17 Июня.

17 Июня.

Княжий двор. Парк, деревья (липы, дубы, редкие здесь ясени, лиственницы) — в России деревья единственные памятники: на севере дуб и ясень такое же творчество человека, как и <1 нрзб.>

А дворец перенесли в Старую Руссу и устроили из него кургауз. «Лагери» и «казармы» теперь относятся к лугам, где [по-прежнему] мирно ведут свою упорную проповедь коростели, и роскошные аллеи на углах [отмечают] версты: аракчеевские аллеи. Площадь, называемая до сих пор «Старая казарма», занята женскими высшими курсами имени Стебута.

Большие кредиты, отпускаемые теперь на агрономию, позволяют быстро созидаться: роскошно устроенная вегетационная лаборатория и в то же время зоотехническая лаборатория, в которой сохранились еще собственноручно обитые директорами конюшни, кормушки для морских свинок и кроликов. Теперь четырнадцать коров заменяют кроликов, и делают на них опыты те же самые: с влиянием дрожжей на пищеварение и усвоение корма. Из беседки перебрались в лесную сторожку.

Барышня с геодезическим аппаратом лежит у дороги на своем пальто, только по аппарату и различил в ней курсистку. Нивелировка. Лошадь запрягается не просто, а изучается.

-73-

Вокруг домика не просто: изучается емкость и в ревности одна даже забралась на крышу. Бьют в сковороды не просто, а это пугают козу: внутри домика изучается секрет молочной железы: как действует испуг на выделение, а ученый возле молодой козы устанавливает кривую испуга.

На семинарных графиках проверяется закон Менделя, опыт проделанный отдоя молока до Дарвина и теперь вновь открытый: чудесное возникновение индивидуальности объясняется тем, что гибриды вымирают, а остаются далекие родоначальники, вообще смесь, середина исчезает [совсем].

Костюмы: синие штаны широкие и синяя блуза очень идут к маленькому росту — худенький мальчик Миша, и так стали крестьяне ее называть Миша. Тут же японская узкая юбка, едва передвигает ноги, а то парусиновые штаны и парусиновая кофта, а там горделиво шагает в синих штанах женщина с косой на плече. Там взвешивают кал и пахнет навозом: запечатают и увезут в Петербург. Дочь аскета-народника: мужик в бороде и мужик без бороды. Может быть, уродство можно при уме превратить в юродство: стоит только свой отличительный неизбежный признак взять в сознание и пользоваться им [сознательно]. Другая называется Диоген в юбке, приручила жеребенка, везде ходит с жеребенком на людях, когда он дожидается (лекция) и начинает бить в дверь копытами, профессор говорит, что надо кончать. Тип: красная шапочка, скромная, идет куда-то росистым клевером, или с геодезическим аппаратом, босая, тип бестужевки: говорят, что соединить то и другое (мать и передовую женщину) невозможно, в результате неврастения, потерпевшая крушение.

В Сосницах праздник: градобитный день, завтрашний день молебны служат Трем Святителям. Давно, еще на памяти дедов тучи нашли — Божья воля! — выбило поля градом. Тогда обошли выбитые поля — ой, тошно! — с хоругвями и дали завет Трем Святителям, чтобы вечно служить молебен в градобойный день — ой, тошно!

— Уморились, батюшка?

-74-

И не успел ответить, он говорит уж:

— Ой, тошно!

Или самоварчик поставить. И т. д. все рассказы с: ой, тошно!

Деревня Сосницы: от каждого двора отделяет заливчик и на заливине ходит по веревочке плотик: станешь на плотик и подтягиваешься, и вот нужно же так, что как раз к приходу батюшки [эта] веревка оборвалась, и плотик остался на другой стороне. В ожидании исправления батюшка запел: «Святитель отче Никола, моли Бога о нас!» И мужики [деревенские] хором ему отвечали: «Отче Никола, моли Бога о нас! Пресвятая Богородица, спаси нас!»

— Спаси нас!

Когда-то я бунтовал и смеялся над этим молебном, а теперь никакая музыка не дала мне того, что теперь он.

Пресвятая Богородица, спаси нас!

И вдруг послышался откуда-то шум [сильный], откуда был шум — нельзя было понять, смотрели на речку, смотрели на луг, нет ничего [вокруг], и вдруг какой-то мальчик сказал:

— Черногузы летят! Скептики о черногузах:

— Это пущенное <1 нрзб.>

Посмотрели туда — и действительно летят [черные аэропланы], похожие на аиста-черногуза.

— Аэропланы!

Крик поднялся в деревне, и батюшка смотрел на небо, а сам все пел:

— Святый отче Николае, моли Бога о нас.

Глубоко потрясен мужичок. Вообще середняк как середняк: воспитан на календарях, и не можешь себе представить, чем середняка можно изумить: календари, летит и летит. Изумляется вопрошающий человек [аэроплану].

К пораженному я подошел и спросил:

— А если захочет бросить бомбу?

— И бросит [бомбу].

— Захочет и бросит! И сгорит моя изба.

— Что изба — вся деревня.

-75-

— И вся деревня!

— И поля сожжет.

— И поля сожжет.

— Как вздумается!

Глубоко потрясен он, а батюшка поет:

— Преподобный отче Николае, моли Бога о нас.

Аэроплан — факт новый, голый: легенда, что упал, началось переживание и легенды: упал на огород возле [деревни] и побил много людей и, умирая, сказал, что за огороды отвечает, а за людей не отвечает.

Перед заключением: агроном-женщина из города, большинство горожанок, миссия города [помогать]. Спор о крестьянстве: большинство — не земледельцы.

А потом, когда молебен, я чувствовал себя блудным сыном при звуках этого молебна.

Снилась Лукерье большая чистая река в крутых берегах и будто бы смотрит она в чисту воду и видит явственно все, что на дне ее делается: как черные раки шевелят усами, окуни — рот колечками, щуки зубастые, чистые камешки по песочку перекатываются, все видно, а сына нет. Солнца нет, и месяца и звезды ни одной, а светло и далеко кругом, как в зеркале, видны леса и поля и белая дорога, а по дороге далеко чуть видно — сын идет, и голос его издали слышен, будто он тут возле стоит:

— Матушка, я все хожу, уморился я, приезжай. Посоветовалась Лукерья утром с крестной и поехала искать реку в крутых берегах.

Приехала к нам старушка. Мы все ей рассказали, как было. Сын — она это знает, был арендатором у генеральши. Не хотелось бы все говорить старушке, да ничего не поделаешь с народом: окружили ее все и всё выкладывали, что было и что не было, и что видим и что не видим, что пало на ум, что легло на сердце, отчего в ухе звенит и на что зуб деревенский чесался. В генеральше будто бы тут все и было: генеральша, хоть и старая, кусовая барыня. Ну, спал он

-76-

у нее будто бы в прихожей, и жена первое время все бунтовала и проч., и проч.

Передать в рассказе все легенды народные о душе неуспокоенной, изобразить, как возникает легенда (религия), как ищут, как нужен виновник: и, между прочим, легенда о Марухе... Вообще вся повесть в легендах.

А доктор противоположник старухе: нет виновника (голый череп), и вокруг доктора все то мужское, что отрицает легенду.

Детали: панихида и собственная ее панихида, старухино причитание.