Тревожные месяцы
Тревожные месяцы
Лето 1942 года выдалось сухим и жарким. Стояли душные дни, и, когда удавалось хотя бы на несколько часов выбраться за город, с особой силой ощущалась прелесть подмосковной природы. Жизнь нашей группы сотрудников Наркоминдела постепенно входила в более или менее нормальную колею. Те из нас, кто до войны не имел в Москве жилплощади, получили комнаты или квартиры и перебрались, наконец, в свое жилье из служебного здания Наркоминдела. Там приводились в порядок помещения для работников, которых все чаще вызывали по делам из Куйбышева в Москву. Некоторые из них подолгу здесь оставались, а кое-кто не возвращался назад. На Клязьме вновь открылось несколько коттеджей в наркоминдельском дачном посёлке. Работавшие посменно могли проводить там свободное время.
В пойме реки Клязьмы появились небольшие огородные участки — желающие могли посадить там овощи. Обрабатывались эти участки в немногие свободные от работы часы, да к тому же в большинстве случаев совершенно неумело, и все же, когда поспели огурцы, морковь и капуста, это было неплохой добавкой к скудному пайку, который мы тогда получали.
В Москву вернулись из эвакуации некоторые театры. В Большом зале Консерватории давались концерты симфонической и органной музыки, в Центральном доме Красной Армии снова стал выступать прославленный ансамбль песни и пляски под управлением его основателя и дирижера профессора Александрова. Во МХАТе большой успех имела новая пьеса А. Корнейчука «Фронт». Вспоминается ее премьера. Театр был переполнен. Большую часть мест занимали военные — офицеры в полевой форме с зелеными фронтовыми знаками отличия. Те, кто приезжал с передовой в тыл на побывку или по делам, старались не упустить случая посмотреть эту пьесу, которая наделала тогда немало шума.
Происходивший на сцене конфликт между старыми командирами — ветеранами гражданской войны, с одной стороны, и молодыми военными специалистами — с другой, был, несомненно, актуален, понятен и очень близок фронтовикам. Имение в тот момент, когда Красная Армия все еще вынуждена была, отступать, с особой остротой встал вопрос об авторитете и мастерстве командного состава. Потребовалось время, чтобы понимание необходимости реорганизации, которая позволила бы сочетать накопленный в прошлых войнах опыт с более глубокими знаниями, энергией, инициативой и быстрой реакцией молодых военных специалистов, пробило себе дорогу. Именно в этот момент появилась пьеса «Фронт».
Своим успехом пьеса была обязана также и тому, что ее автор, прославленный драматург, работавший с первых дней войны фронтовым корреспондентом (в 1943 г. А. Е. Корнейчук был назначен заместителем наркома иностранных дел СССР и ведал делами славянских стран), сумел глубоко проникнуть в существо проблемы, возникшей в первый период войны: старые командиры при всем их богатом опыте, закалке и самоотверженности не всегда оказывались на высоте новых требований, что серьезно осложняло положение в действующей армии.
При всей сложности ситуации, которая отображается в пьесе, несмотря на остроту показанного в ней конфликта между старыми кадрами и молодыми специалистами, пьеса «Фронт» в целом рождала у зрителей чувство оптимизма, уверенности в конечной победе над врагом.
Говорили, что пьеса «Фронт» получила одобрение Сталина. Видимо, так оно и было, поскольку текст пьесы полностью печатался в «Правде», став, таким образом, достоянием миллионов.
Другим выдающимся событием культурной жизни того периода была Ленинградская симфония Шостаковича, впервые исполненная в Москве летом 1942 года. Она производила тогда, в дни все еще продолжавшегося гитлеровского наступления, особенно сильное впечатление.
Все — и в тылу, и на фронте — зачитывались блестящими фронтовыми репортажами и рассказами М. Шолохова, А. Толстого, И. Эренбурга, стихами К. Симонова и А. Суркова, отражавшими глубочайшие патриотические чувства народа, жгучую ненависть к врагу, топтавшему землю Родины, решимость выстоять и победить.
В тревожные месяцы лета и осени 1942 года эти патриотические чувства помогали советским людям переносить все невзгоды, несмотря на неудачи на фронте, сохранить мужество, выдержку, волю к самоотверженной борьбе. А время было действительно очень и очень тяжелое. После блестящей победы советских войск под Москвой в конце 1941 года у всех возродились надежды на то, что, хотя еще и предстоят серьезные сражения, враг дальше не пройдет, что военная фортуна поворачивается в нашу сторону. Но второе лето Великой Отечественной войны принесло новые горькие испытания. Прорвав нашу оборону на юго-восточном направлении, враг занял Ростов и стал продвигаться дальше, к Сталинграду и Кавказу. Гитлер спешил захватить житницы Ставрополья и Кубани, рвался к богатейшим нефтеносным районам Майкопа, Грозного, Баку. В сводках Совинформбюро появлялись все новые названия захваченных фашистами городов, от упоминания которых щемило сердце: Пятигорск, Ессентуки, Кисловодск…
Мы по-прежнему работали по 12–14 часов в сутки, дел было много, в Наркоминделе не прекращалась активная дипломатическая деятельность. Но тревожные мысли уносили нас туда, на Юго-Восток, где в степях между Доном и Волгой, в предгорьях Кавказского хребта гитлеровцы, не считаясь с потерями, теснили Красную Армию. У нас в комнате висела большая карта Советского Союза, и мы каждый день, прочтя очередную сводку, с горечью передвигали красные флажки в глубь нашей страны.
Каждый спрашивал себя — когда же все это кончится? Неужели, действительно, нет силы, которая сможет остановить гитлеровскую военную машину? Но ведь были же нацистские полчища разгромлены под Москвой? Это со всей очевидностью показало, что их можно остановить и погнать на Запад.
Будучи причастными к переговорам Советского правительства с Лондоном и Вашингтоном, мы, конечно, особенно ясно отдавали себе отчет в том, что гитлеровцы воспользовались отсутствием второго фронта в Западной Европе для переброски свежих сил из Франции и из других районов на советско-германский фронт. Западные демократии сослужили, таким образом, еще одну службу Гитлеру.
Все это вынуждало наш народ, Коммунистическую партию предпринимать нечеловеческие усилия, «взять себя в руки», как писали тогда советские газеты, и преградить путь врагу, остановить, а затем и разгромить его, полагаясь прежде всего на свои собственные силы. Понимание этой повелительной необходимости стало всеобщим. Но лишь немногие знали тогда о практических мерах, которые уже принимались Верховным Командованием Советских Вооруженных Сил для создания условий, позволивших в дальнейшем, после того как враг был остановлен в Сталинграде, развернуть грандиозное контрнаступление и приступить к массовому изгнанию гитлеровцев с территории нашей Родины.