местечках и на жел. дорогах, по шоссейным им не везде можно проехать, так как они под нашим контролем; но они нападают на деревни; бывает, и угоняют скот.

Галочка, золото, как я за тобой скучаю, как хочется тебя видеть, неужели мы не увидимся больше, как жаль. Скоро пошлю рисунки в Музей революции. Напиши Тасе и Лильке, где я, также напиши, если знаешь, где папа и мама.

Где все твои родные, что делает Женя? Пиши, какой Гарька, ты ему скажи, что я в партизанах и «даю ремня немцам». Они боятся нас, как огня. Целую тебя крепко, крепко, твой навсегда Коля. Целую вас, мои милые.

Сейчас оформляю к Октябрю нашу бригаду.

Приходится рисовать листовки и плакаты и во время боя в местечках развешивать по стенам; в общем — кистью и винтовкой.

Целую, твой.

2

2/Х 42 г.

Здравствуй, дорогая Галочка.

Опять пытаюсь написать письмо. Не знаю, получила ли предыдущие, так как их переносят через фронт, а это не всегда гладко.

Возможно, ты уже давно решила, что меня нет в живых, но, видишь, это не так, я остался, да еще и в прекрасном состоянии и нахожусь в прекрасном месте, в партизанском отряде.

Меня очень волнует, как устроилась ты, как живешь и что с Жоржем и Ваней, живы ли они, где Лиля и Тася. О стариках ты, наверно, не знаешь ничего, да и вряд ли они остались живы. Напиши обо всем, что тебе известно об участи наших. Где сейчас Женя и мама с Димкой?

Знаешь, так жаль, что тебя нет сейчас здесь, но, надеюсь, в будущем году встречу тебя.

Сейчас скоро год, как я попал в плен и живу в (1 слово замарано), что стало с остальными ребятами с нашего института, не знаю, два только человека было со мной, это Августович А. и Лапшин, но они остались в плену, а я с одним, Николаем, ростовчанином, бежал 28/VIII в леса и пошли в партизанские отряды. Сейчас в лесах Белоруссии полно партизан, и власть полунемецкая, полусоветская. Если с фронта чуть нажмут, то немцам придется ужасно трудно. Они несут ежедневно потери на дорогах и в своих районах, куда мы ходим в гости.

Вот богатейший материал для живописи, я собираю материалы — рисунки, наброски, может, пригодятся. Приеду, напишу панораму, а первое — это пишу тебя на берегу реки, помнишь, в Каменке, но большущую картину. Знаешь, я оказался портретистом; если бы я написал такой портрет в Москве, как мне пришлось в плену, то это было бы замечательно. Ты, если будешь писать, присылай мне фото; те, что с собой взял, остались целы. Есть, по фото нарисовал, твоих 3 портрета — на вишне и, помнишь, в Сорочинцах с букетом; и со мной. Как жаль, что я не написал тебя во весь рост, в натуральную величину.

Писать мне пришлось генерала, и в тот же день мы бежали из-под проволоки, а через неделю почти весь немецкий штаб уничтожили, а остальные бежали из штаба. Много приходится видеть и сволочей наших, которые изменили, но до чего отрадно видеть настоящих патриотов. Крестьяне совершенно изменили свое лицо, если раньше они относились к нам недружелюбно и помогали немцам, то теперь относятся к нам как к избавителям и помогают кто чем может. Теперь и воевать хочется, так как видишь, как ждут от тебя защиты. Немец показал полностью свое грабительское лицо. Галочка, если бы я получил от тебя письмо, я был бы счастлив так, как трудно представить, и фото вложи. Целую вас с Гарькой, скажи ему, что я жив и «даю ремня немчам». Пиши нашим, что я жив и здоров. Целую тебя.

Адрес. Действ. Крас. Арм. П.П.С. № 414. B.C. Бригада Дубо-ва, 1-й отряд. Н.И.Обрыньба

Переслала ли ты письмо моего товарища, которое я вложил в свое?

3

Белоруссия, 11/XII 42 г.

Дорогая, милая Галочка!

Вот опять скоро буду встречать Новый год и опять без тебя, но как замечательно, что буду встречать не в плену, а на свободе да еще в партизанах.

Получила ли хоть одно письмо, я не знаю, так как многие переходящие фронт не вернулись.

У меня есть друг Николай, мы с ним прошли весь плен и теперь в партизанах; живем в лесу в землянке, у нас целый город землянок.

Работаем художниками, зарисовываем все боевые эпизоды, фотографируем, у немцев отобрали замечательные фотоаппараты. Нападаем на гарнизоны, на эшелоны, теперь мы уже не подрываем железнодорожные эшелоны, а просто захватываем их с боем и сжигаем, это лучше. Сейчас за фронт передал целый ряд рисунков наших операций.

Пишу масляными красками, которые тоже достал на операции. Эта бумага также добыта из ранца немца в эшелоне на прошлой неделе. Вообще, ты себе представить не можешь, как широко развернулось партизанское движение, сейчас с нетерпением ждем соединения с действующей Кр. Армией. Сейчас пишу письмо, сидит Николай, оформляет стенгазету, я только что кончил топографическую карту. Играет начштаба на патефоне Утесова «Муму» (у нас, тоже с операции, есть свой патефон). Сейчас поеду в мастерскую забирать сапоги и заказывать по военной форме полушубок, а то у меня шуба неудобная для боя. У нас свои оружейные мастерские, портняжные, сапожные, валяем валенки — всё в лесу или в ближних деревнях, мы освободили почти свой район от немцев. Немцы сидят только в крупных гарнизонах и за продуктами делают налеты на деревни, заезжают на машинах, угоняют скот и часто сжигают деревни, если мы не успеем подойти.

В плену, когда сидел, я написал акварелью по фото несколько твоих портретов, они хранятся в надежных руках, будет память.

Сейчас работаю над серией рисунков из жизни в плену и партизанах.

Как жаль, что нет тебя со мной, пиши мне, вдруг дойдут письма. Сейчас идет наступление наших частей, и скоро они будут тут.

Скоро, значит, я увижу вас. Скорей бы. Как интересно жить.

Чем кончится вся война наша с немцами, я не говорю, это уже ясно, их поражение.

Пиши Тасе и Яйле, что жив и здоров, что воюю. Жаль, что я ничего не могу знать о вас, как вы живете. Где мама и папа, остались ли в Харькове?

Целую тебя крепко, крепко, твой Николай. Целую Гарьку. Может, на 1-е мая будем вместе. Жди и не выходи замуж. Но как вы живете? Наверно, хуже нас. Так, как мы, вы не живете, но и так, как жили прежде, — мы не жили. Твой, твой Коля.

4

10/III 43

Здравствуй, дорогая Галочка!

Меня поражает твое молчание. Неужели это случайность, что с начала войны я получил от тебя одну открытку?

Если в наших семейных отношениях произошли какие-нибудь изменения, то не бойся внести ясность в эту туманную пока что для меня сферу.

Может, напрасен такой тон моего письма, но длительное твое молчание настраивает меня на этот тон.

Боюсь утомить тебя длинным письмом и потому кончаю.

С приветом, Николай.

«Лучше горькая ясность, чем самообольстительный туман».

P.S. Я уже неоднократно писал, что если хочешь, чтобы я получал от тебя письма, то пиши их как можно чаще, так как не каждое из них дойдет из-за трудности перехода фронта.

Целую, Коля.

Получил письма от Лили, от Бориса и Левы{50}, а о тебе только слышу какие-то отрывочные сведения.

Почему, не понимаю, нет от тебя писем!

5

Белоруссия, 6/VII 43.

Здравствуй, дорогая Галочка!

Мне, безусловно, стыдно, что я принес столько тревог и беспокойства своим письмом, но теперь наконец-то я начал получать твои письма.

Получил от Л. или письмо и открытку, и от тебя 5 писем и две фотогр., одна харьковская, мы сняты вдвоем, и Гарькина.

Особенно предъявлять претензии почти нельзя, так как переход и перелет фронта — вещь сложная и не всегда удается.

Лилечке большое спасибо за толковое письмо.

Меня удивляет поведение Жоржа, пусть Лиля не беспокоится, так как во время войны такие заскоки бывают, но зато после они утрясаются и все будет по-прежнему.

Очень рад, что Гарик молодцом себя чувствует. Я на нем тоже хочу жениться.

Сейчас только несколько дней, как кончились бои с карательной экспедицией. Бои были сильные. Немцы применили всю передовую технику. Самолеты, танки, 6-ствольные минометы, тяжелую артиллерию, их было превосходство в 8–10 раз, и, несмотря на это, позиции свои мы отстояли. Хотя лагерь сожгли, но район удержали. Вот это были героические дни, за каждого партизана немцы платили по 10–15 человек, и их пленные говорят, что, на фронте будучи, не видали такого страха, как здесь, в тылу, да и мы, будучи на фронте, со стороны врага не видали такой густоты огня. Много очень интересного пришлось увидеть здесь.

Сейчас затишье, и я начинаю писать картину.

На своем пути немцы сжигали все деревни и угоняли все трудоспособное население, в одной деревне изнасиловали всех женщин, начиная от 10 лети кончая старухами, а потом всех сожгли. В общем, вы не представляете, насколько ужасно нашествие гитлеровцев.

Галочка, милая девочка, я очень рад, что теперь хотя бы знаю, как ты живешь. Справку я тебе высылаю с кинооператором Машей, она тебе напишет письмо, и ты к ней зайдешь. Узнай, кому она сдала картины, и напиши мне.

Посылаю маленькую фотографию, это я в землянке за работой. Лиле я послал две фотогр., пусть она одну тебе пошлет.

Целую вас крепко, крепко. Ваш Коля.

Привет всем знакомым. Леве и Борису я писал, не знаю, получили ли они письмо.

Потерял Левин адрес. Перешли им письмо и вышли адрес.

6

Июль 1943

Дорогая Галочка!

Получил твои письма, где ты во всех горюешь о том, что я их не получаю. Теперь стал получать все твои письма.

Мне очень жаль, что огорчил тебя своим письмом с упреком о молчании, но теперь не будем об этом вспоминать. Галочка, милая девочка, как ты живешь, я не представляю — с семьей? и где ты работаешь? Ты должна была получить справку, письмо и фото от одной кинооператорши, которая была у нас и улетела в Москву, с ней бригада переслала картины в Москву, но меня волнует, куда она их денет; когда она тебе напишет и ты ее увидишь, расспроси и узнай, где картины, и тогда напиши мне.

Галочка, если, случайно, ты сможешь узнать, где находится Грабарь, то напиши его адрес мне. Сейчас немного стало тише на нашем фронте, и я имею возможность писать новую картину «Оборона Пышно». Конечно, в этих условиях, я уверен, 90 % художников ничего не сделали бы, это не в Москве в мастерской, и сроки не такие — сегодня я пишу, а завтра не знаю, где буду находиться.

Краски также ужасны, да и тех крохи, здесь к картине этюдов и эскизов не много можно написать, обдумываешь больше на ходу, а затем пишешь; может, они (картины мои) низки по живописи, слабы со стороны искусства, но зато они необходимы здесь — когда бойцы знают, что их напишешь в картину, а она будет в Москве, то им легче драться.

Недавно чуть не попался живым в руки немцев, в бригаде уже похоронили, а я опять жив остался.

Напоролся на засаду. Когда ездил хоронить бойцов и осматривать линию обороны, столкнулся с немцами врасплох, они опешили, я бросился с автоматом на них, а он отказал — раз, другой, третий, я тут же залег, начал разбирать автомат, но, вижу, опять подведет, лежу, приготовился, а они кругом ищут меня; так и не нашли — в 20 шагах ходили, а не заметили. Жаль, лошадь убили мою. У меня автомат хороший, отечественный, а я на время поменял на немецкий, а он оказался испорченный.

Как бы мне хотелось всех ребят увидеть, но тем, которые в тылу, не завидую, никакого морального права на это они не имеют. Байрон не хуже их был, не менее ценный, а и то на Востоке за чужую свободу погиб, а они не хотят за свою драться. Левка молодец, из их брата в партизанах почти нет, один на тыщу, а он — добровольцем; честь и хвала ему. Если знаешь адрес Покаржевского, напиши, интересно, где он.

Золотки мои, как за вами скучаю! Гарька пусть ждет, приеду, будем с ним ездить по Кавказу, а «немчам я ремня даю», пусть не сомневается. У нас есть пленные немцы, у них же в тылу — и пленные. Тася идет в красные сестры, это хорошо. Жаль Лильку, очень Жорж дурной, если спутался, не надо было до конца войны с Лилькой рвать, там видно б было.

Пиши, как Женька, что с ее замужеством сталось; а Димка — жаль, что лодырь такой, у нас такие, как он, воюют, а в крестьянстве работают за отцов. Скажи Гарьке, что я тоже на нем жениться хочу — как приеду, так и женюсь. Очень хорошо было бы, если бы ты по справке могла получать что-нибудь, только число на ней поставь, я не ставил, не знал, когда до тебя дойдет, и квартиру переменила бы, чтобы от соседей Гарьку убрать.

Привет передай маме, а Димке скажи, что обижен на него. Надеюсь, скоро приеду, не далек тот час, когда Кр. Ар. будет здесь, может, зимой, а может, и осенью.

Пиши теперь часто письма, пока хорошо летают туда и оттуда.

Целую тебя, моя девочка, твой Коля.

Привет всем знакомым.

Адрес кинооператорши: Москва 59, 2-я Бородинская, дом 10/К (или С, неразборчиво, какая-то буква). Сухова Мария Ивановна.

Телефон Кинофабрики К-4–20–13, добавочный — 7. Адрес: Лыков пер., дом Кинохроники.

Но она должна тебе написать будет, куда подъехать.

У нее справка и письма, фото и прочее.

Галочка, она цыганка страшная, все канючит. Узнай, куда и кому она сдала картины.

7

8/VIII 43 г.

Дорогая Галочка!

Ты, наверно, получила мое письмо и от Маши (кинооператорши) — со справкой, и другое — с фотографиями.

Сейчас я хочу дать тебе поручение: если к тебе явится кто-нибудь отсюда (с Белоруссии) и попросит для меня посылку, ты ему приготовь. Мне необходимы для работы краски, кисти и прочие вещи. На складах воинских политпросветимущества этого нет, и потому проще всего передать мои краски, я надеюсь, что они, no-старому, в чемодане, то есть в ящике, их надо только упаковать как посылку. Теперь я перечислю, что вложить.

1. Белил — все, что есть, 20 тюбов

2. Охры — 20 тюбов

3. Умбры натуральной 10 тюбов

4. Сиены натуральной 5 тюбов

5. Ультрамарин 5 больших тюбов

6. Стронций желтый 5 тюбов

7. Зелень изумрудная 5 т. больших

8. Кобальт зеленый св. 5 тюбов

9. ««теми. 5 тюбов

10. Краплак фиолетовый 2 больш. т.

11. «красный 2 т.

12. Киноварь красная 1–2 т.

13. Охра красная — 10 тюбов

14. Слоновую кость 1 тюб

15. Умбра жженая 2 тюба

16. Волконскоит 5 тюбов

Из красок, кажется, все. Теперь: все, сколько есть, масло и лак, в бутылочках.

Также скипидар, а то здесь не найдешь и капли.

Клея казеинового плиток 20 пришли, он лежит в ящике или в холсте на телефоне, не знаю точно, где. Очень нужно.

Кисти:

колонковых, малых и крупных, всех размеров, штук 10,

медвежьих белых штук 15, малых, средних и больших,

и щетинных светлых, если есть, побольше.

Часть отложи, когда приеду, буду писать.

Также всю пленку, что в пачках, кажется 10 пачек, мы, помнишь, в Харькове покупали на май месяц.

Если есть проявитель для фото, пришли. Здесь много есть для проявления материала, но нет проявителя и бумаги. Если есть фотобумага — то тоже.

Галочка, заодно, если легко найти, — полуватман, у меня он сложен в альбомные листы; если близко, то листов 10 передай, сложенных в восьмушки.

Галочка, вот и все, что ты вложишь или в чемоданчик, или куда-нибудь, чтобы было удобно везти.

Конечно, это в том случае, если к тебе кто-то придет за ними. А ты, по получении письма, все приготовь и спакуй.

Да, еще акварельную толстую кисть вышли.

Ой как приятно писать: «возьми там, положи то, вышли то» — как будто дома недавно был.

Милая девочка, как к тебе тянет, как хочется скорей к вам.

Знаешь, мне неудобно — правда! — затруднять тебя, но это мне необходимо. Ты это сделаешь, правда? Все, по получении письма, спакуешь и будешь ждать, когда зайдут за вещами.

Сейчас живу потихоньку, пишу картину большую. Эх, если бы в мирных условиях — ох же и вещь написал бы, а то тут пишешь, а за несколько километров бой идет, и не знаешь, или мотать полотно, или нет, пронесет.

Да, темпы нужны, здесь не годами, а днями надо писать, это еще убьют, да и бойцам надо показать, что их увековечили.

Галочка, милая, пусть тебя всякие мысли не тревожат обо мне и об участи писем твоих, вы так далеки в своем представлении о жизни у нас, и твои предположения о письмах такие смешные, а об «интригах» прямо удивительно в этих условиях думать — что кто-то их перехватывает. Просто письма трудно ходят сквозь леса и болота, и, пока дойдет, пронесут часто его десятки людей. Теперь, правда, стало организованней, да и то счастье, когда дойдет, а получение — целое событие.

Вот достану проявитель, отпечатаю много своих фотографий, буду присылать много-много в каждом письме.

Гарька как себя ведет и чувствует? Может, он уже взрослый и сюда, в партизаны, приедет «бить немчев»?

Пиши подробные письма о своей жизни, очень интересно, как вы живете? Как Женя, что делает, как живут соседи, или они все уехали на штурм Самарканда и Ташкента?

Передавай им привет. Из них, наверно, никто в армию не пошел, кроме Букшпана и Андрея.

Эх, скорей бы к тебе, вот тогда бы поработал и картину написал такую! Знаешь, я часто мечтаю о двух вещах: написать тебя после купания; и написать панораму очень большое желание есть — но еще долго, наверно, воевать придется, чтобы нам можно было встретиться.

Целую тебя крепко, крепко и Гарьку.

Привет всем.

Галочка, пиши чаще, пиши о мелочах жизни, обо всем интересно получать.

У нас сейчас борьба за урожай. Немцы делают налеты и на машинах увозят снопы с поля; а мы в лес увозим — тоже не отдаем. Авиация их жжет — там, где не может взять. А то налетят на мотоциклах человек 500–800, подожгут деревню и хода. Вы не представляете всей сложности обстановки здесь, в тылу, прямо «карусель» получается.

Целую вас, ваш Коля.

8

Август 1943

Дорогая моя девочка!

Получил твое письмо от 22/VII 43 г. Такое чудное, родное письмо. Я так же страстно и неудержимо желаю и разгромить врага, и вернуться домой к тебе и быть вместе долго-долго и потом навсегда. Сейчас здесь так интересно, так много впечатлений, что все не опишешь и не запечатлишь.

Скоро наш комбриг будет в Москве и зайдет к тебе в гости, расскажет о нашей жизни.

Милая девочка, если можешь помочь, передай краски и, что можно, по фото. Если приедет комбриг и через обком не сможет достать фотоматериалы, пускай попробует через Музей революции, а с ними я расплачусь фото, когда приеду. Если нужны тебе какие справки, то попроси у комбрига, у него есть бланки.

Сейчас очень тороплюсь писать, уезжает Оля за фронт, может, и у тебя будет.

Милая, милая девочка, скорей бы в Москву, чтобы быть вместе. Скоро пришлю много, много фото, если будут у меня фотоматериалы.

Целую, целую крепко, крепко.

Твой навсегда Коля.

Целуй Гарьку и скажи, что скоро уже приеду к нему и тогда будем и в магазины ходить, и уедем на Кавказ. Привет всем.