«Тихая ночь, святая ночь»
«Тихая ночь, святая ночь»
Но это была воздушная тревога. Налет американских самолетов. Погасли освещенные полосы, прожекторы на сторожевых башнях, фонари на дорогах, лампочки во всех помещениях, фары автомобилей. Я понял, что обесточена и колючая проволока, которой был опутан весь лагерь.
В кромешной тьме я бросился вверх, к двери. Зацепился за трупы, споткнулся, упал, но поднялся и на карачках выбрался на воздух бесшумно, как белка. Помогло то, что был голый и босой…
И тут внезапно дали электричество. Я стоял, залитый светом, посреди пустой площадки. В шоке. А с вышки на меня уставился часовой, который только что в темноте пел рождественскую песню «Тихая ночь, святая ночь». Сейчас в меня ударят пули…
Я понял, что терять мне нечего, и почувствовал абсолютный покой. Но вместо пулеметной очереди услышал крик эсэсовца: «Эй, сумасшедший! Ты что здесь делаешь?» Отвечаю по-немецки первое, что пришло в голову: «Я решил прогуляться и поздравить вас с Новым годом». Он смеется: «Спасибо. А тебе не холодно?» — «На земле холодно, а на небе тепло». — «А где ты сейчас: на земле или на небе?» — «Между небом и землей». — «Чудесно! То есть ты висишь в воздухе?» — «Конечно. Вы ведь тоже висите в воздухе. Вы же на вышке». — «Ты кто?» — «Людвиг ван Бетховен». Почему так сказал, не знаю. «Откуда ты?» — «Берлин, Лейпцигерштрассе, 13», — называю адрес, услышанный от своего немецкого друга Франца Нордена четыре дня назад. «А чем ты занимался?» — «Фортепьянная фабрика Георга Гофмана». — «Как попал сюда?» — «Прилетел послушать «Тихую ночь, святую ночь». — «Понравилось?» — «Да, ведь пел ангел». — «А ты не боишься, что этот ангел выпустит в тебя небольшую очередь из этого симпатичного пулеметика?» — «Надо беречь патроны». — «Для чего?» — «Для решающего боя». — «С кем?» — «С Люцифером». — «Ну хорошо, Людвиг ван Бетховен, топай в барак и садись за рояль».
Мне надо было попасть в один из ближайших бараков. Но как проскочить сквозь ворота? И тут опять неправдоподобное везение: фашисты хлестали шнапс, встречая Новый год. Я на карачках прополз сквозь щель незапертой калитки и толкнул дверь барака в 15 метрах от ворот. Заперта!
Всего бараков было 40. Прошел 12 — все заперты. Падаю в снег, чувствую, что замерзаю. Неужели конец? Вдруг вижу — из дверной щели 13-го барака на мороз вырывается пар. Туда спрессовали тысячи три человек. Пробрался внутрь, нащупал в проходе возле четырехэтажных нар только что умершего узника (их сбрасывали с нар, чтобы освободить место спящим вповалку тысячам тел), натянул на себя его одежду и обувь. Втиснулся между спящими на первом ярусе и провалился в бездну…
Когда Гитлер пришел к власти, немецкая компартия насчитывала пять миллионов членов. Никто из историков не интересовался, куда они делись? Гитлер их держал в лагерях и «воспитывал». Многие подписали бумагу: «Фюрер — наш вождь». В лагерях остались одиночки.