За и против

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

За и против

Проходившая с 4 по 11 февраля 1945 г. Ялтинская конференция заняла важное место в дипломатической истории второй мировой, войны. Это была вторая встреча руководителей трех великих держав антигитлеровской коалиции — СССР, США и Англии, и она, так же как и Тегеранская конференция, прошла под знаком преобладания тенденции к выработке согласованных решений как в деле организации окончательной победы, так ив области послевоенного устройства.

Впоследствии в годы «холодной войны» противники сотрудничества с Советским Союзом по обе стороны Атлантики приложили немало сил к тому, чтобы опорочить ялтинские решения. Они пытались изобразить дело так, будто западные державы сдали в Крыму свои позиции, позволив советской стороне извлечь всю выгоду «в ущерб Западу». Тогда же была пущена в обращение легенда о «больном человеке в Ялте» — президенте Рузвельте, который, дескать, из-за тяжелого состояния здоровья вообще не ведал, что творил, и не мог оценить последствий решений конференции.

Эта легенда до сих пор имеет приверженцев, хотя она и была в свое время авторитетно опровергнута. Когда «большая тройка» встретилась в Крыму, Рузвельту действительно оставалось жить менее чем два месяца. Однако резкое ухудшение здоровья наступило лишь в самые последние недели его жизни. Что же касается Ялтинской конференции, то личный врач президента, находившийся с ним в Ливадии, доктор Говард Бруэн утверждал, что состояние здоровья Рузвельта было нормальным, «его легкие были чистыми, а сердечная деятельность и кровяное давление — без изменений». То же свидетельствует и супруга президента Элеонора Рузвельт: «Франклин глубоко надеялся, что на этой конференции он сможет достичь подлинного прогресса, в деле укрепления личных взаимоотношений с маршалом Сталиным… Он понимал, что переговоры неизбежно должны включать элемент торга, но он отлично умел торговаться, хорошо играл в покер и любил игру переговоров. Я уверена, что даже на Ялтинской конференции необходимость скрестить шпагу своего интеллекта с другими стимулировала его и способствовала бодрому состоянию духа и заинтересованности, каким бы ни был он порой усталым».

Стоит отметить еще одну версию, распространявшуюся апологетами «холодной войны». Советский Союз будто бы впоследствии нарушил ялтинские решения, что, дескать, и привело к отчуждению между союзниками военного времени. Тут явно не сходятся концы с концами. Ибо если решения Крымской конференции были выгодны Советскому Союзу, то непонятно, зачем ему понадобилось их нарушать. Впрочем, бессмысленно было бы искать здесь логику. Выполнялся социальный заказ: любыми средствами дискредитировать соглашения, совместно принятые военными союзниками в Крыму. Суть заключалась в том, что эти соглашения были бельмом на глазу у тех, кто в Вашингтоне и Лондоне решил круто повернуть курс от сотрудничества к конфронтации с Советским Союзом.

Еще в канун ялтинской встречи в США и Англии активно действовали силы, стремившиеся не допустить договоренности между тремя главными участниками антигитлеровской коалиции. Сокрушительные удары, которые Красная Армия наносила гитлеровцам, стремительное продвижение советских войск на запад, освобождение Красной Армией территории ряда восточноевропейских государств — все это всполошило, те круги, которые усматривали в укреплении роли Советского государства угрозу своим социальным привилегиям и империалистическим амбициям. Они считали, что настало время занять по отношению к Москве «жесткую позицию».

Именно в таком духе составил свою записку, посланную в Ялту, тогдашний советник посольства США в Москве Джордж Кеннан. Сейчас Дж. Кеннан склонен критически относиться к некоторым грехам своей молодости. Но в 40-х годах он был общепризнанным идеологом «холодной войны». Вот что писал тогда Кеннан американским участникам ялтинской встречи: «Я вполне осознаю реальности этой войны, а также тот факт, что мы слишком слабы, чтобы выиграть ее без сотрудничества России. Я признаю, что военные усилия России блестящи и эффективны и должны в определенной степени быть вознаграждены… Но наряду с этим я не вижу необходимости связывать нас с политической программой, столь враждебной интересам атлантического сообщества в целом, столь опасной для всего, что мы хотим сохранить в Европе». Далее Кеннан выдвигал следующую программу:

1. Планы учреждения Организации Объединенных Наций следует «похоронить как можно скорее», поскольку единственным практическим результатом создания международной организации будет обязательство Соединенных Штатов защищать «раздутую и нездоровую русскую сферу влияния».

2. Необходимо разъяснить американскому народу ошибочность мнения, будто безопасность мира зависит от принятия нами безоговорочных обязательств использовать наши вооруженные силы в каких-то конкретных обстоятельствах, предусмотренных неким юридическим документом. Соединенные Штаты должны сохранить право самим решать, где следует использовать наши вооруженные силы.

3. Соединенным Штатам придется «списать» Восточную и Юго-Восточную Европу, если они не будут обладать волей «идти до конца» и сопротивляться всеми физическими и дипломатическими ресурсами установлению русского влияния в этом районе.

4. Соединенные Штаты, должны принять как свершившийся факт полный раздел Германии и начать консультации с англичанами и французами о создании западноевропейской федерации, включающей западные районы Германии.

По сути дела, это была программа раскола мира на два враждебных лагеря. Президент Рузвельт и его ближайшее окружение не вняли призывам Кеннана и продолжали курс на развитие боевого сотрудничества, на совместное строительство послевоенного мира. Когда 4 февраля в Ливадийском дворце открылась конференция трех, Черчилль поспешил выразить «глубокое восхищение той мощью, которая была продемонстрирована Красной Армией в ее наступлении». И. В. Сталин ответил, что зимнее наступление Красной Армии, за которое Черчилль выразил благодарность, было выполнением товарищеского долга. Согласно решениям, принятым на Тегеранской конференции, Советское правительство не было обязано предпринимать зимнее наступление… «Советское командование начало наступление, и даже раньше намеченного срока. Советское правительство считало это своим долгом, долгом союзника, хотя у него не было формальных обязательств на этот счет». Сталин предложил руководителям союзных держав учесть, что «советские деятели не только выполняют свои обязательства, но и готовы выполнить свой моральный долг по мере возможности».

Западным политикам тем самым напомнили события недавнего прошлого. Когда Красная Армия в первые годы войны вела тяжелые бои с преобладающими силами вермахта, Лондон и Вашингтон не только не подумали о своем моральном долге перед союзником, но и систематически нарушали свои собственные неоднократные обязательства об открытии второго фронта. Деятелям союзных держав нечего было сказать на это. Черчилль лишь выразил пожелание, чтобы «наступление советских армий продолжалось столь же успешно». Таким образом, в дни Ялтинской конференции ситуация на фронтах сложилась так, что западным политикам пришлось признать: без активного участия Советского Союза Соединенные Штаты и Англия не в состоянии справиться с гитлеровской Германией.

Была и другая, не менее важная военная проблема, которая наложила отпечаток на атмосферу ялтинской встречи, — стремление западных союзников, прежде всего США, получить от Москвы конкретные обязательства насчет вступления СССР в войну против Японии. США считали тогда своей важнейшей задачей добиться договоренности с Советским Союзом, по этому вопросу.