«Я ДОЛЖЕН ПЕРВЫМ БЫТЬ НА ГОРИЗОНТЕ!»

«Я ДОЛЖЕН ПЕРВЫМ БЫТЬ НА ГОРИЗОНТЕ!»

Пожалуй, три способности Высоцкого помимо артистических получили воистину легендарную огласку. Это плавание, вождение автомобиля и умение пользоваться своими кулаками.

Еще ребенком Высоцкий научился прекрасно плавать. Находясь с отцом и матерью и Германии, в городе Эберсвальде, он, в то время девятилетний пацан, мог многократно переплывать местную реку, несмотря на то что она еще не была полностью очищена от оставшихся после войны мин и боеприпасов. Эту страсть плавать поэт сохранил до конца своей жизни, а его способности пловца наиболее точно охарактеризовал друг артиста Аркадий Свидерский: «Володя плавал как рыба».

В Мексике Высоцкий попробовал свои силы как аквалангист, а в России случалось ему грести веслами и плавать на водных лыжах. Однако он больше всего любил просто плавать. Одно из таких, правда, грустных, свидетельств плавания Высоцкого нашло отражение в его прозе:

«Однажды (начало довольно банальное, но все равно — однажды) ночью… Я пошел купаться на реку. Один. Не потому, что было не с кем, а просто захотелось одному, вот и все.

На реке (опять банально, но тем не менее — на реке) никого не было. Была лунная дорожка, в которой очень красиво плавать, была тихая вода и было тепло. Только метрах в восьми от берега плавала полоса плотов. Буксир притащил их и оставил, а буксировщик пошел пьянствовать с товарищами с пристани…

Я, конечно, разделся (догола, конечно, разделся), попробовал воду пальцами ног и думаю: «Плоты какие-то! Поднырну под них и выплыву на чистое место, поплаваю, поотдуваюсь, пофыркаю, а потом обратно поднырну — и домой». Сказано — сделано. Хлюп! Несколько гребков, сильных таких, нервных: ночь, темно, страшно. Иду наверх — бум! — ударяясь в бревно головой. Значит, мало! Еще несколько гребков, снова — бум! Хуже дело. Гребу еще, воздуху нет, и потихоньку голос какой-то гнусный говорит:

— Гибнешь! Ой гибнешь!

— Хрена с два! Чтоб мне сгинуть, надо еще смочь!

А кровь в висках стучит — наверное, кислородное голодание. Я — наверх: опять бревна. Все! Смерть! На фига дома не сидел, пошел на реку за смертью?! А дома дожидаются, и коньяк стоит о трех звездочках… А я тут гибну — и не за грош, а по глупости гибну!

Но вдруг в самый-самый последний момент перед смертью подумал: «Правой-то я сильней греб, вот и выгреб». Повернулся я, оттолкнулся, да и выскочил наверх, как летучая рыба, воздуху хватил и назад, а потом опять — и так раза четыре.

Выжил я, значит…»

При каждом удобном случае Высоцкий охотно плавал, даже во время киносъемок с его участием. И вовсе не потому, что так требовалось по сценарию. Просто в перерывах работы над фильмом он часто и с удовольствием плавал для себя.

Физическая подготовка Высоцкого позволяла ему обладать еще одним умением — почти в совершенстве работать кулаками. Одаренный от природы скромной внешностью, худой и невысокий, он, однако, отличался, в чем единодушны его друзья и знакомые, исключительно стройной и гармонично сложенной фигурой. Кто-то из кинокритиков, характеризуя внешний вид Брюса Ли, сказал, что тот был «худой, несмотря на то что мускулистый». Эти слова можно безоговорочно отнести и к Высоцкому. Благодаря физической силе, соединенной с огромной отвагой и ловкостью, еще в ранней молодости он проявил себя как «специалист по мощному удару». Один из друзей Высоцкого периода его дётства и юности вспомнил историю, которая приключилась с семнадцатилетним Высоцким: «Мы шли с коллегами по улице, кажется, возвращались из кино, точно не помню. С нами были наши подружки, был также среди нас Володя. В один прекрасный момент перед нами «выросла» группа хулиганов — они были старше нас, и к тому же их было больше. Стали выдвигать недвусмысленные предложения в адрес наших сверстниц — те, естественно, не реагировали. Когда мы минули их и сделали еще несколько шагов, то один из обиженных «ухажеров» стал оскорблять одну девушку. Мы не собирались это комментировать. Только Володя Высоцкий внезапно повернулся и кратко спросил: «Кто это сказал?». Мы только услышали ответ: «Я», сразу глухой звук, и… после мощного удара Володи виновник рухнул на землю. Мы уже собрались прийти Высоцкому на по. мощь, ожидая нападения всей этой своры на него, но один из них — видно, главарь — кратко подытожил: «Молодец, парень!» — и все остальные, глядя на своего нокаутированного дружка, разразились громким смехом».

Людмила Абрамова — вторая жена поэта — рассказывает, что она никогда не забудет, как Володя дрался. «Боже мой! Как-то в ресторане меня не мог оставить в покое какой-то пьяный тип. Володя пробовал ему объяснить, что было бы лучше, если бы он пошел себе, но тот не уступал. Ну и Володя не выдержал… К этому алкашу пришли на подмогу его компаньоны, но Володя дрался, как в хорошо снятых сценах вестернов! Он вскочил на стол, а тарелки, столовые приборы при этом разлетелись по залу. Несколько «бойцов» пытались схватить Володю, но он «выскочил» из пиджака, свитера и в расстегнутой рубашке дрался дальше. Оркестр молча болел за Володю, и, когда наконец все закончилось, официант в награду принес нам две большие бесплатные порции».

Описание подобных случаев можно было бы продолжить. Некоторые из них вспоминает вдова поэта — Марина Влади — в книге «Владимир, или Прерванный полет». Он всегда готов был сконцентрироваться на своем знаменитом боксерском ударе и однажды нанес его пьяному посетителю одного из московских ресторанов, который, увидев одевающихся около гардероба французскую звезду и Высоцкого, позволил себе фразу: «Ну-ка, Марина, покажись!». Но больше он ничего не успел произнести, так как после внезапного удара Высоцкого пролетел в горизонтальном положении через дверь и приземлился в кустах.

Подобным способом едва не закончилась другая история, правда, не описанная Мариной Влади, но сохранившаяся в памяти одного российского режиссера, ставшего ее невольным свидетелем. Произошла она на теплоходе во время прогулочного рейса, когда Высоцкий, несмотря на всеобщие ожидания и интерес, совсем не выходил из каюты, которую он делил с Мариной Влади. Он появился на палубе единственный раз, когда, по свидетельству очевидца, французская кинозвезда загорала и кто-то с ней стал довольно пошло заигрывать. «Володя выскочил тогда разгневанный до предела. Все это чуть не закончилось дракой с ухажером, ругань была страшной… Всем пассажирам было потом о чем говорить- «Высоцкий сегодня чуть было не подрался из-за Марины Влади!»».

Однако умение искусно драться Высоцкий никогда не применял без веского на то повода. Несмотря на то что еще в молодости в артистических кругах к нему прикрепился ярлык скандалиста, на самом деле поэт никогда не распускал кулаки без причины, для получения удовольствия или чтобы показать свое боксерское мастерство. Напротив, он всегда выступал в защиту дам, а нередко и мужчин физически слабых. В его боксерских «выступлениях» не было ничего бандитского или хулиганского, в них прежде всего было много рыцарства.

Как вспоминает друг поэта Аркадий Свидерский, подтверждением этому служит поведение Высоцкого, выступившего в защиту Всеволода Абдулова: «Володя, Марина и Сева Абдулов шли по проспекту Калинина (сейчас Новый Арбат. — Примеч. автора), неожиданно к Севе «прицепились» двое мужиков. Не знаю, что им нужно было от него, но они не давали ему спокойно идти и были довольно агрессивно настроены. Скорее всего, они искали выход своей злости, и тут им попался Сева… Сева же как-то растерялся, потерял дар речи, а Володя только подошел и… раз! — один лежит, два! — второй лежит… И все закончилось. А что тогда делал Сева, я не помню. Он потом утверждал, что охранял Марину. Только от кого?..». Так критично оценивает тогдашнее поведение Абдулова Аркадий Свидерский, не скрывая при этом восхищения Высоцким.

Решительность и самоотверженность, с которыми поэт защищал себя и других от проявлений хамства, агрессии, вульгарности и ничем необъяснимой враждебности, конечно же, не могли не вызывать уважения. Так как сам Высоцкий не преподносил свои боксерские приключения в виде триумфов или хвастовства, трудно сказать, приносили ли они ему хоть какое-то удовлетворение, но зато можно представить, какой горький осадок они оставляли в душе поэта. И именно так воспринимали все это многие близкие знакомые и друзья артиста. Леонид Мончинский, который вместе с Высоцким написал роман под названием «Черная свеча», рассказывал об одном случае, который произошел с ним в Сибири, где он работал. В это время его проведал поэт. «Мы с Володей сидели в аэропорту в ожидании самолета. Володя что-то быстро записывал в своем блокноте — он работал над новой песней. Я молчал, чтобы не мешать ему. Неожиданно к нам подошел какой-то тип — он явно был навеселе и держал в руке гитару. Он пытался силой сунуть ее Володе: «О, Высоцкий! Спой что-нибудь, Володя!». Володя спокойно отодвинул гитару, говоря ему при этом: «Не хочу петь. Я занят — работаю». Но этот хмырь не унимался: «Отказываешь, да?». А за его плечами, бог знает откуда, появились еще трое. И все молодые, наглые, к тому же подвыпившие, с полной уверенностью в том, что они могут безнаказанно оскорблять всех, кого захотят. Но они не знали, с каким человеком имеют дело! С таким, по которому если бы и проехал танк, то он сзади отгрыз бы гусеницу… Назойливые юнцы не собирались отступать.

И Володя встал, резко сбросил с себя куртку… Он всегда был решителен и тверд. Как в песнях, так и в жизни. К счастью, поблизости оказалась группа геологов — они выпроводили этих подростков из зала ожидания. И этим кончилось. А потом в течение следующих дней было несколько концертов — публика принимала Володю очень тепло, может, это хоть немного затмило в его памяти то самое неприятное воспоминание…»

Наряду с легендарными способностями Высоцкого плавать и драться известно и его искусство водить автомобиль. Правда, на свою первую машину Высоцкий заработал относительно поздно, во всяком случае, спустя много лет после того, как он научился водить мотоцикл, что помогло ему легко приобрести новые навыки. Он быстро заявил о себе как лихой водитель, на огромной скорости гоняющий по Москве на своих знаменитых авто. А их было много… «Фиат», «Пежо», «Рено», серый «БМВ», затем коричневый, серебристого цвета «Мерседес» и еще шоколадного цвета спортивный вариант «Мерседеса». Один из друзей поэта признал, что Высоцкий абсолютно равнодушно относился к материальным ценностям, и только автомобили были, пожалуй, его единственной слабостью. Он мог позволить себе их покупать, зарабатывая деньги титанической и убийственной работой. Он часто давал по несколько концертов в день — всегда выступая с необыкновенной экспрессией и эмоциональностью, что сегодня, когда большинство концертов проходит под фонограмму, даже трудно себе представить. Было так, что Высоцкий давал по 18–19 концертов в течение трех дней, после этого возвращался в театр и еще играл Гамлета — выматывающую, и прежде всего физически, роль.

«Не люблю, когда кто-то зарабатывает больше меня!» — бросил как-то Высоцкий в разговоре с другом, и в этом шуточном утверждении есть своя доля правды, так как мизерные заработки поэт посчитал бы результатом минимальных усилий, которые были чужды его сути и которых бы он никогда себе не простил.

Однако вернемся к автомобилям Высоцкого, потому что именно они стали также частью его поразительной легенды. Один из его «Мерседесов» был так элегантен, велик и роскошен, что кроме него и кремлевской знати никто, пожалуй, не ездил по Москве на таком. Никого не удивляло и то, что, когда он ехал на этом чудесном авто по Москве, милиционеры, не задумываясь, отдавали ему честь. Впрочем, некоторые из друзей поэта утверждают, что работники милиции приветствовали его даже тогда, когда он выходил из ресторана в состоянии, явно указывающем на прием немалой дозы спиртного…

Хотя иногда бывало и совсем наоборот. Вот одна из записей, сделанная Валерием Золотухиным в его дневниках: «…А Володю не впустили в ночной бар. «Тем более вы в таком виде», — а вид у него самый европейский, и вылезает он из машины «BMW». Но галстука он никогда не носил, не имеет его, стало быть, ресторан в этой стране ему не светит, хотя он и Высоцкий и пр. Ну и посмеялись мы. «Достаточно, — говорит, — того, что я вылезу из машины «BMW», мне в машину самовар принесут…?».

Откровенно говоря, трудно поверить в такой поворот событий, но и не следует подвергать сомнению правдивость слов Золотухина. Этот случай можно, пожалуй, объяснить только тем, что в бочке меда должна быть, увы, и ложка дегтя. Для миллионов соотечественников Высоцкий являлся настоящей святыней, перед ним открывались все двери, с ним мечтали встретиться, попасть на его концерт. Были, однако, и такие, которые не понимали и не одобряли его актерской экспрессии, самоотверженности, отваги и решительности. Что мог ответить поэт милиционеру, который выписывал ему штраф за, наверное, умышленно выдуманные им самим технические неполадки автомобиля, слыша при этом аргументы коллеги Высоцкого: «Что вы делаете! Все ведь в порядке! Ведь это Высоцкий…»? А милиционер неохотно бросал: «Именно потому, что это Высоцкий, он заплатит штраф! Именно поэтому!».

Увы, автомобили Высоцкого, видимо, не будут никогда собраны вместе и выставлены на экспозицию в его музее, как это произошло с машинами Элвиса Пресли в Мемфисе. Несколько своих авто Высоцкий разбил сам, причем один из них до такой степени, что тот годился только в утиль. Его спортивный «Мерседес» шоколадного цвета стоял долгое время в гараже у друга, живущего тогда в ФРГ, иранца Бабека Серуша. Позже этот «Мерседес» забрала в Париж Марина Влади и дальнейшая его судьба неизвестна.

Десятилетиями считающиеся очень изысканными зрителями и слушателями, воспитанные на высоких образцах искусства, с тонким чутьем и восприятием, россияне редко обращали внимание на коммерческий аспект искусства. Об автомобилях Высоцкого они рассказывали и продолжают рассказывать легенды, но не пришло им как-то в голову собрать их в одном музее. А может быть, россияне и намеревались так поступить, но увидели в этом нечто чересчур земное, неподходящее. Соседство рукописей и автомобилей показалось им наверняка святотатством. А жаль, ведь машины сыграли в жизни поэта такую же легендарную роль, что с Высоцким могли бы в этой области конкурировать только лишь Элвис Пресли и Джеймс Ден.

И речь здесь не столько о количестве и качестве автомобилей, сколько о его езде на них. Ведь сколько раз стоящие на каждом перекрестке московские гаишники видели мелькающий с недозволенной скоростью «Мерседес» Высоцкого! Некоторые не реагировали на это, зная, кому принадлежит машина. Другие, не имевшие понятия о том, кто сидит за рулем, задерживали Высоцкого. Иногда его это злило, а время от времени, находясь в хорошем настроении, он разыгрывал разные сцены с целью позабавить себя и друзей. По этому поводу один из них вспоминал: «Володя подвозил меня на своем «Мерседесе». Он ехал буквально как сумасшедший. На одном из перекрестков его остановил гаишник: «Вы превысили скорость, — сказал он, — причем многократно!» А Володя — такой обиженный — говорит ему: «Но эта машина не может ехать медленней!» Милиционер удивился: «Как это не может?» А Володя наивно так объясняет: «Вот именно, сам не знаю, почему. Я бы хотел ехать медленней, но не могу, машина не хочет сбавлять скорость…». Милиционер понял, наконец, что это шутка, наклонился к открытому стеклу и сразу узнал Володю: «А, это вы! Можете ехать, но попрошу вас больше не нарушать!»».

Однако временами быстрая езда Высоцкого была не так безобидна. Марина Влади описывает в своей книге печальные последствия произошедшей с поэтом аварии — двадцать семь швов на голове и автомобиль, годный на слом… Но Высоцкий вымыл окровавленное лицо, старательно «прилизал» волосы, чтобы закрыть ими свеженаложенные швы, и пошел на прием, на котором должен был быть вместе с Мариной Влади. Они немного опоздали, а после встречи, чтобы убедить перепуганную и обеспокоенную жену в том, что он превосходно себя чувствует, стал выбивать на асфальте чечетку. Это, бесспорно, стоило ему больших усилий! Потом выяснилось, что его колени ужасно опухли и выглядели, «как спелые баклажаны». За собственные автомобильные аварии, происшествия и другие приключения поэт расплачивался серьезными проблемами со своим здоровьем. Было видно, что Высоцкий хромал, так как нажил себе гнойное воспаление коленного сустава, которое не давало ему покоя. Кроме того, у него были явные трудности с исполнением некоторых сцен в спектакле «Гамлет», а именно там, где он преклонял колени… Авторские концерты, в которых он большую часть времени выступал стоя, также были для поэта весьма мучительны. Хождение доставляло ему все большую боль, а многократные вмешательства хирургов не дали никакого результата — хромота оставалась.

Проблемы с ходьбой, правда, были у Высоцкого и раньше: вначале от падения с лошади на съемках фильма «Штрафной удар» и затем спустя пару лет — после разрыва сухожилия. Но на сей раз все было серьезно. В рану попала инфекция и процесс принял хроническую форму. По предположениям друзей, Высоцкий мог занести ее шприцем, вводя дозу наркотика. Что было на самом деле — неизвестно. Достаточно сказать, что поэт долго хромал, фактически до конца своих дней.

Осложнения со здоровьем ни в коей мере не отвратили Высоцкого от безумного ритма жизни, не удержали его от сумасбродств. Алла Демидова вспоминает, как во время каких-то очередных гастролей, когда после спектакля актеры ушли в гостиницу, она, находясь в своем номере на третьем этаже, вдруг за окном неожиданно увидела Высоцкого. «Что ты тут делаешь?» — спросил поэт свою коллегу, хотя, скорее всего, ей стоило задать ему подобный вопрос. Алла Демидова коротко ответила: «Живу», а потом добавила: «А ты откуда взялся?». Высоцкий кивнул головой в одну, потом в другую сторону: «Оттуда…». Демидова выглянула в окно. По очень узкому карнизу на уровне третьего этажа передвигались Высоцкий и вместе с ним еще два актера. Позже их поступок обсуждался в театре на специально созванном по этому случаю собрании. Но ни угрозы, ни разного рода уговоры и просьбы не могли переделать сущность удивительно темпераментного Высоцкого. Он любил риск. Известно, что Марина Влади боялась садиться в машину, когда за рулем был Высоцкий. Один из его друзей весьма деликатно и в то же время верно оценил умение Высоцкого управлять автомобилем: «Как Володя водил машину? Неосторожно». Валерий Янклович более подробно характеризует одну из таких «неосторожных» городских поездок поэта: «Володя не обращал внимания ни на светофор, ни на дорожные знаки, ни на перекрестки — просто гнал».

Аркадий Свидерский вспоминает: «Ехали мы как-то вместе, и я все время внимательно смотрел на Володю. Он просто не умел ездить иначе. Я смотрел на него и на спидометр. А на спидометре сначала 60 км/час, потом 80, потом 100, 120, 140, 160… Вот так это выглядело».

То, что Высоцкий не умел по-другому водить автомобиль, признает большинство друзей поэта, в их числе Алла Демидова и Станислав Говорухин, который кратко подытожил: «Володя все делал быстро. Быстро ел, быстро ходил, с сумасшедшей скоростью ездил на машине, терпеть не мог поездов, летал только самолетами. «Чуть помедленнее, кони!» — просил он в своей гениальной песне, но сам медленнее не умел…».

И все-таки жаль, что до сих пор в музее поэта нет его машин или хотя бы их моделей. Жаль еще и потому, что «автомобильная» тематика нашла отражение во многих лучших произведениях Высоцкого, в таких, как «Дорожная история», «Песня о двух автомобилях», «Песня автомобилиста» или его замечательная песня «Горизонт».

Что б не было следов, — повсюду подмели.

Ругайте же меня, позорьте и трезвоньте!

Мой финиш — горизонт, а лента — край Земли.

Я должен первым быть на горизонте!