11 Февраля.
11 Февраля.
Молитва. Утро раннее, когда все дома спят, а на небе чуть видится в полумраке — летят птицы, и руки складываются сами молитвенно и радость о сотворенном и вечном делает участником всего мира.
И что новое, даже самое великое? Новое это тем только ново, что повелевает глубже заглянуть в старое, древнее и вечное. Так, начиная день, молюсь, чтобы вечером найти себя в делах своих.
Горький задорно борется со страданием, как будто у кого-нибудь оно было целью существования. Нет, потому что страдание неизбежно, мы готовимся встретить его печалью о Боге, но не о мире. Печаль о Боге находит виновника этого страдания, а печаль о мире делает самого виновником, и страдающий человек говорит: я сам виноват. А оно неизбежно!
Хозяйство есть в наше время торговля, и дворянин есть такой же купец.
Нужно так изучить местную жизнь, чтобы возможно было построить будущее: как и чем будут исправлены старые вредители (какие они, чем вредят?), откуда и как появятся новые.
-141-
Сумма народного труда на войне, перечисленная, изображенная в образах труда созидательного («цветущий сад»), открывает невероятные перспективы возможного счастья. Смерть и разрушение создают теперь в воображении человечества силы стремления к земному счастью.
Последствием этой войны, быть может, явится какая-нибудь земная религия: человек здесь, на земле.
Прошлое. Вот когда прошло все совершенно и даже было бы неприятно встретиться. Невозможность в основе. С ее стороны все, только не замуж. Поэт может жениться, но поэзия не вступает в супружество.
Та организованная Россия, которая получает хорошее жалованье, и Россия неорганизованная — гладиаторская. Земские и городские союзы и деревенская Русь.
Как ни тягостна картина нашего хозяйства, этой жизни в тылу войны, но не в этой тягости... нам тяжело, но немцам куда тяжелее. Смысл этой жизни в той способности без ропота отдавать людей (гладиаторство). Из этого складывается смысл и рождаются слова ответа врагам: нас еще очень много, очень! И мы готовы терпеть все до конца!
Некий голос. Христа Богочеловека в наше время разделили на части: Бога взяли себе попы, а человека — социалисты. И еще: как легко простой народ расстается с религией.
Религия, напрокат взятая у народа, в то время как самому народу она стала ненужной. Время, когда верхние слои общества обратили свое новое внимание на религию народа, и когда народ охотно отдал бы её задешево напрокат.
Всю жизнь до 75 лет, я свидетельствую, моя тетушка, ученая на медные деньги, верила в прогресс, больше: она изменила вере отцов-старообрядцев ради этой веры в прогресс. И вот пришла глубокая старость, а за свою веру наивную тетушка видит перед глазами убитых, а в голове постоянный вопрос: есть ли Бог в этой вере?
-142-
На войне никогда не убивает человека человек, он метится в каску, в мундир — виновника нет на войне.
Ослабел старик, измучился за своего сына (вся Россия-разбитая посудина), жалуется на «внутренность»: казенная покупка коровы по высокой цене дала повод говорить, что правительство закупает коров для немцев (немцы закупают, немцы знают наши секреты).
Я живу на земле, я жилец земной, жизнь у меня оседленная. Так я всегда считаю, оседленная жизнь в какой бы скуке не проходила, все-таки она отрадная. Вот городской человек, рабочий или мастеровой, другой раз как живет хорошо, а все чего-то не имеет, и чего-то важного, чего? а на чем стоять человеку без земли — тот человек, что птица!
— Пройдут безотворотные годы ? четвертую войну живу, все становилось дешевле, а теперь дороже. (Это дает повод думать, что товары немцам уходят.)
— Мы, русские, не любим на чужой труд жить, как немцы и прочие народы... (Промышленность — чужой счет.)
Топчутся в Польше и в Галиции, как это утомляет, взял бы и двинул Государь сразу...
В тылу есть досуг размышлять, что ни попадется на глаза, о всем заключают так или иначе, вкривь и вкось, смотря по настроению...
Проходил обоз, бывало, идут молодец к молодцу, а теперь больше бабы, да старики, да какой-нибудь бракованный.
Старик просит узнать, почему же они все на месте топчутся и когда будет конец - вот самое главное. Другой пришел узнать: честно ли ведется война? Третий просил справиться, дошел ли до места их вагон с солеными огурцами. Еще хотели узнать, отчего во всех прежних войнах товары дешевели, а теперь дорожают, не обходит ли нас как-нибудь немец через Швецию, не забирает ли себе тайно наши товары.
Все эти разговоры убеждают меня до очевидности, что задача наша поддержать неизбежно утомляющийся тяжелым настоящим и неизвестным будущим народный дух; они
-143-
уже сомневаются в рассказах раненых (сказали, что убит, а он в плену), нужны очевидцы — сторонние люди (раненым всегда кажется в худшем виде, и их рассказы понижают настроение).
Какая разница настроений в Питере [и] человека Красного Креста, он привозит совсем особенный дух, о котором не снится в тылу.
Необходимо поддержать народный дух, потому что необходима победа над немцами.
Я жил в деревне в доме одного крестьянина, говорили мне, что будь пьяное время, то жить бы у него нельзя, в пьяном виде человек плохой, а теперь ничего... Это вдовец с четырьмя дочерьми; бывало, напьется и загонит девок в сарай, бушует, выйдет на улицу, сядет на камень и, как пес, лает и ругает все. Теперь он стал самым смирным по виду человеком и тайным скрягою, одна страсть перешла в другую, копит, дрожит над копейкой, меня он извел, приставая со всякой безделицей за деньгами, целые дни лежит на печке и точит дочерей, заработались, извелись девки. У него нет сыновей, и от войны он ничем не пострадал, ничем не пожертвовал, сидит, как сухой клоп, в щелке своего большого старого дома.
Собрались на войне четыре земляка: один — рядовой пехотинец, другой — разведчик-артиллерист, третий — санитар и четвертый — кавалерист — все Митюхи, обрадовались и сказать как нельзя, вот как обрадовались и сели вместе чай варить (вот! надо рисовать с войны такой чисто военный быт).
— Мое образование небольшое, окончил техническое училище и живу постоянно в деревне, так что я вам это не по образованию скажу, а по правде, я деревню хорошо знаю, русского человека хорошо знаю — что, вы спрашиваете, интересует русского человека? — узнать, что вы ему, как корреспондент, можете сказать... скажите, сколько наших в плен взято, сколько убитых и раненых...
-144-
Я сказал своему спутнику, что, кроме моих задач писать интересное, я хочу еще поддержать дух народа в этой войне, а как раз это может ослабить дух.
— Верно, верно,— воскликнул мой спутник,— вот уж правильно, дух не выдерживает долго, нервы ослабевают, вы должны поддержать дух... ну что же из этого, вы и поддерживайте.
— Значит, об настроении не писать?
— Почему же не писать, пишите ложно!
Со времени своего приезда с войны в Галицию в ноябре я почти безвыездно жил в одном селе Новгородской губернии (Песочки).
Отзвуки боя.