КГБ СССР

КГБ СССР

Мое фамилье, имя, отчество Прекрасно знали в КГБ…

В.Высоцкий

Прошло двадцать лет со дня смерти В.Высоцкого, но его «дело» в Комитете государственной безопасности так и не открыто для исследователей. И никто из бывших (а тем более — действующих) работников КГБ не выступил с воспоминаниями на тему: «Как я «разрабатывал» Высоцкого» или «Как я осуществлял наблюдение за артистом В.Высоцким»…

Владимир Высоцкий привлек внимание КГБ («конторы глубокого бурения») достаточно рано. 20 декабря 1965 года он пишет своему другу Игорю Кохановскому: «Ну, а теперь перейдем к самому главному Помнишь, у меня был такой педагог— Синявский Андрей Донатович? С бородкой, у него еще жена Маша (Мария Васильевна Розанова. — В.П.). Так вот уже четыре месяца, как разговорами о нем живет вся Москва и вся заграница. Это событие номер один. Дело в том, что его арестовал КГБ. За то, якобы, что он печатал за границей всякие произведения: там — за рубежом — вот уже несколько лет печаталась художественная литература под псевдонимом Абрам Терц, и КГБ решил, что это он. Провели лингвистический анализ — и вот уже три месяца идет следствие.

Кстати, маленькая подробность. При обыске у него забрали все пленки с моими песнями и еще кое с чем похлеще — с рассказами и так далее. Пока никаких репрессий не последовало, и слежки за собой не замечаю, хотя и надежды не теряю. Вот так, но — ничего, сейчас другие времена, другие методы, мы никого не боимся, и вообще, как сказал Хрущев, у нас нет политзаключенных…»

О содержании рассказов вспоминает Мария Васильевна Розанова: «Был у Высоцкого рассказ, который мы называли «Рассказом о двух крокодилах». На самом деле было не два, а три крокодила — один утонул, второй стал секретарем райкома, третий остался крокодилом… Совершенно дурацкая история: там еще была медведица, которая оказалась Надеждой Константиновной Крупской! (В КГБ этот рассказ сочли антисоветским и стерли, точнее, попытались стереть. Но техника и в КГБ иногда барахлила, рассказ остался, а пленка хранится в Париже в семье Синявских.) Высоцкий потом рассказывал мне, что его вызывали на Лубянку, грозили, что, если он «не заткнется», ему придется плохо. Ему было тяжело, очень тяжело в то время. Но держался он удивительно достойно».

Вероятно, с этого времени (хотя вполне возможно, что и раньше) негласный, а иногда и гласный надзор за Высоцким осуществлялся постоянно. Несколько примеров…

1970 год. Гастроли Высоцкого в маленьком шахтерском городке Зыряновске (Казахстан). И сразу же после концертов поступил запрос из соответствующего комитета: дайте характеристику-отзыв на выступления. Несколько оробевшая и чрезвычайно недоумевающая В. Свердлова, заведующая отделом культуры города, — на других артистов отзывов не требовали — дала самую благожелательную оценку.

По свидетельству Леонида Мончинского, по «наводке КГБ» даже планировалось задержание Высоцкого, когда он возвращался из Сибири. В. В. выступал тогда перед старателями золотодобывающей артели В. И. Туманова. Кагэбэшники подозревали, что Высоцкий везет золотой песок — разумеется, нелегальный. В последний момент «операцию» почему-то отменили.

Марина Влади рассказывает о попытке ареста В. В. работниками КГБ в Прибалтике (в деле об изнасиловании фоторобот дал изображение, похожее на В. В.). Хотя вполне вероятно, что этим занимался уголовный розыск: «Что касается твоих концертов во всех этих странах, — здесь ты будешь повторять в свое оправдание короткую, но многозначительную фразу: «Наверху знали». (Марина Влади. «Владимир, или Прерванный полет».)

В. Гольдман — один из администраторов Высоцкого — вспоминает о таком случае: «В Ставрополе мы работали в цирке. Перед концертом подошли товарищи из органов и сказали, что будут «гости»:

— Владимир Семенович, надо, чтобы репертуар соответствовал.

Володя ответил:

— Я буду петь то, что я пою».

Обратите внимание на твердый ответ Высоцкого представителям всемогущественного КГБ. Это уже 1978 год, у Высоцкого совершенно другой статус, на такие вещи он может не обращать внимания.

А вот после его знакомства с Мариной Влади, а особенно после заключения брака с ней (1970 год), КГБ, уже не скрывая своего отношения, вмешивается в личные дела, срывает творческие планы…

1969 год. Утверждение актеров на роли в фильме Г. Полоки «Один из нас» — история сложная и достаточно запутанная, но нас интересует только «рука» КГБ. В. Золотухин записывает в дневнике 4 октября 1969 года, передавая, вероятно, слова Г. Полоки: «Полковник Кравцов (консультант фильма? — В. П.) встречался с высоким лицом из КГБ— Бобковым (Филипп Бобков— генерал, начальник Пятого «антидиссидентского» управления КГБ СССР). Тот пообещал оторвать башку Баскакову и Романову (тогда руководителям Госкино СССР. — В. П.), если те утвердят Высоцкого… и «дело не в его песнях… а в его поведении».

Еще монолог Г. Полоки на эту же тему в дневнике Золотухина (6 октября 1969 года): «Там… все ЗНАЮТ… «Советского разведчика, чекиста будет играть алкоголик, человек, скомпрометировавший себя аморальным поведением, бросивший двух детей?!.. На него несколько дел с соответствующими материалами, которые в любой момент могут быть пущены в ход». Разумеется, Высоцкого на роль Героя Советского Союза (чекиста) Бирюкова не утвердили.

За границей В. В. часто и открыто общался с эмигрантами. Это беспокоило КГБ. Поэтому Высоцкого пытались инструктировать… Вспоминает Барбара Немчик: «Володя рассказывал мне, что перед первой поездкой в США его вызвали в КГБ:

— А если вы там встретитесь с Барышниковым, то как себя будете вести?

— Так же, как в Ленинграде. Он же мой друг.

И они очень холодно посоветовали Высоцкому, как надо вести себя в Америке».

Скорее всего, именно об этом случае рассказывает В. И. Туманов: «Володе позвонили два полковника КГБ. Они встретились в номере гостиницы «Белград». Володя потом еще удивлялся: почему в гостинице? Был резкий неприятный разговор… Он сказал им:

— Я сам знаю, что можно и что нельзя. А что вы мне можете сделать, — я сам всего достиг».

В последние годы жизни — и дома, и за рубежом — Высоцкий действовал по одному принципу: «Раз ничего нельзя, то все можно».

Из воспоминаний Михаила Шемякина: «Никогда ничего не боялся. Когда я издал «Аполлон» (альбом о неофициальном советском искусстве. — В. П.), подарил Володе экземпляр. И он говорил об этом много, конечно, где-то его показывал, пропагандировал. И вот, помню, звонит он из Москвы и говорит: «Мишка, меня вызывали сегодня… Сказали: а вот Вы там дружите с Шемякиным. Ваша дружба нам не нравится». И вот — это было грандиозно, прямо по телефону сказано! — он им ответил: «Я дружил с Шемякиным еще в России… (А в России я его никогда не знал, и он меня тоже.) И буду продолжать дружить. Даже не говорите мне об этом». — «Да, но он сделал «Аполлон», там то, то и то». — «А что «Аполлон»? Представлены художники, которых я тоже люблю. Мне нравится. А что там плохого?» Они — так, пожались-пожались, помялись-помялись: «Ну да… В принципе-то ничего плохого нет…» На этом разговор и закончился. Володька был в тот вечер довольный и счастливый».

И про «персональную опеку» за границей, где сотрудники КГБ действовали «под крышей» советских посольств и консульств, Высоцкий, разумеется, знал. Он записывает в парижском дневнике (зима 1975 года): «Занервничали мы. Как они все-таки, суки, оперативны. Сразу передали по телетайпу— мол, был на вручении премии». (В. В. с Мариной Влади был на вручении премии А. Д. Синявскому — своему бывшему преподавателю литературы в Школе- студии МХАТ.)

Из дневника В.Золотухина (28 февраля 1975 года): «Приехал из Парижа Хейфиц. Встречался с Высоцким. Володя нелояльно повел себя: был на вручении премии А. Д. Синявскому. Там же был Солженицын и другие высланные лица. (Солженицына на церемонии не было, ошибка Золотухина или Хейфица. — В. П.) Би-би-си передало: «Известный артист Театра на Таганке…» Звонили Дупаку, укоряли его за воспитание труппы». Но для самого Высоцкого этот чрезвычайно смелый по тем временам поступок никаких последствий не имел.

В фильме Г.Антимония «Высоцкий в Америке» принимал участие бывший работник КГБ СССР Александр Михайлов. Он рассказал, как реагировали органы на концерты Высоцкого в США и Канаде (январь 1979 года), о которых в Союзе никто не знал: «Насколько я помню, из советских посольств в США и Канаде постоянно шли шифровки в Москву, в которых излагались факты проведения концертов. Но они были достаточно осторожными… С одной стороны, по тем временам факт был достаточно вопиющим: человек без разрешения выездной комиссии ЦК КПСС свободно перемещается во времени и пространстве. Но с другой стороны, то, как проходили эти концерты, не вызывало особой тревоги. Шифровки шли по линии КГБ непосредственно из посольств, которые информировали о пребывании заметной и популярной на Западе личности — личности, которая находится в достаточно нештатной ситуации».

Высоцкому простили и еще один, уже вопиющий, поступок: некоторое время он пользовался двумя заграничными паспортами. В 1979 году начальнику ОВИРа было послано письмо с отдельного контрольно-пропускного пункта «Москва, номер 1/693»: «Направляем Вам паспорт ОМ VIII номер 160179 на имя Высоцкого В.С., изъятый в аэропорту «Шереметьево» в связи с тем, что по прибытии из заграницы он предъявил на паспортном контроле два советских паспорта». Начальник штаба ОКПП «Москва» пограничных войск КГБ СССР полковник Тимофеев.

Известен и такой случай. В Венгрии во время гастролей Театра на Таганке один актер— друг В. В. — со сцены назвал фамилию «кирпича» («кирпич» — секретный сотрудник КГБ, «сексот» — в составе любой делегации, выезжающей за границу. — В. П.). Этот актер просто пошутил, но шутку не поняли. Администрация театра собиралась «принимать меры». На приеме в советском посольстве «пострадавший» стоял рядом с В. В. — они обсуждали ситуацию. Подошел ответственный работник торгпредства — разумеется, тоже сотрудник КГБ— и, узнав в чем дело, сказал: «А-а… этот лейтенантишка… Не обращайте внимания».

Шутка тоже не имела последствий.

1977 год. Франция, Марсель. Золотухин записывает в дневнике: «В консульстве семейный прием. Хорошо. Знакомые напитки и горячие сосиски. Володя пил джин с тоником. Марина в 13.00 уехала. Сможет он сегодня, а в особенности завтра, играть? Игорь Бычков (сопровождающий от КГБ) нехорошо обмолвился: «Надо бы вашего шефа один раз приложить хорошенько. В Союзе — это одно, а здесь— замена «Гамлета»…» Значит ли это, что Любимова («шефа») они могли наказать, а Высоцкого — уже нет?..

Еще одна сторона проблемы— сексоты и осведомители КГБ в самом Театре на Таганке. По уже опубликованным сведениям, каждый шестой гражданин СССР был негласным «помощником» КГБ. При вербовке на одних давили и запугивали, другим обещали быстрое продвижение по службе, поездки за границу… Если кто-то из ваших добрых знакомых регулярно ездил за рубеж руководителем группы туристов или его помощником (бесплатно или за полстоимости), значит, успешно «стучал». А ведь к этому времени вопрос уже не стоял так: лучше стучать, чем перестукиваться. Может быть, это была проверка на прочность человеческого в человеке?

10 февраля 1971 года Валерий Золотухин записывает в дневнике: «Какую-то ужасную и страшную вещь он (Высоцкий. — В.П.) сказал мне… Секретарша из органов будто бы видела бумаги, в которых Н. давал отчет о своих разговорах с Высоцким. Ну, как к этому относиться? Она обещала украсть лист с его (Н.) подписью и почерком…» Конечно, рано или поздно выяснится, кто писал доносы на Высоцкого (или строчил отчеты о разговорах с ним).

Рухнула тоталитарная система, и первый президент России заявил, что у нас охоты на ведьм не будет… И списки платных сексотов и добровольных «помощников» не были обнародованы…

Л. В. Абрамова, вторая жена В. В., несколько раз обращалась в архив бывшего КГБ как художественный руководитель музея Высоцкого. Ей отвечали: «Дела Высоцкого» не обнаружено». А потом вдруг заявили: «Если вы его получите, то узнаете такое!» Л.Абрамова: «И не нужна мне вся эта грязь. Мне говорили в театре, кто именно «стучал» на Володю… Но пусть это откроется через сто лет».

Уже известно, что в КГБ у В. В. были поклонники, а значит, и помощники. Например, в московском ОВИРе (организации, полностью контролируемой КГБ) работал человек, который занимал достаточно высокий пост. Он существенно облегчал и ускорял утомительные процедуры получения загранпаспортов и виз.

В мемуарной литературе о В. В. есть воспоминания о двух его концертах для работников КГБ. Знаменитый польский актер Даниэль Ольбрыхский пишет в своей книге «Поминая Высоцкого»: «Чекистам его записи понравились до такой степени, что в очередную, кажется, 55-ю годовщину ЧК— НКВД— КГБ они обратились к своему руководству с просьбой, чтобы на торжество по этому случаю пригласили Высоцкого. Предложили, между прочим, огромный гонорар. Ясное дело, Высоцкий вызов принял. На магнитофонной записи того концерта я слышал гром аплодисментов». Документально этот факт пока не подтвержден.

О втором подобном концерте кинорежиссеру Евгению Татарскому рассказывал сам Высоцкий: «Однажды приехали какие-то ребята из Армении и говорят:

— Владимир Семенович, мы бы хотели, чтобы вы у нас выступили. Мы Вам платим наличными столько-то.

И все.

Согласился — и все было очень четко: самолет, машина у трапа, битком набитый зал, отличный прием, конверт с наличными, коньяк и ящик с фруктами.

— Владимир Семенович, это вам.

— Спасибо, спасибо. Кстати, ребята, где я хоть выступал, скажите? Что за организация?

— Комитет государственной безопасности.

Я меняюсь в лице, а они:

— Ничего-ничего, все в порядке, приезжайте к нам снова…»

Александр Михайлов: «В принципе, приструнить Высоцкого, наверное, никто такой цели перед собой не ставил. И поставить просто не мог. По одной простой причине: Высоцкий был достаточно симпатичной личностью, а для людей, работающих в ГБ, — это было очень важно…»

Дмитрий Чижков в книге «Отражение» сообщает о покровительстве тогдашнего председателя КГБ Ю. В. Андропова уже мертвому поэту: помощь в организации похорон (?) и проведении вечера памяти— по существу, показа спектакля «Владимир Высоцкий».

Кстати, сам Чижков — по профессии фотограф — принял участие в судьбе рукописного архива В. В. Вспоминает В. П. Янклович: «Когда Чижков приехал на дачу переснимать архив, то сказал Марине, что он — бывший работник КГБ… И спросил — не смущает ли это ее? Марина ответила, что ей эта все равно… Он все переснял, так что я думаю, что в КГБ все эти материалы были…»

Кроме фотопленок или отпечатков рукописей В. В. в том же архиве КГБ — ФСБ должны храниться все книги зарубежных издательств из библиотеки Высоцкого. Один из близких родственников собрал их в день смерти В. В. и отнес в КГБ. Его можно понять: в те времена держать в доме такие книги было опасно. А с другой стороны… Вряд ли даже КГБ стал бы устраивать обыск в доме покойного.

Так что, вполне вероятно, «Дело Высоцкого» — это не несколько папок, а несколько полок. Или, как говорят музейные работники, много «единиц хранения».

Подождем, пока откроется хранилище бывшего Комитета ГБ.